О переводе в психбольницу впервые заговорил приглашенный на консультацию невролог. Сутки назад прямо возле моей койки состоялся такой диалог:
— Никакой своей патологии я не нашел, Герман Эдуардович. На кому тоже не тянет, это вы и без меня видите. По энцефалограмме — глубокий сон. К психиатрам его отправляйте, это функциональное расстройство, я уверен.
— Придется Абакумову звонить, упрашивать, — с сожалением произнес заведующий, — вредный он старикан и таких больных не любит.
— Придется, — согласился с ним невролог, — вы мне чайку обещали с печеньем, а заодно я вам такую консультацию напишу, что любой дурдом данного пациента с руками ногами оторвет, — с этими словами они вышли из палаты.
Тогда я не понял, что меня ждет «электросудорожная терапия», да и «витал в облаках» в смысле летал свободным сознанием и переживал случившуюся со мной «неприятность». Теперь все. От шока — тоски — сожаления отошел, пора «просыпаться» пока точно по мозгам током не шарахнули.
Я открыл глаза в ответ на прикосновение Зиночки и прохрипел:
— Где я? — хрипел не специально: трудно давались русские слова, и голосовые связки совсем расслабились. Прокашлялся.
Было примерно семь утра, и Зина готовилась сдавать смену.
— Ой! — медсестра отдернула руку, — слава богу. Герман Эдуардович, Неизвестный проснулся! — радостно закричала и побежала из палаты.
На ходу обернулась и бросила:
— Я скоро.
А она симпатичная. Лет двадцать пять максимум. Миниатюрная, черноволосая и чуть раскосая. Самую малость, как кореянка в третьем поколении. Или японка, не разбираюсь. Может татарочка. Пока я рассуждал о генеалогии медсестры, она вернулась в сопровождении подтянутого мужчины с крупным волевым лицом. Возраст явно за пятьдесят. Герман Эдуардович. Я их всех видел свободным сознанием, но увидеть глазами — большая разница.
Заведующий подтянул себе стул и сел.
— Ну-с, молодой человек, как себя чувствуем, — произнося эту фразу, он щупал мой пульс. «Не доверяет монитору?», мелькнула глупая мысль и пропала.
Я еще раз откашлялся и снова произнес:
— Где я? Что со мной? — хрипел гораздо меньше, но говорил медленно.
— Ты в больнице не волнуйся, теперь все будет хорошо. Как самочувствие? — сказал успокаивающим тоном опытного медика.
— Как в больнице, в какой? Почему?.. Ничего не понимаю…
— Как самочувствие? — терпеливо переспросил врач, — я тебе потом все объясню.
Я честно прислушался к себе. Ничего не болит, все работает. Хотя… какой-то дискомфорт в половом члене. Раньше не замечал.
Через пень — колоду рассказал о самочувствии и потянулся рукой к… паху.
— Подожди, — остановил мою руку доктор, — там у тебя катетер в мочевой пузырь вставлен. Это трубка такая, чтоб ты под себя не писал. Поговорим, и сестричка его сразу вытащит. Ты себя помнишь? Какое сегодня число?
— Сегодня? — я откинулся на подушку и старательно разыгрывал волнение. Да чего говорить, и разыгрывать не приходилась — волновался.
— Восьмое вроде… августа. Ничего не помню, как вата в голове… да что же это со мной! Что случилось!? — я в отчаянии закрутил головой, — А кто же я?.. — я поморщился и со стоном закрыл руками глаза.
— Давай так парень. Во-первых, успокойся — самое страшное позади, во-вторых, ты примерно помнишь число, от него и пляши. Вспоминай, — Герман Эдуардович спокойно откинулся на спинку стула, как бы говоря всей позой: «Я подожду, не торопись».
Я начал «мучительно вспоминать».
— Мне надо было в… Закуток, во! Странное название, — врач с сестрой переглянулись, я в возбуждении сел на кровать.
Голова слегка закружилась, и пришлось опереться руками. Медики дружно вскочили, поддержали меня, попытались уложить, но я отмахнулся.
— Какое-то дело… деньги с собой были… вроде. Что-то купить, но не уверен… да! Ребята отправили за чем-то важным. Мы на стройке работали… коттеджа? Под Новосибом. Точно! Калымили летом, а так я студент… кажется. В Москве? Егором меня зовут — уверен. Фамилия… не помню фамилии… — я снова с досады уткнулся лицом в ладони и чуть не упал, поддержали. Моя сбивчивая речь длилась чуть ли не с полчаса.
— Хватит на первый раз, успокойся, — врач сочувствующе похлопал меня по спине, — ложись, отдыхай. Сегодня тебе предстоит насыщенный день. Зиночка, сними катетер. Сам в туалет сходить сможешь? Вот и прекрасно. В принципе ты здоров, как это ни странно.
Когда медики уже уходили, я простонал:
— На автобус опоздал и вышел на трассу… дальше хоть убей.
— Я же тебе сказал — отдыхать! Не смей больше думать! — строго прикрикнул доктор и они, наконец, вышли.
«Фу-ух! От электрошока стопудово избавился, а вот от психушки или ментовки „до выяснения“ так сказать — вряд ли. Сколько там держат, интересно? Может, стоило своим родным именем назваться? Нет, опасно, вдруг действительно в розыске за убийство, меньше месяца прошло», я начал неторопливо перепроверять наскоро составленный план.
В ординаторской заведующий принялся на скорую руку строчить истории, заполнять журнал, а Зина с санитаркой бегали по отделению. Времени потеряли с этим внезапно очнувшимся больным — ужас, в самый конец смены.
Вопреки обещанию Германа Эдуардовича день для меня прошел спокойно. Ни одна сволочь не подошла, только шикали, когда я слонялся в больничной пижаме: тут тебе реанимация, а не абы какая терапия, видишь ли. Плюнул и завалился на койку. Надоело!
В конце рабочего дня Зина постучалась в кабинет заведующего. Дежурство дежурством, а рабочий день никто не отменял.
— Вы свободны, Герман Эдуардович?
— Заходи, Зиночка, сейчас быстро по телефону поговорю и свободен.
— Тяжелый денек, — устало произнес врач, положив трубку. Закурил, — чего хотела?
Зина села в кресло напротив стола:
— Что вы собираетесь делать с Егором?
— С очнувшимся парнем? Да я бы хоть сейчас его выгнал, да с психи все не едут и следователь не пришел. Ты это к чему? — закончил неожиданно грозно.
— Дядя Герман, не отправляйте его в психушку, я вас очень прошу!
— Это почему же, Зинаида, объяснись!
Девушка замялась, но пересилив себя, решительно заявила:
— Пусть он у меня поживет!
Заведующий закашлялся и затушил сигарету.
— Выбрось это из головы, — прошипел он, преодолевая кашель, — чуть до инфаркта меня, старика, не довела своим заявлением! — откашлявшись, с его лица медленно сходили бардовые пятна.
Отстранил бросившуюся на помощь Зину и продолжил:
— Я обещал твоему отцу, что позабочусь о тебе пока он в отъезде? Обещал. Вот я и забочусь. Теперь точно на психу поедет!
— Дядя Герман! Да как вы не понимаете! Я же не спать с ним собралась! У него здесь никого! Его ограбили, он память потерял, а вы… в психушке из него растение сделают! — в конце монолога девушка едва сдерживала слезы.
— Не кричи и не бери меня слезами, я к ним равнодушен. Чего это ты так о нашей психиатрии? Ничегошеньки ему там не сделают, наоборот — помогут память вернуть. «Жди меня» смотришь?
Комментариев нет