Наследник

По глазам ударило светом, она покачнулась, едва не упав — но муж успел подхватить девушку под локоть, усадить на траву:

— Что это, Зимава? — показал ей цветок папоротника Лесослав.

— Амулет, — тяжело ответила она, забрала цветок и сунула обратно в ладанку. — Если ты меня заберешь, он мне больше уже не понадобится. Никогда-никогда.

— Заберу. — Леший сел рядом с ней. — Ты будешь со мною рядом всю мою жизнь. Наша любовь станет легендой Империи, и мне станут завидовать все знакомые и чужаки со всех краев галактики.

— А еще у нас будет много-много детишек, — продолжила его мысль Зимава. — Десять мальчиков и десять девочек. И половина будет похожа на тебя, а половина на меня.

— Дети? — зачесал в затылке Ротгкхон. — Да, про это я как-то совсем забыл.

Зимава прижалась к плечу любимого, прикрыла глаза — но старалась радоваться близости не очень сильно. Ведь проклятие все еще оставалось в силе.

Наконец полог откинулся. Знахарка Додола вывела Плену, передала ее руку девушке, вздохнула:

— Печально все это, милая. Такая красивая девочка. Ей бы замуж, с суженым ласкаться, детей растить, жизни радоваться. А она… — Знахарка укоризненно покачала головой.

Ротгкхон от таких речей сперва вздрогнул, но тут же спохватился: в этом мире и в четырнадцать лет выдать замуж вполне привычно, а Плене, поди, давно больше пятнадцати.

— Так что с ней? — спросил он.

— Душа потерялась, — развела руками Додола. — Тело, вишь, живое и здоровое, а души нет. Потерялась где-то. Я звала, искала… Не откликается. Где же я ее возьму, душу-то? Уж простите старую, сие не в моих силах. Тело, коли уцелело тогда, как беда случилась, теперь живым останется. Но нет в нем человека цельного…

— Наверное, при пожаре? — оглянулась на Лесослава Зимава. — Может, тело я спасла, а сама Плена уже… угорела?

— Пойдем домой, — кратко ответил ей Ротгкхон.

Возвращение, было конечно же невеселым, и на службу вербовщик не пошел. На него все равно уже смотрели не как на сотника простого, а как на гостя дивного, и в наряды не ставили. Посему, что там творилось в детинце, он не знал. И появление утром у ворот боярина Горислава оказалось для Ротгкхона неожиданным.

— Здрав будь, иноземец, — кивнул ему гость. — Извини, на двор не захожу, в страже я сегодня. Князь велел передать, что новиков новых созывает, и Святогор завтра смотр им назначил. Ну, и прочую дружину тоже созвал, дабы слово свое при сем сказала.

— Понятно… Ты сам-то, боярин, подрядишься за Сварога воевать?

— Не знаю, сотник, — пожал плечами Горислав. — Право слово, и не знаю.

Вернувшись к жене, Ротгкхон обнял ее и поцеловал в макушку.

— Что? — подняла голову Зимава.

— Завтра у меня подвиг. Уже не маленький, а большой. Княжич дружину соберет, все ратники там будут. Самое время клич кидать. Коли князь самолично о том предупредил, стало быть, все должно пройти хорошо. С Радогостом он уже беседовал, и волхв, видно, не воспротивился. Разве токмо Святогор закапризничает. Но… Но при любом раскладе через пять-шесть дней выступаем. Готовься. Пора.

* * *

Во дворе детинца в этот день было тесно. Здесь собралась почти вся дружина Мурома — и верные старшему сыну Всеграда бояре со многими холопами, которые теснились ближе к крыльцу, и черная сотня, отжатая едва не к самой Тайницкой башне с колодцем и скрытым выходом к реке, и связанные узами общей братчины бывалые воины, и наемники из дальних земель, и совсем никчемные юнцы, сбившиеся в кучку в самом центре. Они были здесь единственными, кто явился пред княжеские очи без брони и оружия — остальная рать, с тяжелыми мечами на поясах, сверкала пластинами колонтарей и переливалась кольцами кольчуг, сияла начищенными шлемами.

Смотр есть смотр — содержащий воинство правитель желал убедиться, что дружина его целиком и полностью готова к бою, способна встать в строй в любой миг по первому призыву. Люди-то ведь бывают всякие. Кто о снаряжении заботится — в каждый миг свободный стрелы снаряжает, клинки правит, броню жиром смазывает, дабы не ржавела. А кто доспех ратный после похода в амбар забросит, меч под кровать сунет, да на торг за медом тянется — добычу пропивать. Его кликнешь — а кольчуга сгнила и в дырах, меч пятнистый, сам на ногах не стоит…

Таких криворуких лоботрясов в дружине Мурома не было ни одного. Но в первую очередь, потому, что от них, заметив неладное, быстро избавлялись.

Вот и сейчас княжич Святогор, в сопровождении верного Журбы, боярина Валуя и еще пары опытных воинов, осматривал выпячивающих грудь мальчишек, беседовал с каждым, иных щупал, других заставлял бить себе в ладонь или толкать Журбу — что представляло из себя зрелище весьма забавное. Вроде как телок, пытающийся спихнуть с места вековой разлапистый дуб.

Развлечение это привлекало наибольшее внимание собравшихся, но появление Ротгкхона тоже не прошло незамеченным. Воины подходили к нему, здоровались, некоторые даже обнимали:

— Рад видеть тебя, побратим! Давно не встречались. Как дела?

— Дела хорошо, — кивал сотник. — Святогор гривну в год для каждого дружинника истребовал, полгривны в задаток. Драконья броня и меч крепчайший каждому в пожизненное владение.

— Что, правда?

— Когда я вас обманывал, побратимы?

Он ответил так всего три раза. Но этого было вполне достаточно, чтобы известие поползло во все стороны, из уст в уста, из ушей в уши. Воины ждали этого сообщения, а потому и восприняли с полной готовностью. Ротгкхон же пробрался ближе к княжеским боярам, прошел мимо, обнялся с Избором:

— Рад видеть тебя, дружище! Поклон тебе за помощь со знахаркой.

— Так ведь не помогла же баба Додола ничем!

— Помогла. Сказала, что хуже уже не будет. Мы боялись, хворает Плена все сильнее. Совсем ведь разговаривать перестала и не делает ничего. А что душа ее пропала — с тем мы почти смирились. Она ведь не первый день болеет…

Краем глаза вербовщик заметил, что боярин Горислав взбежал по ступеням и вошел во дворец. А заодно и то, что там, возле дверей, уже стоит приготовленная для обмывания важного события братчина и высокий дубовый бочонок.

— Прости, Избор, дело у меня есть важное… — Вербовщик стал пробираться к тревожному билу, что висело у дверей комнаты привратной стражи.

До цели он добрался как раз тогда, когда на крыльцо вышли князь в роскошной шубе и мудрый Радогост. Оба опирались на посохи и выглядели весьма величаво. Даже слишком, учитывая то, что все запланированное действо должно случиться для них совершенно неожиданно.

Итак, для «нежданного известия», «душевного порыва» и «спонтанного бескорыстия» все было готово. Настало время начинать ритуал.

Ротгкхон взял колотушку и несколько раз что есть мочи ударил ею по билу, наполняя двор гулким гудением. Двор, разумеется, стих, все повернулись к нему.