Аннабет бросила взгляд на рог Минотавра в моей руке, затем снова посмотрела на меня. Я воображал, что она скажет: «Ты убил Минотавра!», или: «Ух ты, такой бесстрашный!», или что‑то в этом роде.
Но девчонка выпалила:
– А ты, когда спишь, пускаешь слюни!
Затем она стремительно бросилась вниз по лужайке, ее белокурые волосы развевались на ветру.
– Так вы, значит, работаете здесь, мистер Браннер? – сказал я, стараясь как можно скорее сменить тему.
– Я не мистер Браннер, – ответил мой бывший учитель. – Скорей, это был мой псевдоним. Можешь называть меня Хирон.
– О’кей. – Окончательно смутившись, я посмотрел на директора. – А мистер Д…это тоже что‑то означает?
Мистер Д. перестал тасовать карты. Он посмотрел на меня так, будто я только что громко рыгнул.
– Молодой человек, имена могущественны. Не надо употреблять их всуе.
– О да! Конечно. Простите.
– Должен сказать, Перси, – вмешался Хирон‑Браннер, – я рад видеть тебя в живых. Прошло уже много времени, с тех пор как меня уведомили об одном потенциальном обитателе нашего лагеря. Не хотелось бы думать, что я попусту потратил время.
– Вас уведомили?
– Я целый год провел в Йэнси, чтобы подготовить тебя. Конечно, у нас есть сатиры в большинстве школ, они ведут наблюдение. Но Гроувер предупредил меня сразу после встречи с тобой. Он почуял в тебе что‑то необычное, поэтому я решил сам приехать и посмотреть на тебя. Я убедил другого латиниста… ну, скажем, взять отпуск.
Я постарался вспомнить начало учебного года. Это казалось очень далеким прошлым, но все равно во мне всплыло смутное воспоминание о том, что первую неделю в Йэнси у нас был другой латинист. Затем, без всяких объяснений, он исчез, и класс принял мистер Браннер.
– Вы приехали в Йэнси только ради того, чтобы учить меня?
Хирон кивнул.
– Если начистоту, сначала я не был в тебе уверен. Мы связались с твоей матерью и объяснили ей, что наблюдаем за тобой на случай, если ты будешь готов для Лагеря полукровок. Но тебе еще так многому нужно было научиться. Тем не менее ты попал сюда живым, а значит, прошел первое испытание.
– Гроувер, – нетерпеливо спросил мистер Д., – так ты играешь или нет?
– Да, сэр!
Гроувер, весь трепеща, сел в четвертое кресло, хотя я никак не мог понять, почему он так боится этого низенького толстяка в тигровой гавайской рубашке.
– Ты знаешь, как играть в безик? – подозрительно покосился на меня мистер Д.
– Боюсь, что нет.
– Боюсь, что нет, сэр, – поправил он.
– Сэр, – повторил я.
Директор нравился мне все меньше и меньше.
– Ладно, – сказал мистер Д., – однако знай, что наряду с гладиаторскими боями это одна из величайших игр, придуманных людьми. Я ожидал, что все цивилизованные молодые люди знакомы с ее правилами.
– Уверен, мальчик скоро научится, – вмешался Хирон.
– Пожалуйста, – попросил я, – скажите мне, что это за место? И что я здесь делаю? Мистер Бр… Хирон, зачем вы поехали в Йэнси? Только ради того, чтобы учить меня?
– Я его тоже об этом спрашивал, – фыркнул мистер Д.
Директор лагеря сдал карты. Гроувер вздрагивал всякий раз, когда карта падала в его кучку.
Хирон ободряюще улыбнулся мне, как обычно делал это на уроках латыни, словно для того, чтобы я понял, что вне зависимости от уровня подготовки я его первый ученик. Он ждал от меня правильного ответа.
– Перси, твоя мать ничего тебе не рассказывала? – спросил он.
