Самое ужасное относительно саммита — это неизвестность. Меня могло ожидать все, что угодно.
Насмешки.
Издевательства.
Боль.
Смерть.
Ад.
Дрожь ужаса сотрясала меня всякий раз при мысли о вечном проклятии.
В это же самое время самолет попал в зону особого воздушного давления, и нас ощутимо начало трясти. Я вцепилась в подлокотники.
«Не вечность» — напомнила я себе.
«Только какой-то отрезок времени. Я смогу это вынести»
Закрыв глаза, я принялась медитировать. И тут возникла другая ужасающая мысль. Что, если Кайден или Копано попытаются воспрепятствовать Князьям, в случае, если те причинят мне боль? Они подвергнут себя наказанию… тоже.
Страх за то, что они могли вмешаться, был слишком невыносим. Слезы прорвались наружу.
Потянувшись ко мне, отец вытер влагу с моих щек, а потом взял за руку.
Запрокинув голову, я закрыла глаза.
— Вполне возможно, это совершенно с тобой не связанно.
Но могло быть.
В иллюминатор я видела небольшое пятно другого самолета, пролетавшего мимо нас на значительном расстоянии.
Где-то там летела Пэтти. Этим утром она должна будет вернуться домой. Закрыв глаза, я вспомнила ее голос, почти слыша, как она поддерживает меня, желая, чтобы я оставалась сильной. Я даже представить не могла, как она отреагирует на сегодняшние новости.
Отец сказал, что звонить небезопасно, поэтому я оставила ей письмо. Для прощания, этого, конечно, было слишком мало.
Поверх наших голов раздался звонок, и мы посмотрели друг на друга.
Началось приземление в Нью-Йорк.
Мы не располагали ни информацией, ни планами.
— Когда прибудем на место, я зарегистрирую тебя в номере отеля. Оставайся там, пока за тобой не прейдут. Я пришлю кого-нибудь из доверенных.
Этой ночью, кода я вышла из Нью-Йоркского метро со своими пятью друзьями, нас захватила волна развлекавшихся людей, двигавшихся по направлению Таймс-сквер в обледенелом воздухе.
Каждый прохожий был одет в теплое пальто, перчатки, шарфы и теплые шерстяные головные уборы.
Я никогда не видела на улицах так много людей.
Если подобное сумасшествие творилось на следующий день после Нового года, то я с трудом представляла, что происходило во время самого праздника.
Так как Канун Нового года выпадал на пятницу, почти у каждого получались неплохие выходные.
Ухватившись за пальто Марны, чтобы не затеряться в толпе, я во все глаза разглядывала огромные рекламные плакаты и немыслимых размеров мелькающие дисплеи, окружавшие нас со всех сторон.
Запихнув замершие руки в карманы жакета, я таращилась во все глаза.
Город вызывал у меня неподдельное удивление: огромные здания, экраны, магазины — все перемешалось в пестрый коллаж образов и звуков.
Не было никакого шанса осознать и пропустить все увиденное через себя. Оставалось только позволить этому затянуть себя в пучину сумасшествия. Затеряться в этом.
Я завидовала спокойному поведению других нефилимов, которые вели себя так, будто ничего будоражившего нервы не происходило.
Смогла бы я вести себя точно так же, если бы меня с детства тренировали не выдавать свои эмоции ни при каких обстоятельствах? Я сконцентрировалась на том, чтобы не позволять своему лбу постоянно хмуриться.
Мы все были окружены многочисленным ликовавшим народом. Все смешалось воедино: национальности, граждане, гости, приехавшие со всего мира на крупномасштабные празднества города Большого Яблока.
Тысячи Ангелов-хранителей следовало за своими подопечными.
Каждый о чем-то говорил или смеялся. Общая атмосфера была приподнято-радостной, очень много аур размылось под воздействием различных опьяняющих веществ.
После пятнадцати минут ходьбы сквозь массы, мы свернули на менее загруженную улицу.
Здесь было все так же многолюдно, но вокруг нас образовалось уже чуть больше пространства, и толпа пешеходов смогла растянуться вперед в более вольготной манере.
Мы были почти на месте — в квартале ходьбы.
Кайден, должно быть, тоже это почувствовал, потому что он сбавил темп и сравнялся со мной, продолжая смотреть строго вперед.
Находиться рядом с ним было как-то спокойнее. Я наслаждалась каждым мимолетным прикосновением его руки к своей. Даже сквозь наши пальто, я чувствовала электрический разряд, пробегавший между нами.
Большая группа людей покинула стены клуба и заполнила переулок, толпясь на тротуаре.
Ощутив на мгновение безрассудную смелость, я поймала мизинец Кайдена своим, понимая, что сейчас этой вольности никто не заметит.
Я ощутила, как его рука напряглась, и, совершенно неожиданно, мы уже двигались куда-то в сторону. Он вел меня за мизинец, огибая людей, пока мы не нырнули под узкий лестничный пролет в темный дверной проем, укрытый в тени.
Наша близость заставляла мое тело гореть от эйфории.
В темноте его губы — грубые и обжигающие — нашли мои.
Я тихо всхлипнула, прежде чем раствориться в нем, притягивая его лицо к себе еще сильнее. В этом поцелуе мы говорили то, о чем не могли сказать вслух.
Он целовал меня с настойчивостью, рожденной сильным нестабильным чувством: яростью.
Я пыталась понять природу этого чувства. Был ли он зол оттого, что чувствовал ко мне? Или злился потому, что не мог повлиять на исход сегодняшнего дня? Я не знала, но с готовностью принимала все, что он мог мне дать.
Я нуждалась в этом поцелуе.
Нуждалась в том, чтобы чувствовать, что все еще жива.
Мое тело сталкивалось с его, благодарило его, запоминало его.
Его руки грубо бродили по моей спине, опускаясь еще ниже, к моим бедрам, притягивая меня все сильнее и крепче.
Мы задыхались, когда, наконец, прервали поцелуй, и он прижался своим лбом к моему.
Мои руки проследовали от его затылка к лицу. Я пробежалась пальцами по его бровям и контуру скул. В тусклом свете он всматриваясь в мое лицо.
Наше горячее дыхание в холодном воздухе превращалось в туман.
И тут я приподнялась, чтобы коснуться его губ мягким, нежным поцелуем. Он закрыл глаза, и мы застыли, прильнув друг к другу — наши губы едва соприкасались.
Если бы я могла забрать свою земную память в холодное существование после смерти, это воспоминание стало бы одним из тех, которое я воспроизводила бы в своей памяти снова и снова, чтобы сохранить рассудок, пока не наступит Судный День.
— Хм!..
Я отпрыгнула от Кайдена, когда кто-то со стороны лестничного пролета громко закашлял.
Словно городская богиня в своих высоких ботинках и черном стильном пальто, там стояла Джинджер, упершись руками в бока. Марна переминалась рядом с ней, нервно озираясь по сторонам. Джинджер раздраженно покачала головой, после чего сорвалась в том направлении, куда мы все должны были идти, и ее сестра последовала за ней.
Кайден обжег меня еще одним испепеляющим взглядом, и я заметила, как он сглотнул.
Я ничего не хотела сильнее, чем остаться здесь с ним, но мы и так уже сильно испытывали свою удачу.
Комментариев нет