Оно

– Толстым слоем не клади, жопная дырка! – одернул его Билл. – Хочешь, чтобы он утонул в первом же плавании?

– Извини.

– Все нормально. Лучше размазывай.

Джордж закончил со своим бортом, потом поднял кораблик. Он стал тяжелее, но не намного.

– Круто. Я собираюсь выйти и отправить его в плавание.

– Давай, – ответил Билл. Теперь он выглядел усталым… усталым – и по‑прежнему нездоровым.

– Мне бы хотелось, чтобы и ты мог пойти, – ответил Джордж. Ему действительно хотелось. Билл иной раз любил покомандовать, но у него всегда возникали такие интересные идеи, и он редко обижал брата. – Это же твой корабль.

– Мне тоже хотелось бы пойти. – Билл помрачнел.

– Что ж… – Джордж переминался с ноги на ногу, держа кораблик обеими руками.

– Ты лучше надень дождевик, – предупредил Билл, – не то заболеешь г‑гриппом, как я. Наверное, все равно заболеешь, от моих ба‑ацилл.

– Спасибо, Билл. Классный кораблик. – И тут Джордж сделал то, чего не делал давно, то что Билл запомнил навсегда: наклонился и поцеловал брата в щеку.

– Теперь ты точно заболеешь, жо‑опная дырка. – Но Билл как‑то повеселел. Улыбнулся Джорджу. – И убери все на место, хорошо? Или у мамы случится и‑истерика.

– Конечно. – Он собрал все подручные средства, которыми они обеспечили водонепроницаемость бортов кораблика и пересек комнату: кораблик лежал на жестянке с парафином, стоявшей чуть под углом в миске.

– Дж‑Дж‑Джорджи?

Джордж обернулся, посмотрел на брата.

– Бу‑удь осторожен.

– Конечно. – Брови мальчика чуть приподнялись. Такое обычно говорит мать – не старший брат. Странно, как и то, что он поцеловал Билла. – Конечно, буду.

Он вышел. Больше Билл никогда его не видел.

3

И теперь Джордж бежал, догоняя уплывающий вниз кораблик, по левой стороне Уитчем‑стрит. Бежал быстро, но вода бежала еще быстрее, и расстояние между ним и корабликом увеличивалось. Он услышал нарастающий рокот и увидел, что в пятидесяти ярдах ниже по холму дождевая вода, текущая по ливневой канаве, уходит в водосток – продолговатый, полукруглый вырез в бордюрном камне. На глазах у Джорджа лишенную листьев ветвь, с черной и блестящей, как кожа тюленя, корой, занесло в пасть водостока. Ветвь на мгновение зависла, а потом ее утащило вниз. Туда и направлялся его кораблик.

– Ох, говно и «Шинола»! – в ужасе воскликнул он.

Прибавил скорости и уже подумал, что сейчас выхватит кораблик из воды. Но тут нога Джорджа поскользнулась, и он упал, ободрав коленку и вскрикнув от боли. И уже с мостовой, под другим углом, наблюдал, как его кораблик сделал два круга, попав в очередной водоворот, а потом исчез.

– Говно и «Шинола»! – вновь выкрикнул он, стукнув кулаком по гудрону. Заболела и рука, и Джордж заплакал. Так глупо потерять кораблик!

Он поднялся, подошел к водостоку. Опустился на колени, заглянул вниз. Вода гудела, падая в темноту. От этого гудения по коже побежали мурашки. Оно напомнило ему о…

– Ах! – Вскрик вырвался из него, словно выбитый пружиной, и он отпрянул.

Там были желтые глаза – те самые глаза, которые он всегда представлял себе, но никогда не видел в подвале. Это животное, пришла бессвязная мысль, животное, только и всего, какое‑то животное, может, домашний кот, которого утянуло туда водой.

И однако он уже изготовился дать деру… побежал бы через секунду‑другую, когда его умственный распределительный щит справился бы с шоком, вызванным этими сверкающими желтыми глазами. Он чувствовал грубую поверхность гудрона под пальцами, над ним – холодный слой воды, огибающей их, и тут раздался голос, вполне нормальный, даже приятный голос, обратившийся к нему из водостока.

