Оно

Ему нравилась и детская библиотека, хотя в ней напрочь отсутствовало обаяние сумрака, которое он ощущал в старом здании, с его шарами‑лампами и стальными винтовыми лестницами, такими узкими, что два человека не могли на них разойтись, и одному приходилось отступать назад. Детскую библиотеку всегда заливал свет, солнечный или электрический, и шума здесь хватало, несмотря на многочисленные таблички с надписью «ДАВАЙТЕ НЕ БУДЕМ ШУМЕТЬ, ХОРОШО?» Главным источником шума служила Пухова опушка, куда приходили малыши, чтобы посмотреть книжки‑картинки. В этот день, когда Бен вошел в детскую библиотеку, как раз начался Сказочный час. Мисс Дейвис, красивая молодая библиотекарша, читала «Трех козликов».

– И кто это здесь, кто идет по моему мосту?

Мисс Дейвис говорила низким, рычащим голосом злого тролля. Некоторые малыши закрывали рты руками и хихикали, но большинство смотрели во все глаза, с серьезными лицами, признавая голос тролля, как признавали голоса в своих снах, а в их взглядах читался вечный вопрос любой сказки: обведут монстра вокруг пальца – или он набьет брюхо?

Везде висели яркие плакаты. На одном хороший мультяшный мальчик с таким рвением чистил зубы, что рот его пенился, будто пасть бешеной собаки. На другом мультяшный плохиш курил сигарету («СТАВ ВЗРОСЛЫМ, Я ХОЧУ МНОГО БОЛЕТЬ, ТАК ЖЕ, КАК И МОЙ ПАПА», – гласила надпись внизу). Третий являл собой прекрасную фотографию маленьких огоньков пламени, горящих в темноте. Смысл плаката разъясняла надпись:

«ОДНА ИДЕЯ ЗАЖИГАЕТ ТЫСЯЧУ СВЕЧЕЙ».

Ральф Уолдо Эмерсон

Тут же висели приглашения принять участие в скаутских походах. На одном плакате указывалось, что «В СЕГОДНЯШНИХ ДЕВИЧЬИХ КЛУБАХ РАСТУТ ЖЕНЩИНЫ ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ». Детям предлагалось записываться в секции софтбола и в театральную студию при Общественном центре. И разумеется, детей призывали принять участие в летней программе чтения. Бену очень нравилась эта программа. Ее участник получал карту Соединенных Штатов. За каждую прочитанную книгу и написанный по ней коротенький реферат участнику выдавалась наклейка с названием одного из штатов, которая приклеивалась к карте. На наклейке указывалась птица штата, цветок штата, год вступления в Союз и президенты, родившиеся в штате, если таковые имелись. Если участник приклеивал к карте все сорок восемь наклеек, ему еще и дарили книгу. Так что сделка получалась чрезвычайно выгодная. Бен намеревался последовать рекомендации, приведенной на плакате: «Не теряй времени, запишись сегодня».

Среди всех этих ярких и красочных объявлений и плакатов выделялся один, приклеенный скотчем к стойке сдачи книг. Никаких мультяшных рисунков, никаких фотографий – строгие черные буквы на белом фоне:

ПОМНИ О КОМЕНДАНТСКОМ ЧАСЕ

С 19:00.

ПОЛИЦЕЙСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ ДЕРРИ

От одного только взгляда на этот плакат у Бена по коже побежали мурашки. Радость от получения табеля, тревоги из‑за Генри Бауэрса, разговор с Беверли, начинающиеся летние каникулы – в итоге он напрочь забыл и про комендантский час для детей, и про убийства.

Люди спорили, сколько их было, но все соглашались, что как минимум четыре с прошлой зимы, пять, если считать Джорджа Денбро (многие придерживались мнения, что смерть маленького Денбро – результат какого‑то странного и жуткого, но все равно несчастного случая). В том, что Бетти Рипсом убили, не сомневался никто. Тринадцатилетнюю девочку, изувеченную и вмерзшую в грязь, нашли в первый день после Рождества, в районе строящейся транспортной развязки на Внешней Джексон‑стрит. Об этом не написали в газете, и взрослые не могли сказать такое Бену. Информацию эту он почерпнул из подслушанных обрывков разговоров.

