Он снова прислушался к своему поверхностному тяжелому дыханию. Мир уменьшился до крошечных размеров, превратившись в маленькое расплывчатое пятно неверного красного цвета. В мозгу остались полосы мыслей, вдохи и выдохи. Дыхание формировало образы букв. Восходящие вдохи звучали как начало гласных или согласных, выдохи падали вниз на границах слов. Хрипы выглядели как с,долгие ровные вдохи — как б, вили т.Мир сузился до дыхания. Его дыхание звучало контрапунктом дыханию Мелиссы, буква к букве, слово к слову. Какое послание можно составить из его дыхания? Никакое. Слышны только затейливые хрипы, натужные вздохи и жалкое пыхтение. Дыханию уже почти удалось покинуть его бренную оболочку, оно превратилось в тонкую линию, узкий столбик воздуха. Мелиссе осталось чувство вины, а ему — неровно отрезанный нечеткий конец. Продолжая прислушиваться к своему натужному дыханию, Билл еще больше преисполнился решимости ни за что не покидать этой комнаты. В памяти всплыла сцена, когда он лежал возле клеточного сепаратора и видел, как его кровь течет по прозрачным трубкам сначала в аппарат, а потом из аппарата, возвращаясь в его синие вены. Он слышал чмокающие звуки насоса и голоса докторов, стоявших вокруг него и обсуждавших снимки его мозга и результаты анализов.

Внезапно его охватил приступ ярости, судорогой скрутивший его грудные мышцы и искрививший его рот.

— Нет! — изо всех сил закричал он. Но крику не суждено было вырваться наружу, он взорвался внутри тела, зазвенел в ушах, как телефон, затрещавший на весь дом в середине ночи. Мелисса застонала во сне. Нет. Его сердце стучит, как паровой молот. Легкие рвутся на куски и кровоточат. Он силится вдохнуть. Невидимая комната начинает распадаться и рушиться. Потолок падает, остановившись в нескольких дюймах от его головы. Нет, эти последние отпущенные ему дни он проживет своей жизнью. Его дух останется с ним. Он не пробка на поверхности моря. Он может действовать, даже если это действие будет видеть только он один. Он может действовать.

Несколько мгновений его тело продолжало извиваться и дергаться. Потом мертвая хватка удушья, стиснувшая грудную клетку, стала постепенно ослабевать. Мышцы обмякли. Воздух медленно вполз в легкие. Удары сердца стали реже, превратившись в отдельные слабые толчки, кровь, останавливаясь, замедлила свой бег. Судороги расплылись во вздох, легкую дрожь и исчезли, пройдя по ногам заключительной мягкой волной. По телу начал распространяться тихий покой. Он должен сохранить достоинство. Он должен сохранить его во что бы то ни стало. Он воспользуется малым пространством отпущенного ему оцепенелого покоя. В этой неправдоподобно замороженной тишине Билл снова прислушался к своему дыханию. Он слышал посторонние звуки, не в силах понять, сколько времени остается до окончания длинной ночи.

Через секунду до него донесся шум дождя. Он слышал тихий стук капель о крышу, порывы ветра и удары дождя по стеклу окон. Где-то вдалеке на ветру скрипели ставни. Может быть, соседи, мучаясь бессонницей, тоже слушают дождь, ворочаясь в своих постелях. Он представил себе капли дождя, маленькие и серые во тьме ночи. Представил, как дождь полосами падает на землю, одевая ветки и листья в серебристые чехлы, отмывая от грязи тротуары и мостовые, фонарные столбы, и металлические радиаторы автомобилей, и широкую ленту шоссе, ведущего в Бостон. Дождь бьет в окна Марблуорт-Билдинга и Пруденшл-Центра, уходя все дальше на восток, к океану, где падающие с неба капли оставляют при ударе о воду на поверхности маленькие ямочки.

 БЛАГОДАРНОСТЬ

За помощь в правовых, медицинских и других технических вопросах я приношу свою искреннюю благодарность Нилу Аркуссу, Изабель Де Куртиврон, Роберту Кэйну, Карле Кэйнис, Уильяму Мак-Кларану, Россу Петерсону, Крису Сойеру-Лауканно, Джемсу Суоянену, Шерри Теркл, Элис Уайтчилл Уайзберг и сотрудникам библиотеки медицинского факультета Гарвардского университета. За все ошибки, которые читатель может встретить в этой книге, ответственность лежит исключительно на мне. Спасибо вам, Робби Босняк и Джейнет Соненберг, за указания в самые критические моменты работы над книгой.

Анит и Сократ — исторические личности, также документальным является описание суда над Сократом и его казни. Диалог «Анит» — плод моего художественного вымысла. Наиболее полезные тексты для воссоздания обстановки древних Афин я нашел в «Диалогах» Платона, особенно в «Апологии Сократа» и «Федре», в пьесах Аристофана и в «Истории пелопоннесской битвы» Фукидида, а также в сочинениях Гиппократа о болезнях и медицине. За дополнительные консультации по истории Древней Греции я приношу свою благодарность Зефу Стюарту, Теду Лендону и Робу Лумису.

Благодарен я также Дону Де Лилло, Ричарду Гудвину, Илоне Кармел, Лео Марксу, Агнешке Мейро, Энни Прулкс, Джейнет Силвер, Майклу Ротшильду, Питеру Стойчеву, Дэну Террису и Розалинде Уильямс за замечания, высказанные по ходу работы над рукописью. Спасибо вам, Джим Лихи, за неоднократное чтение на ранних этапах работы и за вашу поддержку.

Выражаю также свою признательность Ла Роуз Тодд Коффи, моей первой учительнице, проницательному критику и другу.

С любовью благодарю мою жену, Джин Лайтман, за то, что она нянчила меня все те годы, что я писал эту книгу.

И наконец, особую благодарность я приношу Дэну Фрэнку за его понимание и поддержку при издании книги, Джейн Гельфман за ее воодушевляющее участие и многолетнюю дружбу и Лиз Колдер за советы и окончательное прочтение рукописи перед ее сдачей в печать.