Часовой, и без того недовольный тем, что ему приходится стоять на посту, грубо приказал ему замолчать. Робин повиновался, потому что это входило в его планы, и насмешливо пожелал солдату доброй ночи и счастливых сновидений.
Час спустя луна уже стояла в зените, показывая Робину, что настало время бежать; юноша, постаравшись унять бешеное биение сердца, воспользовался скамьей вместо лестницы и без труда добрался до слухового окна, быстро расшатал одну совершенно источенную червями перекладину и вылез наружу; присев на край подоконника, он с беспокойством измерил на глаз расстояние до земли, и, поскольку оно показалось ему на несколько футов больше, чем он предполагал, ему пришла в голову мысль привязать конец своего пояса к одной из самых крепких перекладин.
Все эти приготовления заняли у него не более минуты, и он уже собирался начать спуск, как «друг в нескольких шагах от себя на террасе заметил солдата; тот стоял к нему спиной и, опершись на копье, смотрел вдаль, в долину.
«О! — сказал себе Робин. — Я чуть было не угодил прямо волку в пасть! Нужно быть внимательнее!»
К счастью, в эту минуту луну прикрыло облаком, терраса оказалась в тени, а долину заливал свет. Солдат, для которого эта долина была, быть может, родиной, по-прежнему стоял неподвижно, погрузившись в созерцание.
— Ну, храни меня Бог! — прошептал Робин и, истово перекрестившись, скользнул вдоль стены, держась за пояс.
На беду, пояс был слишком короток, и, повиснув на его конце, Робин не почувствовал земли под ногами, а он боялся, что шум его падения привлечет часового. Что было делать? Подняться обратно в камеру? Но прутья могли не выдержать усилий, необходимых для такого подъема; уж лучше было продолжать начатое; а потому, отдав себя на волю Провидения и постаравшись собраться для прыжка, юноша выпустил ремень из рук.
Раздался ужасный грохот, будто упала крышка погреба; этот страшный шум вывел часового из задумчивости в тот самый миг, когда наш герой коснулся земли.
Часовой тревожно вскрикнул и, выставив перед собой копье, двинулся к тому месту, откуда послышался этот непонятный звук; но он ничего не увидел, ничего не услышал и, даже не поинтересовавшись, что произвело этот грохот, вернулся на место, где стоял, и снова устремил взгляд на свою любимую долину.
Робин, чувствуя, что он цел и невредим, воспользовался задумчивостью часовою, чтобы уйти подальше, и притом тоже не поинтересовался причиной грохота. А между тем он избежал ужасной опасности: одна из отдушин подземелья находилась прямо под окном ею камеры и люк не был закрыт; падая, Робин случайно задел его ногой, и крышка захлопнулась; не случись этого, он исчез бы навеки в подземелье. Счастливым обстоятельством оказалось и то, что крышка не была закрыта: если бы он спрыгнул на нее, то она выдала бы его гулким звучанием и ему не удалось бы ускользнуть от часового.
Счастье ему не изменило, и он быстро и бесшумно пошел по пути, который описала ему Мод.
Как ему объяснила девушка, налево от него оказалась отворенная дверь, он вошел в нее, поднялся по лестнице и оказался в галерее, а пройдя ее, — в длиннейшем коридоре.
Дойдя до того места, где коридор разветвлялся, Робин, осторожно нащупав ногой путь и проведя рукой но стене, чтобы не заблудиться, вдруг услышал чей-то шепот:
— Кто тут? Что вы здесь делаете?
Робин прижался к стене, задержав дыхание. Незнакомец тоже остановился и, шаря вокруг себя мечом, пытался понять, откуда исходит шум, который он услышал.
— Наверное, дверь скрипнула, — произнес любитель ночных прогулок и продолжил свой путь.
Справедливо решив, что с помощью вожатого ему будет проще выбраться из лабиринта, где он блуждает уже дольше четверти часа, Робин на почтительном расстоянии последовал за незнакомцем.
Вскоре этот человек исчез за какой-то дверью.
Дверь вела в часовню.
Робин, ускорив шаг, проскользнул за неизвестным и бесшумно притаился за одной из колонн.
Луна бросала пятна белого света сквозь окна на пол, и было видно, что у одного из надгробий молится женщина, скрытая вуалью; незнакомец в монашеском платье с беспокойством оглядел все помещение; увидев женщину под вуалью, он едва сдержался чтобы не вскрикнуть от радости, прошел через неф и, молитвенно сложив руки, подошел к ней. Услышав его шаги, женщина подняла голову и посмотрела на него, дрожа то от страха, то от волнения.
— Кристабель! — тихо окликнул ее монах.
Девушка встала, румянец залил ее щеки, и, бросившись в объятия, раскрытые молодым человеком, она воскликнула с невыразимой радостью: — Аллан! Аллан! О дорогой мой Аллан!
VII
Гилберт рассказал Маргарет историю Роланда Ритсона, но о самых страшных его преступлениях умолчал, а о любви и страшном конце своей сестры Энни едва упомянул.
— Будем просить Господа простить этому безумцу его грехи, — сказала Маргарет.
И она постаралась скрыть слезы, чтобы еще больше не огорчать мужа.
Старик-монах остался около умершего и читал заупокойные молитвы; время от времени к нему присоединялись Гилберт и Маргарет, а Линкольну было велено вырыть могилу между буком и дубом, о которых говорил презренный Ритсон, и все стали ожидать возвращения из Ноттингема путешественников, чтобы похоронить умершего.
Марианна, предоставленная сама себе, утомилась от бесцельного хождения возле дома и решила пойти навстречу брату. Ланс спал, растянувшись на пороге дома; она позвала его, погладила своей белой ручкой и отправилась с ним, не предупредив Гилберта.
Она долго шла, задумавшись о будущем брата, а потом села под деревом, обхватила голову руками и заплакала. Почему? Она и сама не знала. Мрачные предчувствия теснили ей грудь, тысячи смутных образов роились в голове, и среди них лица дорогою Аллана и юного лесника, истинного графа Хантингдона.
Ланс, верный пес, лежал у ее ног и принюхивался к ветру; уставив на нее огромные круглые глаза, в которых светилось понимание, он, казалось, разделял ее печаль и, подобно ей, испытывал мрачные предчувствия, потому что не спал, а сторожил ее.
Солнце уже скользило по вершинам высоких деревьев, и по лесной поросли начал стелиться туман, когда Ланс вдруг встал и, виляя хвостом, негромко и жалобно залаял.
Его лай заставил Марианну очнуться от мечтаний, и она пожалела о том, что допоздна задержалась в лесу; Ланс радостно запрыгал вокруг нее, она тотчас встала и направилась к дому лесника, все еще надеясь на скорое возвращение Аллана.
Ланс теперь шел не позади Марианны, как утром, а наоборот, бежал впереди, вынюхивая тропинку, и время от времени поворачивал морду, чтобы посмотреть, идет ли девушка за ним.
И хотя Марианна была уверена, что, доверившись чутью такого проводника, она не заблудится, ей пришлось ускорить шаги, потому что темнело очень быстро и в небе блеснули первые звезды.
Комментариев нет