— Говорите, сударь, — учтиво ответил епископ.
— Вы дадите мне обещание уважать мою независимость, свободу моих людей и поклянетесь мне, что никогда в будущем ни при каких обстоятельствах не будете способствовать посягательству на мою жизнь.
— Я ведь по своей собственной воле обещал не причинять вам никакого зла, — тихо ответил епископ.
— Обещание для человека без совести мало что значит, ваше преосвященство; я хочу, чтобы вы поклялись.
— Клянусь святым Павлом, что не буду мешать вам жить так, как вы сами того хотите.
— Прекрасно, ваше преосвященство, теперь вы свободны.
— Тысячу раз благодарю вас, Робин Гуд. Прикажите собрать моих людей: они разошлись и уже братаются с вашими.
— Повинуюсь, ваше преосвященство, через несколько минут солдаты будут на лошадях. А пока не угодно ли вам будет в ожидании отъезда что-нибудь выпить?
— Нет, нет, я ничего не хочу, — поспешил ответить епископ, который пришел в ужас только оттого, что услышал это опасное предложение.
— Вы ведь уже давно ничего не ели, ваше преосвященство, и ломтик пирога…
— Ни кусочка, любезный хозяин, ни одного кусочка!
— Тогда кубок вина?
— Нет, нет, сто раз нет!
— Так вы не хотите разделить со мной ни еды, ни питья, ваше преосвященство?
— Я не голоден и не испытываю жажды; я хочу только уехать отсюда. Не пытайтесь задержать меня здесь далее, умоляю вас.
— Пусть исполнится ваша воля, ваше преосвященство. Маленький Джон, — обратился к другу Робин, — его преосвященство желает нас покинуть.
— Его преосвященство в том полностью волен, — насмешливо ответил Джон, — сейчас я ему представлю счет.
— Счет?! — удивился епископ. — Что вы этим хотите сказать? Ведь я не пил и не ел.
— О, это ничего не значит, — спокойно ответил Джон, — с той минуты, как вы попадаете на постоялый двор, вы несете расходы. Ваши люди голодны, просят снабдить их припасами, а ваши лошади уже поели, да и нельзя же, чтобы из-за вашего воздержания мы тоже были обречены голодать только потому, что вы не хотите ни есть, ни пить. Мы просим заплатить людям, обслуживавшим людей и животных.
— Возьмите, что сочтете нужным, — нетерпеливо ответил епископ, — и отпустите меня.
— А кошель на прежнем месте? — спросил Маленький Джон.
— Вот он, — ответил епископ, указывая на кожаный мешочек, подвешенный к ленчику седла его лошади.
— Мне кажется, что он тяжелее, чем был в ваш первый приезд, ваше преосвященство.
— Думаю, что тяжелее, — ответил епископ, прилагая отчаянные усилия, чтобы казаться спокойным, — в нем и денег гораздо больше.
— Я в восторге, ваше преосвященство; могу я спросить, сколько же монет в этом прелестном кошельке?
— Пятьсот золотых…
— Превосходно! Как это великодушно с вашей стороны явиться сюда с такими деньгами! — насмешливо заметил молодой человек.
— Но, — запинаясь, проговорил епископ, — я надеюсь, мы эти деньги поделим? Вы же не посмеете отнять у меня все, ограбить меня!
— Ограбить?! — презрительно переспросил Маленький Джон. — Какое слово вы сказали? Вы, значит, не понимаете, какая разница существует между грабежом и тем, чтобы забрать у человека то, что ему не принадлежит? Вы выманивали эти деньги обманом и ложью, вы взяли их у тех, кто в них нуждался, а я хочу их вернуть им. Согласитесь, ваше преосвященство, что я вас не граблю.
— Мы называем наши действия лесной философией, — смеясь, сказал Робин Гуд.
— Весьма сомнительная философия с точки зрения закона, — возразил епископ. — Поскольку защищаться я не в состоянии, придется подчиниться всем вашим требованиям. Берите кошелек.
— У меня к вам есть еще одна просьба, ваше преосвященство, — продолжал Джон.
— Какая? — обеспокоенно спросил епископ.
— Нашего духовника сейчас нет в Барнсдейле, — ответил Джон, — и, поскольку мы давно были лишены его благочестивых наставлений, мы хотим просить вас, ваше преосвященство, отслужить для нас мессу.
— Как вы смеете обращаться ко мне с такой нечестивой просьбой! — воскликнул епископ. — Я предпочту смерть такому святотатству!
— А ведь это ваш долг, ваше преосвященство, — заметил Робин, — во всякое время помогать людям служить Господу; Маленький Джон прав, вот уже несколько недель мы не имели счастья слушать мессу, и мы не можем упустить счастливый случай, который нам сегодня представился; соблаговолите, прошу вас, выполнить нашу законную просьбу.
— Это было бы смертным грехом, преступлением, и я должен быть готов к тому, что десница Господня покарает меня, если я совершу подобное святотатство! — ответил епископ, багровый от гнева.
— Ваше преосвященство, — торжественно проговорил Робин, — мы с христианским смирением почитаем божественные символы католической веры, и, поверьте мне, в стенах ни одного из ваших огромных соборов вы никогда не встретите более благочестивой паствы, чем в Шервудском лесу.
— Я могу верить вашим словам? — с большим сомнением спросил епископ.
— Да, ваше преосвященство, и вы скоро убедитесь в их полной правдивости.
— Ну что ж, мне хочется поверить вам: проводите меня в часовню.
— Пойдемте, ваше преосвященство.
Робин в сопровождении епископа направился к высокой изгороди, расположенной неподалеку от Дерева Встреч. Там в небольшой лощине был сооружен земляной алтарь, прикрытый слоем мха и украшенный цветами. На нем с большим вкусом было разложено все необходимое для службы, и его преосвященство пришел в восторг от такой природной ризницы.
Эти две сотни человек с непокрытыми головами, коленопреклоненные, благочестиво молящиеся и устами и сердцем, являли собой весьма трогательное зрелище.
После мессы лесные братья горячо поблагодарили епископа, и тот, в высшей степени удивленный их скромным поведением во время службы, не мог удержаться от желания задать Робину множество вопросов о том, как он и его люди живут в старом лесу.
Пока Робин любезно отвечал на его расспросы, лесные братья накрыли для солдат обильную трапезу, и Мач самолично наблюдал за приготовлениями к самому утонченному пиршеству, которое когда-либо устраивалось под лесными сводами.
Сам того не заметив, епископ подошел с Робином к пирующим и с завистью взглянул на них — при виде всеобщего веселья остатки его дурного настроения улетучились.
— Неплохо ваши люди проводят время, — сказал Робин, показывая епископу на нескольких особенно прожорливых солдат.
— Они и вправду едят с большим аппетитом.
— Они, вероятно, очень проголодались, наше преосвященство. Уже два часа, и я сам с удовольствием бы перекусил. Не угодно ли и вам без всяких церемоний отобедать?
— Спасибо, любезный хозяин, спасибо, — ответил епископ, стараясь оставаться глухим к настойчивым просьбам своего желудка. — Я ничего не хочу, решительно ничего, хотя я и немного голоден.
— Не следует насиловать свою природу, ваше преосвященство, от этого страдают ум и сердце и теряется здоровье. Давайте-ка сядем на этом зеленом ковре; вам подадут, и вы съедите хотя бы кусок хлеба, если так уж боитесь задержаться.
— Я всенепременно обязан вам повиноваться? — спросил епископ с плохо скрытой радостью.
Комментариев нет