– Я слышала, вы скоро станете отцом.

Это было не совсем то, что большинство девиц могли бы сказать своему почти-жениху, но ей хотелось посмотреть, станет ли сир Гарри лгать.

– Во второй раз. Моей дочери Алис два года.

«Твоей дочери-бастардке Алис», – подумала Алейна, но сказала только:

– У той была другая мать.

– Да. Девчушка была прелестна, когда я ее встретил, но роды превратили ее в толстую корову, так что леди Анья устроила ей брак с одним из своих всадников. С Шафран все иначе.

– Шафран? – Алейна попыталась не рассмеяться. – Ее правда так зовут?

Сиру Гаррольду хватило приличия, чтобы покраснеть.

– Ее отец говорит, что она для него дороже, чем золото. Он богат, один из богатейших людей в Чаячьем городе. Сделал состояние на специях.

– И как же вы назовете дитя? – спросила она. – Если будет девочка, то Корицей? А мальчика Гвоздикой?

Это едва не заставило его оступиться.

– Моя леди изволит шутить.

– О, вовсе нет. – «Петир взвоет, когда я расскажу ему, что говорила».

– Шафран очень красива, скажу я вам. Высокая и стройная, с большими карими глазами и волосами, как мед.

Алейна подняла голову.

– Красивее меня?

Сир Гаррольд изучал ее лицо.

– Вы довольно миловидны, я признаю. Когда леди Анья сказала мне об этой партии, я побоялся, что вы будете похожи на отца.

– Вы про острую маленькую бородку? – Алейна смеялась.

– Я не имел в виду…

– Надеюсь, бьетесь вы лучше, чем говорите.

Мгновение он выглядел шокированным. Но когда песня уже подходила к концу, он расхохотался.

– Никто не говорил мне, что вы умны.

«У него хорошие зубы, – подумала она. — Прямые и белые. И когда он улыбается, у него появляются чудные ямочки». Она провела пальцем по его щеке.

– Если мы когда-нибудь поженимся, вам придется отправить Шафран обратно к ее отцу. Я стану всеми пряностями, какими только захотите.

Он расплылся в улыбке.

– Я буду надеяться на ваше обещание, моя леди. А до того дня, могу ли я надеть знак вашей благосклонности на турнире?

– Нет. Он уже обещан… другому, – она пока не была уверена, кому именно, но знала, что кого-нибудь найдет.

 Арианна I [2]

Поутру, когда она покидала Водные Сады, отец встал со своего кресла, чтобы расцеловать ее в обе щеки.

– В твоих руках судьба Дорна, дочь, – сказал он, вкладывая ей в ладонь пергамент с посланием. – Пусть твое путешествие будет быстрым и безопасным. Будь моими глазами, моими ушами, моим голосом… и прежде всего, береги себя.

– Поберегу, отец.

Она не плакала – Арианна Мартелл была принцессой дорнийской, а дорнийцы не тратят воду по пустякам. Но до слез дело едва-едва не дошло: не поцелуи отца заставили глаза Арианны увлажниться, не его осипший голос, а то усилие, с которым он поднялся на ноги – больные, трясущиеся, с раздувшимися, набрякшими от подагры коленями. Встав с кресла, Доран Мартелл показывал свою любовь; встав, он показывал свою веру.

«Он в меня верит, и я его не подведу».

Всемером они отправились в путь на семи дорнийских пустынных конях.

Маленький отряд двигался быстрее бы, чем большой, но наследнице Дорна не под стать путешествовать в одиночестве. Из Дара Богов прибыл сир Дейемон Сэнд – бастард, когда-то оруженосец принца Оберина, теперь присягнувший мечом Арианне. Из Солнечного Копья явилась пара отважных юных рыцарей, Джосс Худ и Гарибальд Шеллс, чтобы вручить Арианне свои мечи. Водные Сады прислали ей семь воронов и рослого юношу, чтобы ухаживать за ними. Его звали Нэт, но этот Нэт столько времени провел со своими птицами, что иначе как Перышком его никто не называл. И, поскольку у принцессы должны быть свои фрейлины, спутницами Арианны стали прекрасная Джейн Ледибрайт и дикая Элия Сэнд, девица четырнадцати лет.

Они отправились к северу через северо-запад, через засушливые земли, прокаленные солнцем равнины и бледные пески к Призрачному Холму, твердыне дома Толандов – там их ждал корабль, который перевезет принцессу и ее спутников через Дорнийское море.

– Посылай ворона, как только у тебя появятся новости, – велел ей принц Доран, – но пиши только о том, что знаешь доподлинно. Мы здесь блуждаем в тумане, в лабиринте слухов, небылиц, моряцких баек. Я и пальцем не пошевелю, пока не буду знать точно, что творится.

«А творится война, – думала Арианна. – И в этот раз Дорн она не минует».

– К нам идут смерть и погибель, – предупредила их Эллария Сэнд, прежде чем сама покинула дворец принца Дорана. – Самое время моим маленьким змейкам разделиться – тем больше шансы пережить войну.

Эллария вернулась в замок своего отца – Адову Нору, и с собой она забрала младшую дочь Лорезу, которой только-только исполнилось семь. Дорея осталась в Водных Садах, затерявшись среди доброй сотни других детей.

Обеллу должны были отправить в Солнечное Копье – служить чашницей жене кастеляна Манфри Мартелла.

А Элия Сэнд – старшая из четырех дочерей Элларии и принца Оберина – пересечет Дорнийское море вместе с Арианной.

– Как леди, а не как воин, – твердо сказала ее мать, но, как и все песчаные змейки, Элия была себе на уме.

Два дня и почти две ночи они ехали через пустыню, трижды сделав остановку, чтобы сменить лошадей. Арианна чувствовала себя одинокой в окружении незнакомцев. Элия приходилось ей кузиной, но это был еще наполовину ребенок, а Дейемон Сэнд… Арианна не могла относиться к нему так, как прежде – до того, как бастард из Дара Богов посватался к ней, и Доран Мартелл отказал ему. Дейемон был тогда еще мальчишкой, к тому же незаконнорожденным, и не годился в мужья принцессе дорнийской – чем он думал? И это было решение ее отца, а не ее собственное. Других своих спутников она почти и не знала.

Арианне не хватало ее старых друзей. Дрю, Гаррин и милая СильваКрапинка были неразлучны с принцессой с детства – верные товарищи, которые хранили секреты, подбадривали, когда ей было грустно, помогали ей одолеть свои страхи. Один из них ее предал – и все же Арианне не хватало их всех в равной степени.

«Это моя вина».

Арианна впутала их в свой заговор – похитить Мирцеллу Баратеон, короновать ее, маленьким мятежом заставить отца поднять большой – но чей-то неверный язык испортил все дело. Наивный сговор кончился ничем – разве что бедная Мирцелла лишилась части лица, а сир Арис Окхарт – жизни.