Нинка с сожалением оглядела нижний уровень – ей тоже хотелось на танцпол. Танцевать она обожала и делала это очень красиво. Все‑таки не зря все детство в школу бального танца проходила, а потом еще и танцем живота занималась.
– Хочешь здесь остаться? – спросила я девушку, вновь повышая голос, чтобы моя речь достигла ушей Нинки.
– Нет, конечно. Пошли в это самое «Конфетти». Я сейчас его задушу, эту скотину. – Она никак не могла называть Келлу по имени. Она была зла на весь мир и выругалась вновь, оглядевшись: – Чертова алкашня.
Многие разогревались спиртными напитками – оба бармена были заняты нескончаемым потоком клиентов. Кстати говоря, встретить под сиянием цветовых эффектов можно было не только молодых людей и девушек – люди гораздо старшего возраста тоже были не прочь посетить «Горизонт» и хорошо провести время. Только вот подростков младше восемнадцати не было: фейс контроль работал усердно и не пропускал несовершеннолетних.
– Не отставай! – горела озлобленная Нинкина душа местью, и девушка, несмотря на свои мозоли, быстрым пружинистым шагом направлялась мимо большой и медленно крутящейся в самом центре зала сцены в противоположный конец этого огромного помещения.
На сцене, кстати говоря, уже находился субтильный и сосредоточенный субъект в наушниках – веселый диджей. Он стоял, слегка покачиваясь в такт музыке около диджейского пульта, и проделывал какие‑то манипуляции с вертушками. Именно он был источником всех этих ритмичных долбящих звуков.
Опасливо косясь на внушительных размеров дискобол, медленно вращающийся на самом верху, я поспешила за подругой. Почему‑то этот огромный зеркальный шар мне не понравился еще в прошлый раз – я все боялась, что он оторвется и грохнется вниз.
Увернувшись от какого‑то размахавшегося руками молодого человека, который, по‑моему, вошел в транс из‑за однообразной музыки, я выдохнула и сердито уставилась в спину Нинки. Ну не люблю я такие шумные и людные места – что поделаешь?
Через пару минут мы вышли из этого царства громовой музыки и ярких подсветок, лазерной иллюминации и попали в холл. Музыка была слышна во много раз слабее, что не могло не радовать. Народу здесь было тоже совсем не мало – он все прибывал и прибывал.
– Смотри, куда прешь! – крикнула Нинка какой‑то девушке, которая вместе с большой компанией шагала ко входу на танцплощадку. Кажется, девушка наступила ей на больную ногу.
– Сама смотри! – не осталась в долгу кудрявая и сильно загорелая брюнетка.
Остановившись, Нинка тут же высказала ей, почему та может считать себя ночной бабочкой – только в нецензурных выражениях. Та тоже сказала Журавлю что‑то обидное. Я испугалась, что они сейчас вцепятся друг другу в волосы, но молодые люди, которые сопровождали брюнетку, решили не обострять конфликт и молча утащили ее подальше.
– Вот же шалава! Ну что ты стоишь, Катя, пошли быстрее! Вдруг он мои деньги украдет? – Хмуро кинула на меня взгляд Нина и повела дальше.
– Ты не веришь, что он в тебя влюбился? – с улыбкой поинтересовалась я.
– Верю, – не поворачиваясь ко мне, буркнула девушка, – я с этой Альбиной еще поговорю! И не напоминай мне о ней.
– Почему? – невинно спросила я.
– Потому что эта экстрасенсша, мать ее, у меня на втором месте в черном списке!
– Что это у тебя еще за черный список появился?
– Список тех, кого мне убить надо. И хватит задавать глупые вопросы, а то займешь там почетное третье место.
– Ну и ладно, – пробормотала я, понимая, кто в списке на почетном первом месте.
Мы еще раз спустились по высокой мраморной лестнице, прошли мимо огромного аквариума с желтыми и красными рыбками, испуганно шарахающимися от тех, кто стучал пальцами по стеклу. Пройдя мимо еще одной небольшой, но уютной барной стойки и входа на второй малый танцпол, изолированный от первого, мы остановились возле высоких дверей, ведущих в ВИП‑зал «Конфетти». Скучающая охрана, стоящая около них, увидела болтавшиеся на наших шеях удостоверения журналистов и пропустила. Приятно, ничего не скажешь. Один из мощных парней‑стражников только сказал Нинке вежливым тоном, что ее ждут в первой комнате. Видимо, Келла предупредил охрану.
ВИП‑зал «Конфетти» состоял из четырех комнат, рассчитанных на десять‑пятнадцать человек. И, как успела заметить подруга, каждая из них была оформлена в индийском стиле и имела многочисленные мягкие диваны, подушки и занавеси.
– Ты там была раньше? – заинтересовалась я.
– Была, – кивнула подруга. – Я же не то, что ты. Я везде успела побы…
Она замолчала на полуслове – одна из дверей, из‑за которой тихо лилась какая‑то нежная музыка без слов, приоткрылась, и к нам вышел синеволосый – все с такими же растрепанными волосами. Он приветливо нам помахал, держа в одной руке бокал с пивом. Потом указал пальцем на Нинку и поманил к себе. Морда у него была при этом наглая‑пренаглая. У моей подружки от ярости даже глаза покраснели и ноздри затрепетали. Не Нина Журавль, а настоящий бык, увидевший беззащитного тореадора! Жаль только, что на этом Келле одежды красной нет – только черные джинсы с тяжелыми цепочками и светлая футболка.
– Нина, – успела я шепнуть ей, прежде чем она бросилась на парня, – не убивай его!
– Убью. Я буду его убивать, а ты иди и повеселись где‑нибудь. Папа не отмажет нас двоих.
– Но… – растерялась я.
– Подожди меня там, – почему‑то приказала мне добрая подруга. – Он ведь нарик. Мало ли что еще и с тобой сделает.
– Хэй! Как тебе концерт, леди? – выкрикнул синеволосый в это время.
Нинка ненавидит, когда ее ласково называют, и всяческие нежности тоже терпеть не может. Поэтому ее злость выросла еще чуть‑чуть.
– Леди? – прошипела она.
– Ага. Ты моя леди. Иди ко мне. – Молодой человек вновь поманил ее ладонью, пальцы которой были унизаны черными перстнями.
– Сейчас приду, – пообещала подруга.
Келла точно получит гордое звание самоубийцы!
– Жду, киса.
– Ну что? Ты готов к смерти, моллюск? – очень и очень нехорошо посмотрела на парня Нина, проигнорировав его слова.
Она небольшими, но твердыми шагами надвигалась на музыканта, потирая руки.
Тот как‑то нервно сглотнул, но все равно ответил с улыбкой:
– Я готовился к встрече с тобой, медвежонок!
– Урод! Какой я тебе медвежонок? – неожиданно схватила его за ворот футболки девушка. – Я что, на медведя похожа? У меня волосатое коричневое лицо, страшная пасть и когти есть?! А? Живо отвечай, рыло!!
– Я… я не рыло, – попытался перехватить парень руки Нинки.
Наглость в нем постепенно испарялась. Кажется, его так еще никто не называл. И я его вполне понимаю – не каждый человек удостаивается такой «заманчивой» клички.
– Ну, если я, по‑твоему, медведь, значит, ты – самое настоящее рыло, – стала трясти парня за плечи Нинка, – отдавай мою сумку, мерзкий придурок! Козлоногий выродок!
Комментариев нет