По прошествии еще трех с половиной месяцев, вскоре после открытия сезона ловли форели, рыбак, решивший попытать счастья в двадцати милях к востоку от Дерри, поймал, как он сначала решил, палку. Но вытащил из воды кисть, запястье и первые четыре дюйма предплечья девушки. Крючок впился в плоть этой ужасной находки между большим и указательным пальцами.

Полиция штата нашла тело Черил Ламоники в семидесяти ярдах ниже по течению. Оно зацепилось за дерево, которое упало в реку прошлой зимой. Только благодаря удачному стечению обстоятельств тело не унесло в Пенобскот и далее в океан весенним половодьем.

Шестнадцатилетняя Черил проживала в Дерри, но в школу не ходила. Тремя годами раньше она родила дочь, Андреа. Вместе с дочерью она жила у родителей. «Сумасбродства в Черил, конечно, хватало, но в сердце своем она была хорошей девочкой, – сказал полиции рыдающий отец. – Энди постоянно спрашивает: «Где моя мамочка?» – и я не знаю, что ей ответить».

Девушка пропала за пять недель до находки тела. Полицейское расследование убийства Черил Ламоники началось с естественного вопроса: убил ли ее один из бойфрендов? Их у нее хватало. Многие служили на авиабазе, расположенной ближе к Бангору. «Они были такие милые мальчики, большинство из них» – так отозвалась о дружках Черил ее мать. В число «милых мальчиков» входил и сорокалетний полковник ВВС, с женой и тремя детьми в Нью‑Мехико. Еще один бойфренд Черил в это время сидел в Шоушенке за вооруженное ограбление.

Бойфренд, полагала полиция. Или вообще незнакомый человек. Сексуальный маньяк.

Если речь шла о сексуальном маньяке, то он, судя по всему, не брезговал и мальчиками. И в конце апреля учитель младшей средней школы, который повел свой восьмой класс на экскурсию по городу, заметил пару красных кроссовок и штанины детского комбинезона из синего вельвета, торчащие из дренажной трубы на Мерит‑стрит. Эту часть Мерит‑стрит перегодили переносными барьерами. Асфальт срыли бульдозерами еще прошлой осенью. Там строили магистраль на Бангор.

Из дренажной трубы вытащили тело трехлетнего Мэттью Клементса, который пропал днем раньше (его фотографию поместили на первой полосе утреннего номера «Дерри ньюс»: темноволосый маленький мальчик в бейсболке «Ред сокс» на макушке радостно улыбается в камеру). Клементсы жили на Канзас‑стрит, в другом конце города. Его мать, настолько потрясенная горем, что казалось, перенеслась в стеклянный шар абсолютного спокойствия, сообщила полиции, что Мэтти на трехколесном велосипеде ездил взад‑вперед перед домом, который стоял на углу Канзас‑стрит и Коссатлейн. Она отошла, чтобы положить выстиранное белье в сушилку, а когда вновь выглянула в окно, чтобы проверить, как там Мэтти, его не было. Только перевернутый велосипед лежал на полоске травы между тротуаром и мостовой. Одно из задних колес еще лениво вращалось и замерло уже у нее на глазах.

Шеф Бортон счел, что этого достаточно. На специальной сессии городского совета он предложил со следующего дня ввести комендантский час для детей: с семи вечера все должны сидеть по домам. Предложение, одобренное единогласно, вступило в силу на другой день. Месяцем раньше на эту тему в школе Бена провели общее собрание. Шеф вышел на сцену, засунул большие пальцы за ремень и заверил детей, что тревожиться им не о чем при соблюдении нескольких простых правил: не разговаривать с незнакомцами, садиться в автомобили только к тем, кого хорошо знаешь, всегда помнить, что полицейский – твой друг… и соблюдать комендантский час.