– Она сказала… – Я вспомнил ее печальный взгляд, устремленный на море. – Она говорила, что боится отправлять меня сюда, хотя отец и хотел этого. Она сказала, что, как только я попаду сюда, скорей всего, не смогу выбраться. А ей хотелось, чтобы я был рядом с ней.
– Типичный случай, – заключил мистер Д. – Вот почему их обычно убивают. Так вы объявляете масть, молодой человек?
– А как?
Он с раздражением объяснил мне, как объявляют масть в безике, и я так и сделал.
– Боюсь, слишком многое придется рассказывать, – вздохнул Хирон. – Боюсь, нашего обычного ознакомительного фильма не хватит.
– Ознакомительного фильма? – переспросил я.
– Нет. – Хирон принял решение. – Послушай, Перси. Тебе известно, что твой друг Гроувер – сатир. Тебе известно, что ты убил Минотавра. – Он указал на рог в коробке из‑под ботинок. – А это дорогого стоит, мой мальчик. А вот что ты вряд ли знаешь – это то, что в твоей жизни действуют могущественные силы. Боги – те силы, которые вы называете греческими богами, – очень даже живы.
Я уставился на остальных участников игры.
Я ожидал, что кто‑нибудь из них пронзительно вскрикнет: «Нет!» Но вместо этого мистер Д. завопил:
– У меня королевский марьяж. Взятка! Взятка!
Он забормотал, подсчитывая свои очки.
– Мистер Д., – робко спросил Гроувер, – если вы не собираетесь съесть вашу банку из‑под диетической колы, можно я возьму ее?
– Что? Бери, не стесняйся.
Откусив здоровенный кусок от пустой алюминиевой банки, Гроувер принялся скорбно жевать его.
– Постойте, – сказал я Хирону, – вы ведь сами объясняли мне, что такое Бог.
– Что ж, – пожевал губами Хирон, – да, Бог – это заглавная буква. Бог. Но не будем вдаваться в метафизику.
– Метафизику? Но вы говорили о…
– Ах да, о богах во множественном числе. Великие существа, которые контролируют силы природы и человеческие усилия. Бессмертные боги Олимпа. Они рангом поменьше.
– Поменьше?
– Да, именно. Боги, о которых мы беседовали на уроках латыни.
– Зевс, – сказал я, – Гера, Аполлон. Вы про них?
И снова в безоблачном небе где‑то вдали раздался удар грома.
– Молодой человек, – произнес мистер Д., – будь я на вашем месте, я бы действительно не стал так легкомысленно разбрасываться этими именами.
– Но это же все вымысел, – возразил я. – Это мифы, которые создавали, чтобы объяснять молнии, смену времен года, ну и прочее. Это то, во что люди верили, пока не появилась наука.
– Наука! – издевательски усмехнулся мистер Д. – А вот скажи мне, Персей Джексон… – Я вздрогнул, потому что он назвал мое настоящее имя, про которое я никогда никому не рассказывал, – что люди будут думать о твоей «науке» через две тысячи лет? А? Назовут ее примитивным «мумбо‑юмбо». Вот так. О, как я люблю смертных – у них абсолютно отсутствует чувство перспективы. Они считают, что так далеко‑о‑о продвинулись во всем… Так ли это, Хирон? Посмотри на этого мальчика и скажи мне.
Мне не особенно нравился мистер Д., но было что‑то такое в том, что он назвал меня «смертным», как будто… сам им не был. Этого хватило, чтобы у меня комок застрял в горле, и я начал понимать, почему Гроувер так прилежно следит за своими картами, жует банку из‑под колы и держит рот на замке.
– Перси, – сказал Хирон, – хочешь верь, хочешь нет, но бессмертный и означает бес‑смертный. Ты хоть на мгновение можешь представить себе, что никогда не умрешь? Никогда не исчезнешь? А будешь существовать вечно, таким, какой ты есть?
Комментариев нет