Робин Гуд

— Мы еще далеко от дома Гилберта? — спросила она.

— Нет, Мод, — весело отвечал Хэл, — я думаю, милях в шести.

— В шести милях!

— Мужайся, Мод, мужайся, — промолвил Хэлберт, — мы ведь стараемся ради леди Кристабель… Но посмотри туда: видишь всадника? Да, всадника, а с ним монаха и нескольких лесников? Это сэр Аллан и брат Тук. Привет вам, господа, нельзя было встретиться более кстати.

— А леди Кристабель и Робин где? — живо спросил сэр Аллан, узнав Мод.

— Они должны ждать вас в долине, — ответила Мод.

— Да хранит нас Бог! — воскликнул Аллан, после того как он заставил Мод рассказать во всех подробностях об их бегстве из замка. — Храбрый Робин, я всем ему обязан, он спас и мою возлюбленную и мою сестру!

— Мы шли вместе рассказать его отцу, почему он не явился домой, — сказал Хэл.

— А вы не можете теперь пойти один, братец Хэл? — спросила юношу Мод, сгоравшая от желания встретиться с Робином. — Моя хозяйка, должно быть, очень нуждается в моих услугах.

Аллан не имел ничего против предложения Мол, и нее снова двинулись в путь.

Брат Тук, сначала молча стоявший в сторонке, тут же подошел к девушке; он постарался быть любезным, улыбался, говорил не так резко, как обычно, был почти остроумен, но все усилия бедного монаха были приняты очень сдержанно.

Такая перемена в поведении Мод огорчила Тука и охладила весь его пыл; он снова отошел в сторону и двигался вперед, задумчиво поглядывая на девушку; та тоже пребывала в задумчивости.

А в нескольких шагах позади Тука шел еще один человек, по-видимому страстно желавший привлечь к себе взоры Мод; человек этот пытался привести себя в порядок, отряхивал рукава и полы куртки, прилаживал получше к шляпе перо цапли, которым она была украшена, приглаживал густые волосы — одним словом, занимался посреди леса тем невинным кокетством, к которому невольно прибегает любой делающий первые шаги влюбленный.

Этот человек был не кто иной, как наш старый знакомый Красный Уилл.

Мод воплощала его идеал красоты; он видел ее в первый раз, но она уже царила и в его мечтах, и в его сердце. Чуть выпуклый белый лоб, форму которого подчеркивали тонкие черные брови, черные глаза, затененные длинными шелковистыми ресницами, розовые бархатистые щеки, нос, как у античной статуи, рот, словно созданный для вздохов и слов любви, губы, в уголках которых таилась лукавая и нежная улыбка, подбородок с ямочкой, обещавший наслаждение, как росток семени обещает прекрасный цветок, лебединая линия шеи и плеч, гибкий стан, легкие движения и очаровательные ножки, ради которых стоило бы усыпать тропинки цветами, — такова была Мод, прекрасная дочь Герберта Линдсея.

Уильям был не настолько робок, чтобы удовольствоваться молчаливым восхищением; желание, чтобы девушка взглянула на него, заставило его вскоре подойти к ней поближе.

— Вы знаете Робин Гуда, барышня? — спросил Уилл.

— Да, сударь, — любезно ответила Мод.

Сам того не ведая, Уилл задел за чувствительную струну и заставил Мод обратить на него внимание.

— И он вам очень нравится?

Мод ничего не ответила, но щеки ее покраснели. Поистине, Уилл был новичком в делах любви, иначе бы он не стал вот так, без всякого стеснения, спрашивать женщину о ее сердечных тайнах; он действовал как слепой, смело идущий по краю пропасти, ибо он ее не пилит; сколько людей нот так же храбры по неведению!

— Я так люблю Робин Гуда, — снопа заговорил он, — что рассердился бы на вас, если бы он нам не нравился.

— Будьте спокойны, сударь, я признаю, что он очаровательный юноша. Вы его, конечно, давно знаете?

— Мы друзья детства, и я скорее готов правую руку отдать, чем потерять его дружбу: это если говорить о сердечной привязанности. А что касается уважения, так я Робина ценю за то, что во всем графстве нет равного ему стрелка из лука; характер же у него прямой, как его стрелы, он храбр, мягок, а скромность его может сравниться только с его храбростью и мягкостью; с ним я не побоялся бы встать против всего мира.

— Какие горячие похвалы, сударь! Вы уж слишком высоко его ставите!

— Они так же справедливы, мои похвалы, как то, что меня зовут Уильям Гэмвелл и я честный малый; я говорю правду, барышня, чистую правду.

— Мод, как вы думаете, — спросил Аллан, — барон уже обнаружил бегство леди Кристабель?

— Да, сэр рыцарь, потому что его светлость как раз сегодня утром собирался отправиться с миледи в Лондон.

— Тише! Тише! — произнес подбежавший к ним Маленький Джон: он шел впереди всех и разведывал путь. — Спрячьтесь здесь в чаще; я слышу, что скачет конный отряд; если эти люди нас обнаружат, мы внезапно нападем на них; наш боевой клич — имя Робин Гуда… быстро прячьтесь, — добавил он, сам скрываясь за стволом дерева.

И тут же показался всадник на лошади, которая неслась с фантастической скоростью, легко перепрыгивая через все препятствия — рвы, поваленные деревья, кусты и изгороди; за всадником, сидевшим на обезумевшей лошади как-то странно, — скорее на корточках, чем верхом, — едва поспевали еще четверо верховых; шляпу всадник потерял, его длинные растрепанные волосы развевались по ветру, придавая лицу, дышавшему ужасом, какой-то страшный, дьявольский вид; он пронесся совсем рядом с зарослями, где притаился маленький отряд, и Маленький Джон заметил, что в крупе лошади торчит стрела, напоминая веху землемера.

Всадник в сопровождении своих четырех спутников вскоре скрылся в чаще леса.

— Да хранит нас Небо! — воскликнула Мод. — Это барон!

— Это барон! — повторили Аллан и Хэлберт.

— Если я не ошибаюсь, — добавил Уилл, — стрела, которая торчит в крупе лошади, словно руль, вылетела из лука Робин Гуда. А вы что скажете, братец Маленький Джон?

— Я того же мнения, Уилл, и из этого делаю вывод, что Робин и молодая дама в опасности. Робин слишком осторожен, чтобы тратить стрелы, когда его к тому не принуждают; ускорим шаг.

Читателю будет небесполезно узнать, почему высокородный Фиц-Олвин, будучи отличным наездником, оказался в столь плачевном положении.

Поскакав в лес, барон приказал своему лучшему ездоку посмотреть, что делается на дороге из Ноттингема в Мансфилд-Вудхауз, и на одном из перекрестков встретиться с ним и доложить обстановку; мы знаем, что случилось с этим ездоком: Робин оставил его пешим; случай привел Робина и леди Кристабель как раз на этот перекресток, где было назначено свидание, — они подошли с одной стороны, а барон с другой. Беглецам посчастливилось скрыться в чаше прежде чем их заметили, а барон со своими четырьмя конюшими остался на бугре посреди перекрестка ждать возвращения разведчика.

— Пошарьте вокруг: двое в одной стороне и двое в другой, — приказал барон.