Мне надоедает таращиться на себя самого, так что я кладу телефон Тайриса на мраморный кухонный островок.
– Как продвигается с Кингом? – требовательно спрашиваю я. Единственная причина, по которой я вообще всем этим занимаюсь, – желание нормально записывать музыку.
– В ближайшее время ничего нового на этом фронте не будет, так что ты можешь пока выбросить это из головы. Может, лучше за это время напишешь что‑нибудь? Твоя новая девушка должна заряжать тебя вдохновением.
– Муа‑ха‑ха.
Вонн меня терпеть не может, так что все мои новые песни будут об иррационально мыслящих девчонках и их поспешных ошибочных резких суждениях.
Да и вообще, что я такого сделал? В Лос‑Анджелесе действительно постоянные пробки, а Джим мог бы не назначать собрания раньше полудня. Он знает, что я ночной житель.
– Но, надеюсь, ты не ожидаешь, что я весь этот год буду торчать дома?
– О, конечно, нет. Я понимаю, что когда тебе скучно, ты опасен. Честно говоря, мне безразлично, чем ты будешь заниматься, – главное, не оставляй следов. Кинг рано или поздно выйдет на связь. Позволь мне об этом позаботиться. А теперь я, пожалуй, отправлюсь домой к своей прекрасной жене.
– Не могу понять, ты подшучиваешь или издеваешься, – говорю я.
– И то и другое, – весело говорит Джим и вешает трубку.
Картинка на экране телефона Тая продолжает меня провоцировать. Хочется написать что‑нибудь Вонн, но я понятия не имею, как войти в свой собственный твиттер‑аккаунт. Социальные сети пожирают время. Когда я там только зарегистрировался, меня поразило, сколько людей пишут мне вещи, которые никогда бы не осмелились сказать в лицо. С некоторыми из них я принялся спорить.
Именно тогда вмешалась Клаудиа и отобрала у меня контроль над всеми моими аккаунтами. И после того случая с «бандой четырех», как я их называю, я был счастлив предоставить ей этим заниматься.
Телефон Тая жужжит, и я беру его в руки. Какая‑то девушка прислала ему неприличное сообщение. Я смахиваю уведомление в сторону.
– Тай, зачем тебе «Твиттер»?
– Футбол, братишка. – Тайрис вальяжно входит в кухню, судя по всему, уже отсмеявшись. – У многих игроков есть аккаунты.
– Серьезно?
– Ага. Вот, смотри. – Он берет из моих рук свой телефон, что‑то набирает там и возвращает обратно. – Тут у меня друзья‑болельщики и несколько профессиональных спортсменов.
Я просматриваю его ленту, которая полна футбольной статистики, ссылок на видео и статей.
– Ага, так вот почему ты всегда у меня выигрываешь в воображаемый футбол!
– Тебе нужно завести секретный аккаунт.
– Боюсь, Клаудии это не понравится. – Я спрыгиваю с барного стула и роюсь в холодильнике в поисках какой‑нибудь еды. Овощи, сыр, безалкогольные напитки… Я оглядываю все это и беру банку пива.
– Хочешь, сыграем в FIFA?
– Конечно. Сейчас я тебе наваляю!
– Давай, попробуй!
Я передаю ему пиво, и мы идем в гостиную. Тай надевает наушники с микрофоном, а я – обычные наушники. Мне не разрешают играть с микрофоном. Однажды я играл, изрыгая ругательства, и кто‑то из других игроков сообразил, что мой голос чертовски похож на голос Окли Форда. Они это записали, выложили в интернет, и куча людей была просто в ярости оттого, что я якобы слишком грубо выражаюсь для шестнадцатилетнего.
Интересно, они своих детей‑то слышат вообще? Клянусь, девяносто девять процентов выражений в духе «сейчас я твою мамашу натяну!» произносят именно малолетки.
Мы с Таем играем часа два, и он действительно меня разносит. Чтобы немного утешиться, я играю по сети с каким‑то ноунеймом и наконец выигрываю.
Когда мы заканчиваем, мой взгляд снова падает на его телефон.
– Ты можешь залогиниться?
– В смысле, в твой аккаунт?
– Ага.
– Не‑а. Я твоих данных не знаю. Но можно, впрочем, позвонить Клаудии.
Я качаю его телефон в руках. Насколько я понял, Вонн никак не отреагировала на то, что «я» лайкнул ее рисунок. Ей совершенно на меня плевать. Прямо как моим родителям.
Я хмурюсь:
– Не надо.
И снова рано ложусь спать.
______
Когда я просыпаюсь, на дворе уже утро. Подхожу к окну от пола до потолка и нажимаю переключатель, который делает стекло из затемненного прозрачным. Снаружи весело чирикают птицы, на пляже занимаются пробежкой несколько человек. Когда‑нибудь я снова поеду на тот частный остров, который Джим арендовал после тура в поддержку «Форда». Там я бы мог выходить из дома без охраны.
Отхожу от окна. Большой Ди не придет до двенадцати – обычно примерно в это время я выползаю из кровати. Уже две недели здесь не было ни одной живой души, кроме меня, экономки и телохранителей.
Я даже немного скучаю по Люку. Может, не так уж он был и виноват… Может, будь я на его месте, я поступал бы точно так же… Попытался бы воспользоваться успехом своего друга, чтобы получить какую‑то выгоду для себя…
Мне никогда не приходилось делать ничего подобного. Не было нужды сыграть тысячу концертов в клубах, чтобы меня заметили. Мама просто отправила видео кому‑то из друзей, тот – еще кому‑то, и в тринадцать лет меня уже подписали на лейбл. Первый альбом вышел, когда мне еще не было пятнадцати, с большой маркетинговой поддержкой. И потом я выдал еще три успешных альбома, прежде чем наступил нынешний кризис.
Я никогда не был на месте Люка – или, опять же, Вонн, – и мне не приходилось подлизываться к кому‑либо ради денег.
Должен признать, я довольно‑таки мерзко поступил с Вонн при первой встрече. Но меня оправдывает то, что я в принципе не очень‑то хотел всем этим заниматься, потому что однажды мы уже пытались срежиссировать отношения для публики и получилось отвратительно. Я думал, что согласиться на такое может только беспринципный человек – особенно если учесть, что у нее уже есть парень.
Но Вонн вовсе не кажется заносчивой или одержимой славой. Она довольно симпатичная, а ведь на ней не было ни грамма косметики. Одета она была в совершенно обычную одежду и вдобавок принялась яростно возражать, что не хочет менять свою манеру одеваться. Она была вполне уверена в своем внешнем виде – у моей предыдущей подставной девушки никогда не было этой уверенности.
А еще Вонн не пыталась произвести на меня впечатление. Никаких там накручиваний локонов на палец, взглядов искоса, покусываний губ… И картинка, которую она нарисовала, – хорошая, но я на ней выгляжу как кто‑то вроде Пятницы. Судя по всему, Вонн считает меня самовлюбленным и неприятным человеком.
Да уж, очевидно, после того собрания она обо мне не лучшего мнения. Ужасно не хочется это признавать, но оно меня волнует. Ну, я, конечно, не ожидаю от каждого встречного вселенской любви, просто она… настроена слишком враждебно.
Комментариев нет