— Спасибо за любезность, добрый йомен, — весело ответил король. — Ах, но кого же это еще я вижу? — воскликнул Ричард, увидев сестер Уилла, подходивших к нему в сопровождении Лили. — Ну, ребята, ваши дриады — настоящие феи. (Король взял за руку юную Лили.) Святой Девой клянусь, — прошептал он, — вот уж не думал, что может быть на свете женщина, столь же красивая, как моя нежная Беренгария, но, душой клянусь, я вынужден признать, что эта девочка не уступает ей чистотой и красотой. Милая моя, — сказал король, пожимая крошечную ручку, — ты выбрала суровую жизнь, лишив себя всех развлечений, столь свойственных твоему возрасту. Ты не боишься, бедное дитя, что бурные ветры в этом лесу задуют слабый огонек твоей жизни, как они ломают хрупкие цветы?
— Отец мой, — спокойно ответила Лили, — ветер приноравливается к величине кустов; самые слабые он щадит. Здесь я счастлива: человек, который мне дорог, живет в этом старом лесу, и рядом с ним я беды не знаю.
— Ты права, не скрывая любви, если твой любимый достоин тебя, нежное дитя, — ответил Ричард.
— Он и большей любви достоин, чем моя, отец мой, — ответила Лили, — но я тоже люблю его как только могу.
Сказав это, молодая женщина покраснела; большие голубые глаза Ричарда смотрели на нее так пламенно, что ей стало невыразимо страшно, она потихоньку отняла у него руку и села рядом с Мод.
— Признаюсь тебе, мастер Робин, — сказал король, — что во всей Европе не найдется королевского двора, который может похвалиться тем, что вокруг его трона собралось столько красивых молодых женщин, сколько я вижу вокруг нас. Я видел женщин разных стран, но нигде не встречал такой полной сладостного спокойствия красоты, как у саксонских женщин. Будь я проклят, если свежие лица, которые окружают меня, не стоят сотни красавиц Востока или любых других стран.
— Счастлив слышать это, сэр аббат, — ответил Робин, — вы еще раз доказываете мне, что в ваших жилах течет чистая английская кровь. Я не могу быть судьей в столь деликатном вопросе, ибо мало путешествовал и дальше Дербишира и Йоркшира почти ничего не знаю. И все же я вместе с вами склоняюсь к мнению, что саксонские женщины — самые красивые в мире.
— Ну, конечно, самые красивые, — решительно подтвердил Уилл. — Я проехал по большей части французского королевства и могу подтвердить, что не встретил ни одной девушки или женщины, которую можно было бы сравнить с Мод. Мод — идеал английской красоты, вот мое мнение.
— Вы служили? — спросил король, внимательно глядя на молодого человека.
— Да, сударь, — ответил Уильям, — я служил в войсках короля Генриха в Аквитании, Пуату, Арфлёре, Эврё, Бове, Руане и во многих других местах.
— Ах, вот как! — воскликнул король, отворачиваясь из опасения, что молодой человек может его в конце концов узнать. — Робин Гуд, — обратился он к своему хозяину, — ваши люди приготовились продолжать состязания; мне бы очень хотелось посмотреть на их упражнения.
— Как вам угодно, так мы и сделаем, сударь; я покажу вам, как я обучаю своих лучников. Мач, — крикнул Робин, — повесьте на прутья стрельбища гирлянды из роз.
Мач исполнил приказ, и теперь концы прутьев торчали из цветочных кружков.
— Ну, а теперь, ребята, — воскликнул Робин, — цельтесь в прут; кто промахнется — отдаст мне одну стрелу и получит пощечину! Будьте внимательны, потому что, клянусь Матерью Божьей, простофилей я не пощажу; само собой разумеется, что я стреляю вместе с вами и, если промахнусь, то понесу то же наказание.
Некоторые из лесных братьев промахнулись и спокойно получили увесистую оплеуху. Робин Гуд расщепил прут и на его место поставил новый; Уилл и Маленький Джон промахнулись и под всеобщий хохот понесли заслуженное наказание.
Последним выстрелил опять Робин и, желая показать мнимому аббату, что он не делает различия между собой и своими людьми, намеренно промахнулся.
— Ах, атаман, — воскликнул один из йоменов в сильном изумлении, — вы не попали в цель?
— Ей-Богу, правда, и заслужил наказание. Ну, кто из вас желает погладить меня по щеке? Может быть, ты, Маленький Джон, ты ведь у нас самый сильный и ударить сумеешь крепко.
— Меньше всего на свете мне бы хотелось тебя ударить, — ответил Джон, — уж очень это неприятное поручение, оно навсегда рассорит меня с моей правой рукой.
— Ну что же, Уилл, тогда ты.
— Спасибо, Робин, но я от всего сердца отказываюсь от такого удовольствия.
— Я тоже отказываюсь, — сказал Мач.
— Я тоже! — крикнул один из йоменов.
— И мы все тоже! — в один голос закричали лесные братья.
— Ну, это пустое ребячество, — строго сказал Робин, — я же, не колеблясь, наказал провинившихся, и вы должны ко мне отнестись как к равному и, следовательно, так же строго. Ну, раз никто из моих людей не смеет поднять на меня руку, это дело следует завершить вам, сэр аббат. Вот моя лучшая стрела, и прошу вас, сударь, оказать мне эту услугу с такой же щедростью, с какой я оказал ее своим провинившимся лучникам.
— Не могу осмелиться оказать тебе эту услугу, дорогой Робин, — со смехом сказал король, — рука у меня тяжеловата, и бью я крепко.
— Я не неженка, сэр аббат, делайте как вам удобно.
— Ты настаиваешь? — спросил король, засучив рукав и обнажив мускулистую руку, — ну, что ж, получи, что просил.
Удар был так силен, что Робин упал навзничь, но тут же поднялся.
— Свидетельствую перед Господом, — сказал он, улыбаясь, хотя лицо его горело, — вы самый сильный монах в веселой Англии. У вас слишком сильная рука для человека, безмятежно исполняющего священнические обязанности, и я готов голову заложить (а она оценена в четыреста золотых), что вы лучше управляетесь с луком и палкой, чем с крестом.
— Возможно, — смеясь, сказал король, — добавь еще, если тебе угодно, с мечом, копьем и щитом.
— И ваши слова и все ваши повадки обличают в вас скорее человека, привыкшего к беспокойной жизни солдата, а не к благочестивому существованию служителя святой Церкви, — добавил Робин, внимательно рассматривая короля, — мне бы очень хотелось узнать, кто вы, потому что мне в голову приходят странные мысли.
— Прогони эти мысли, Робин Гуд, и не пытайся понять, тот ли я, за кого себя выдаю сейчас, — живо отозвался король.
В это мгновение к Робину подошел сэр Ричард Равнинный, который с самого утра был в отлучке. Увидев короля, рыцарь вздрогнул, потому что отлично знал его в лицо. Рыцарь посмотрел на Робина: тот, казалось, не догадывался, какого высокого гостя он принимает.
— Ты знаешь того, кто одет аббатом? — шепотом спросил рыцарь у Робина.
— Нет, — ответил Робин, но вот уже несколько минут мне кажется, что эти рыжие полосы и большие голубые глаза могут принадлежать единственному человеку на свете…
Комментариев нет