Диагноз

В этот миг на лестнице показалась его жена. Одетая в изумрудно-синее шелковое платье, она излучала ослепительную женственность. На шее красовалось ожерелье из двух ниток жемчуга с золотой застежкой — подарок матери. Произошло чудо — морщины и тревога исчезли с ее лица, сиявшего мягким розовым светом. Билл не помнил ее такой прекрасной.

— Мелисса… — выдохнул он.

В ответ она одарила его торжествующей улыбкой.

В тот миг, видя, как Мелисса плавно скользит по ступенькам вниз, Билл ощутил такой прилив любви к жене, что захотел немедленно обнять ее и признаться в этом. Но было уже четверть девятого. Задержавшись на минуту, чтобы оставить Алексу записку, они поспешили на улицу, вдохнули теплый вечерний воздух и сели в машину. Усевшись рядом с Мелиссой и глядя на фонари шоссе № 128, огни которых отражались в капоте, Билл забыл о сцене на лестнице и принялся переживать в своем воображении предстоящую ссору с Джорджем Митракисом и Харви Штуммом. Лучше всего завлечь их в какую-нибудь тесную прихожую или в отдаленную комнату, чтобы шум скандала не привлек внимание других гостей. Что он им скажет? Скорее всего попросит их не совать нос в его дела, а думать о себе. Да, пусть они начнут, пусть попытаются объясниться, вот тогда он набросится на них и смешает с грязью. Билл снова принялся смотреть на мерцающие огни уличных фонарей. Окутанный тишиной своих мыслей, нарушаемой лишь приглушенным шумом двигателя, он вдруг ощутил печаль, просто печаль, хотя и не мог понять почему.

В Уэстоне, у въезда в Марбополис, их машина влилась в череду других машин, и под колесами захрустел гравий подъездной аллеи. Медленно двигаясь вслед за впереди идущим автомобилем, Билл и Мелисса успели разглядеть оранжерею с высокой сводчатой крышей, поле с цветными мишенями для стрельбы из лука и расставленные по лужайкам лепные украшения и статуи. Смех и крики доносились с теннисного корта, освещенного так же ярко, как бейсбольный стадион во время вечернего матча.

Впереди, в конце подъездной аллеи, на холме, высился дом; мраморный фасад и колонны были залиты морем света.

— Никто не станет с нами разговаривать, — прошептала Мелисса, когда они вышли из машины и вступили на мраморные ступени лестницы. Вестибюль был окутан ароматами разнообразнейших дорогих духов — жасминовым, сандаловым и мускусным. Только теперь Билл расслышал звуки музыки и через распахнутые двери портала разглядел сотни людей, праздно расхаживавших между колоннами. Женщины были одеты в дорогие вечерние туалеты, очаровывая мужчин оголенными руками и плечами.

На мгновение взгляды всех присутствующих устремились на Билла и Мелиссу, ступивших на мозаичный пол, и Билл ощутил чувство, которого не испытывал уже много лет, — чувство человека, который вдруг оказался в центре внимания. Это чувство, приятное и в то же время отвратительное, смешалось с запахом жареных пирогов с лососем и крилем. Все кончилось очень быстро. Толпа, удовлетворенная тем, что прибыли совсем незначительные гости, сразу же вернулась к светской болтовне. В пустоте зала со всех сторон гремела музыка и лился ослепительный свет.

Билл немедленно принялся выискивать в толпе знакомые лица. Где-то здесь, в этой блестящей, как елочная мишура, и трещавшей как сороки массе, должны быть Дайана Россбейн, щеголявшая своей фигурой, которой могли бы позавидовать супермодели, и Нэйт Линден, почти наверняка — Билл был в этом уверен — купивший по случаю приема новый вечерний костюм. Билл получил бы смешанное с иронией удовольствие, поприветствовав их, но сейчас они были для него никем, ничтожествами, ничем не отличавшимися от сандвичей с тунцом, проплывавших мимо гостей на серебряных подносах. Биллу хотелось столкновения не с ними, а с Митракисом и Штуммом. Рядом полыхнула фотовспышка, и он невольно зажмурился. Накатила волна тошноты. В ярком, вибрирующем воздухе лица гостей потеряли свои индивидуальные черты и слились с белым мрамором и камнями стен. Пестрые платья и вечерние костюмы растворились в цветных полотнищах, свисавших со стен. Некоторые мужчины, уединившись за мраморными статуями, тихо говорили о своих последних финансовых операциях, а их жены дефилировали по залу, щеголяя смелыми вырезами своих без меры декольтированных платьев. Другие гости, вольготно расположившись на мягких скамейках, потягивали коктейли и глазели на цифровые изображения живописных полотен, которые менялись на экранах множества мониторов каждые полминуты. В центре зала, в некоем подобии дворика, окруженного ониксовыми колоннами, в танце кружились пары. Сощурившись от яркого света, Билл взглянул на этот дворик. Ему показалось, что он узнал актрису Кэтрин Батлер, которая позировала бесчисленным фотографам, выставляя напоказ свой немыслимый головной убор, похожий на гигантский факел из разноцветных перьев. Как смешны были толпившиеся вокруг нее люди, изо всех сил старавшиеся подчеркнуть свое фальшивое безразличие и деланную независимость. И разве не смешон сенатор Дерек Эдмундсон, стоявший под бронзовым канделябром, с лицом, раскрасневшимся от жары и выпитого алкоголя? Билл припомнил, что сенатор недавно протолкнул законопроект, выгодный большинству присутствующих. И вот он стоит, выставляя себя в полном блеске и чувствуя себя центром всеобщего внимания и поклонения. Вокруг сенатора суетились самые амбициозные мужчины и женщины Бостона и Нью-Йорка, которым он милостиво позволил пожать себе руку.

Какая пустая претенциозность, подумал Билл. Конечно, он найдет Митракиса и Штумма в непосредственной близости от сенатора. Оглядывая толпу, он вдруг почувствовал, что не вполне твердо держится на ногах.

— Ты плохо выглядишь, — сказала Мелисса. — Нам не надо было сюда приезжать.

Она прижала к щеке прохладный стеклянный бокал с вином, повернула голову и проследила взглядом за какой-то женщиной, задрапированной в антикварные шелковые кружева, чье запястье было украшено большим бриллиантовым браслетом.

— Билл! — крикнул кто-то. Возле четы Чалмерсов откуда ни возьмись появились их друзья, Дэвид и Кристина Джемисон, потные и веселые, словно только что из танцевального зала. Оба выглядели красивыми и раскованными. Билл отдал бы все на свете, лишь бы эта парочка немедленно провалилась сквозь землю. Дэвид говорил по телефону, протягивая Биллу свободную руку.

— Тебе не стоит этого делать, — отдуваясь, произнес в трубку Дэвид.

— Делать что? — спросил Билл.

— Извини, Гарри. Подожди секунду.

— Что? Ты мне?

— Это твоя страховка. Позвони мне в понедельник. — Дэвид сложил телефон. — Вы здесь впервые? — спросил он, намекая на то, что сам является частым гостем Марбополиса. Билл, которого всегда приводили в смятение манеры Дэвида Джемисона, не нашелся, что сказать в ответ. — Кажется, вы не в духе, — заметил Дэвид.

Не дождавшись ответа, он повернулся к Мелиссе, улыбнулся и спросил, как ей нравится вечер.

Обе женщины тем временем обменивались комплиментами, внимательно разглядывая друг друга. Кристина была одета вызывающе смело. Шифоновое платье открыто почти до талии. Темные волосы завиты мелким барашком и покрыты лаком.