Вечность

— Не будь так уверена, — улыбается он.

— Так что же такое таинственное ты должен привести в порядок? — спрашиваю я, надеясь хоть краешком глаза заглянуть в его жизнь.

Мне хочется узнать о повседневных мелочах, которыми Деймен занят, когда он не со мной.

— Да так, всякое разное. — Он пожимает плечами, улыбается, но, похоже, действительно намерен уйти.

— А может, я…

Деймен качает головой, не дав мне закончить фразу.

— Даже не думай! Я не собираюсь взваливать на тебя стирку.

Он переступает с ноги на ногу, как бегун, разминающийся перед стартом.

— Ну, мне так хочется посмотреть, где ты живешь! Никогда не видела, как живут самостоятельные люди, мне любопытно!

Я стараюсь говорить как будто в шутку, а голос все равно звучит жалобно и отчаянно.

Деймен качает головой и смотрит на дверь, как на желанную возлюбленную.

Ясно уже, что пора поднимать белый флаг, и все-таки я не могу удержаться от последней попытки,

— Ну почему?

Смотрю на Деймена и жду — пусть объяснит причину!

Его лицо становится жестким.

— Потому что там неубрано. Кошмарная, отвратительная помойка. Не хочу, чтобы ты это видела и стала хуже обо мне думать. А при тебе уборки не получится — ты будешь меня отвлекать.

Он улыбается, но губы у него плотно сжаты, в глазах — нетерпение. Очевидно, что все это — пустые слова, лишь бы заполнить промежуток, пока не удастся наконец уйти.

— Я тебе вечером позвоню.

Деймен поворачивается ко мне спиной, направляется к двери.

— А если я поеду за тобой? Что ты будешь делать?

Он оглядывается, и мой нервный смех обрывается.

— Не надо за мной следить, Эвер.

В его тоне явственно слышится слово «никогда».

* * *

Деймен уходит, а я сажусь за телефон и пробую позвонить Хейвен. У нее включен автоответчик. Я уже несколько раз оставляла ей сообщения — хватит, больше не буду. Пускай она теперь сама мне звонит!

Я поднимаюсь к себе, принимаю душ и усаживаюсь за стол. Надо, наконец, сделать домашнее задание! Впрочем, особо продвинуться мне не удается. Мысли вновь возвращаются к Деймену и его загадочным особенностям, которые я больше не могу игнорировать.

Например: почему он всегда знает, что я хотела сказать, а вот я его прочесть не в состоянии? И как он всего за семнадцать лет жизни успел побывать в самых разных экзотических городах мира, изучил и освоил живопись, футбол, серфинг, кулинарию, литературу, всемирную историю, достиг совершенства во всех областях, какие только могу припомнить? И как ему удается двигаться с такой скоростью, что глазом уследить невозможно, картинка размывается? А еще фокусы с розами, тюльпанами и летающими авторучками! Не говоря уже о том, что он говорит то как нормальный современный парень, то как Хитклиф, или Дарси, или еще какой-нибудь персонаж из книг сестер Бронте. Вспомнить еще тот случай, когда он вел себя так, словно видит Райли… А еще у него нет ауры, и у Трины нет ауры, и я точно знаю, что он скрывает, как они познакомились. И еще — он не хочет, чтобы я знала, где он живет!

После того как мы спали вместе?

Ну ладно, допустим, мы действительно просто спали, и все-таки, по-моему, я имею право узнать ответы пусть и не на все, так хоть на некоторые вопросы! Мне, конечно, не хватит смелости забраться ночью в школьную канцелярию и найти там его личное дело, зато я, кажется, знаю человека, которому эта задача по плечу.

Только вот я совсем не уверена, что следует втягивать Райли. Не говоря уже о том, что я даже не знаю, как ее вызвать. Раньше ни разу не возникало необходимости. Позвать вслух по имени? Свечку зажечь? Закрыть глаза и загадать желание?

Зажигать свечку — уж как-то чересчур, поэтому просто встаю посреди комнаты, изо всех сил зажмурив глаза, и произношу:

— Райли? Райли, ты меня слышишь? Мне очень нужно с тобой поговорить! Вернее, попросить о помощи. Но если ты не захочешь, я пойму, ты не думай, и обижаться не буду — я же знаю, что просьба довольно странная. Глупо себя чувствую сейчас — торчу посреди комнаты и разговариваю сама с собой… В общем, если ты меня слышишь, может, подашь какой-нибудь знак?

Стереопроигрыватель вдруг взрывается песней Келли Кларксон, которую вечно напевала Райли. Я открываю глаза — сестренка стоит напротив меня и истерически хохочет.

— Боже, у тебя был такой вид, будто еще чуть-чуть — и ты задернешь занавески, зажжешь свечу и достанешь из-под кровати доску с буковками для общения с духами!

— Тьфу ты… Чувствую себя последней дурой, — говорю я, краснея.

— Точно, ты и выглядела дурой, — заливается Райли. — Ладно, давай к делу. Значит, ты хочешь сбить с пути свою сестричку, заставить ее шпионить за твоим бойфрендом?

— Откуда ты знаешь? — изумляюсь я.

— Я тебя умоляю! — Райли закатывает глаза и плюхается на кровать. — Думаешь, ты одна здесь умеешь читать мысли?

— А об этом ты откуда знаешь? — спрашиваю я, а про себя думаю: о чем же еще она знает, интересно?

— Мне Ава сказала. Только, пожалуйста, не злись! Просто это объясняет некоторые твои причуды по части одежды.

— А что скажешь про свои причуды по части одежды? — Я обвожу рукой ее новый костюм по мотивам «Звездных войн».

Она только плечами пожимает.

— Ну, так хочешь ты узнать, где обретается твой красавец, или нет?

Я сажусь рядом с ней на постель.

— Честно? Я сама не уверена. То есть, да, я хочу знать, только вот сомневаюсь — правильно ли будет втягивать тебя в эту историю.

— А если я уже и так это выяснила? Что, если я уже знаю?

Я распахиваю глаза.

— Когда ты успела? И как?

— Да ну тебя, в самом деле! Можно подумать, мне нужен транспорт, чтобы попасть туда, куда захочу. И потом, я же знаю, что ты влюбилась по уши. И я тебя понимаю — не парень, а мечта. А помнишь тот день, когда он как будто меня увидел?

Я киваю. Разве я могла забыть?

— Так вот, я тогда здорово испугалась. Ну, и решила провести небольшое расследование.

Я подаюсь вперед.

— И?

— И, понимаешь, не знаю даже, как сказать… Ты не обижайся, но… он немного странный. Живет в таком громадном доме на Ньюпорт-Кост, это уже довольно странно — в его возрасте и все такое… Откуда у него деньги-то? Он ведь, вроде, не работает.

Я вспоминаю день, проведенный на ипподроме, но решаю об этом не упоминать.

— И это еще не самое странное, — продолжает Райли. — Удивительнее всего, что дом совершенно пустой. То есть, ни мебели нет, вообще ничего.