Наследник

Теперь бывалые дружинники начали уже откровенно посмеиваться.

— Скажу больше, — невозмутимо продолжил Ротгкхон. — Пользуясь всем своим телом вместо одной лишь руки, вы сможете сражаться таким оружием, которое иначе не сможете даже поднять. Например, вон той оглоблей!

Спрятав меч, он прошелся до избы, поднял одну из приготовленных там для чего-то жердин, поднял на плечо.

— Как вам такая игрушка? — Он толкнул оглоблю плечом, придержав низ пяткой, а когда она начала падать, повернулся, прижимая к себе, снова вскинул вверх, уронил на сгиб локтя, опять провернулся. Новики прыснули в стороны, спасаясь от мелькающей туда-сюда тяжелой деревяхи.

— Оглоблей махать много ума не надо, — возразили ему из толпы подростков. — Держи покрепче да бей не жалеючи, вот и вся наука.

— Слабо попробовать? — снисходительно хмыкнул вербовщик.

— Отчего бы и нет. — Княжич Святогор, молодой голос которого ничем не отличался от щебета новиков, выбрал из кучи под стеной оглоблю ничуть не меньше Лесославовой, хмыкнул: — Просто берешь ее в руки — да и лупишь со всей дури!

И в подтверждение своего простого постулата юный, но зело плечистый воевода взмахнул жердью из-за головы. Ротгкхону ничего не осталось, кроме как резко приподнять зажатый в руке край лесины, принимая удар на нее. Оглобля прогнулась, спружинила, отбросила деревяшку вверх, подпрыгнула сама. Пользуясь этим, вербовщик дернул «хвост» на себя, чуть повернулся, принимая середину оглобли на пояс, тут же толкнул вперед, метясь княжичу в грудь. Тот слабый удар отбил без труда, начал новый замах. Лесослав же дернул свою деревяху к плечу, и от него, всем телом и всей массой, толкнул вперед.

Пырок получился низким, чуть выше колена — но Святогору все равно пришлось уворачиваться, и занесенная им над головой оглобля потеряла равновесие, стала заваливаться набок. Деревяшка-то тяжелая — за конец не удержать. Вербовщик тем временем скользнул чуть вперед, заводя колено под лесину, резко подбросил ее наверх, чуть провернулся, ловя палку на живот и удерживая ближний край — отчего дальний быстро метнулся к груди княжича. Тот, так и не успев поднять оглоблю, ругнулся и отскочил, волоча оружие за собой по земле. Ротгкхон, остановившись, позволил лесине уйти чуть вперед, подбил коленом, забрасывая к плечу, толкнул, доворачивая вокруг спины, перехватил и выпустил вперед на всю длину, снова метясь противнику в грудь. Но княжич уже успел наконец-то поднять свою жердь, отбил удар, снова замахнулся из-за головы и с резким выдохом ударил…

Вербовщик, рванув оглоблю к себе, плечом толкнул ее вверх, подставляя под жердину, а когда деревяшки с оглушительным треском столкнулись — нырнул вперед, двумя руками проворачивая длинный конец в сторону Святогора.

Резкие повороты оружия вокруг центра тяжести и использование его инерции как раз и были основой «танца с шестом» пигмеев Лиргаты, на некоторое время ставшим повальным увлечением всей Империи.

— Чур меня! — Княжич каким-то чудом успел загородиться, остановив удар, тут же взмахнул оглоблей, уже не тратя время на ее поднятие, а метнув поперек, горизонтально. — Лови!

Ротгкхон только хмыкнул, опять же лишь поддернув лесину и чуть приподняв над собой открытой ладонью. Налетев на пологое препятствие, жердь княжича вспорхнула ввысь, а вербовщик, привычно подбив плечом опущенный край оглобли, схватился правой рукой за середину — и бросил ее вперед, не столько толкая, сколько оттягивая на себя левой рукой длинный конец, вращая, а не разгоняя оружие. Лесина мелькнула в воздухе и с гулким грохотом врезалась в подставленный Журбой щит:

— Хватит баловства, княже! Упаси Сварог, заденете друг друга. Жердь не меч, плашмя не ударишь. Лишние увечные в походе ни к чему.