– Привет, Джорджи.

Джордж моргнул и вновь посмотрел вниз. И не смог поверить тому, что увидел. Это тянуло на выдуманную историю или на фильм, в котором зверушки разговаривали и танцевали. Будь он на десять лет старше, он бы точно не поверил тому, что видел, но он не прожил шестнадцати лет. Только шесть.

В водостоке находился клоун. Освещение там оставляло желать лучшего, но света все‑таки хватало, так что Джордж Денбро не сомневался в том, что видел. А видел он клоуна, как в цирке или по телику. И выглядел этот клоун чем‑то средним между Бозо и Кларабелем, который общался с другими (или это была женщина?.. с полом клоуна Джордж определиться не мог), дуя в свой ящик в субботней утренней передаче «Худи‑Дуди». Только Буйвол Боб мог понять, что говорит Кларабель, и Джорджа это всегда смешило. Он видел, что лицо у клоуна в водостоке белое, пучки рыжих волос торчат с обеих сторон лысой головы, вокруг рта нарисована большая клоунская улыбка. Живи Джордж несколькими годами позже, он подумал бы сначала о Рональде Макдональде, а уж потом о Бозо или Кларабеле.

В одной руке клоун держал связку шариков всех цветов, словно какой‑то огромный спелый фрукт.

В другой руке – кораблик Джорджа.

– Хочешь свой кораблик, Джорджи? – Клоун улыбнулся.

И Джордж улыбнулся. Ничего не смог с собой поделать. На такую улыбку нельзя не ответить.

– Конечно, хочу.

Клоун рассмеялся.

– «Конечно, хочу». Это хорошо! Это очень хорошо! А как насчет шарика?

– Ну… конечно. – Он потянулся вперед… а потом с неохотой отвел руку. – Я ничего не должен брать у незнакомых людей. Так говорил мой папа.

– У тебя мудрый папа, – ответил клоун из водостока, улыбаясь. И как, спросил себя Джордж, он мог подумать, что у клоуна желтые глаза? Они же ярко‑синие, с искринкой, такие же, как у мамы и Билла. – Правда, очень мудрый. Поэтому я тебе представлюсь. Я, Джорджи, Боб Грей, так же известный, как Пеннивайз, Танцующий клоун. Пеннивайз, познакомься с Джорджем Денбро. Джордж Денбро, познакомься с Пеннивайзом. И теперь мы знаем друг друга. Я перестал быть незнакомцем для тебя, и ты перестал быть незнакомцем для меня. Заметано?

Джордж засмеялся:

– Думаю, да, – потянулся к кораблику… и вновь отвел руку. – Как ты оказался там, внизу?

– Ветер с дождем просто задули меня туда, – ответил Пеннивайз, Танцующий клоун. – Они задули туда весь цирк. Ты чувствуешь запах цирка, Джордж?

Джордж наклонился вперед. Внезапно в нос ударил запах арахисовых орешков! Горячих поджаренных арахисовых орешков. И уксуса! Белого, который через дырку в крышке льют на картофель‑фри! А еще запах сахарной ваты и жарящихся пончиков. Плюс слабый, но ядреный запах говна диких животных. Распознал он и запах опилок на арене. Но при этом…

При этом никуда не делись запах мутного потока, и гниющих листьев, и темных водосточных теней. Сырой, гнилостный запах. Подвальный запах.

Только остальные запахи были сильнее.

– Конечно, чувствую.

– Хочешь свой кораблик, Джорджи? – спросил Пеннивайз. – Я повторяю вопрос только потому, что он вроде бы не так уж тебе и нужен. – Он поднял кораблик выше, улыбаясь. Клоун был в мешковатом шелковом костюме с большими оранжевыми пуговицами, ярко‑синем галстуке, больших белых перчатках, какие обычно носили Микки Маус и Дональд Дак.