— Экий ты, дядька! — засмеялся раскрасневшийся Святогор. — Никогда не дашь досыта размяться! — Княжич бросил оглоблю, довольно выдохнул: — Ты только глянь, Лесослав, как быстро мы двор от любопытных очистили! Славно побаловались.

Новики и дружинники, спасаясь от стремительно мелькающих туда-сюда тяжелых жердей, разбежались далеко по сторонам, многие даже предпочли укрыться за избой и сложенными штабелем плотами.

— Славно, — согласился Ротгкхон, отнеся свое оружие обратно в кучу.

— Ты глянь, Журба, он даже не запыхался! — Княжич, приблизившись, похлопал Лесослава по плечам, легонько толкнул кулаком в живот. — А по виду и не скажешь, что оглоблей, ровно щепкой, играть способен.

— Не в силе дело, а в навыке, — повторил вербовщик.

— Люб мне твой навык, иноземец, — вынес свой вердикт Святогор. — И каждому, так мыслю, полезен. Журба! Новиков всех Лесославу в сотню определи. Пусть познают сию науку. В свалке шальной немало пригодится. А ты, иноземец, покамест с учением кончай и к делу главному готовься. Поручение мое не забыл?

— Мост?

— Именно. Завтра с рассветом наводи. Новики же твои из сих жердей пусть лестницы штурмовые покамест вяжут.

— Да, княже, — вздохнув и приложив ладонь к груди, склонил голову Ротгкхон.

Святогор, подойдя ближе, неожиданно толкнул его плечом в плечо и быстро шепнул:

— Не боись! Еще попробуем, у кого оглобли шустрее летают.

Журба же одарил иноземца таким взглядом, после которого желание повторить опыт с дрекольем пропало у Лесослава начисто.

— Ладно, — решил вербовщик, — мост так мост.

На самом деле, хлопот с наведением переправы у него не предвиделось. После строительства катапульты осталось сразу несколько длинных сосновых бревен, вполне подходящих для его целей. Ремней и веревок тоже имелось в достатке. К поперечинам он эти веревки привязал заранее — так что теперь ему надо было лишь убедиться, что всё на своих местах.

Стенобитная машина, скрипя и раскачиваясь, продолжала тем временем свою работу, мерно и настойчиво всаживая в башню и стену камень за камнем. Один из таких валунов удачно угодил в трещину между венцами, возникшую еще два дня назад. От нового удара, да еще по ослабленному месту, башня резко качнулась — и вдруг верхняя ее часть стала задумчиво заваливаться наружу, ненадолго замерла, слегка покачалась неведомо на каком креплении и вдруг, рассыпаясь на бревна, покатилась наружу. Река наполнилась множеством всплесков, несколько далеко разлетевшихся обломков врезались даже в штабель плотов.

Муромские ратники издали общий восторженный вопль. Оставшаяся стена испустила несколько оглушительных щелчков, словно кто-то взмахнул пастушьим кнутом над самым ухом, — и вся стена на длину в добрых полторы сотни саженей — почти до ворот! — медленно завалилась в сторону города. Из-за вала донесся оглушительный грохот, вздыбилось огромное облако пыли, послышались крики ужаса.

— А-а-а-а!!! — Дружинники и новики кинулись обниматься, сбежали к самой реке, выхватили мечи, потрясая ими в сторону противоположного берега.

— Мост, мост! — спохватились некоторые из них. — Иноземец, наводи скорее мост!

— Что вам проку от моста, несчастные? — пожал плечами Ротгкхон. — Как вы на вал заберетесь? Он крутой, что стена, весь в траве и глине. Лестницы лучше вяжите, коли штурмовать невтерпеж.

Новики его послушались, взялись за работу. Многие дружинники, в предвкушении совсем уже близкой победы, стали им помогать. Работа спорилась — однако вербовщик сильно сомневался, что нужно начинать штурм в преддверии близкого вечера.