Вечность

— Мне позвонили соседи. У меня сломалась поливальная установка, и весь двор затопило. Я хотел тебя предупредить, но ты разговаривала по телефону, и я не стал тебя отвлекать.

Я смотрю на наши руки: одна загорелая, другая бледная, одна крепкая, другая слабая. Совсем не подходят друг другу…

— Иди! Я встречу тебя после школы, обещаю. — Он улыбается и достает у меня из-за уха красный тюльпан.

***

Обычно я стараюсь поменьше вспоминать о своей прежней жизни. Не думать о прежнем доме, о прежних ручьях, о прежней семье… обо мне — прежней. Я научилась заранее предвидеть приступы, распознавать знаки: жжение в глазах, внезапную нехватку кислорода, ошеломляющее чувство пустоты и отчаяния. Но иногда это обрушивается без предупреждения, и я не успеваю приготовиться. И если такое случается, то надо просто свернуться в комочек и ждать, пока все пройдет.

Что довольно сложно сделать посреди урока истории.

Мистер Муньос разливается насчет Наполеона, а у меня горло перехватило, живот свело и в глазах щиплет с такой силой, что я бросаюсь к двери, не обращая внимания на вопли преподавателя и хохот одноклассников.

Ослепнув от слез, сворачиваю за угол, судорожно втягиваю ртом воздух. Внутри у меня — пустота, готовая схлопнуться в ничто. Я слишком поздно замечаю Стейшу и врезаюсь в нее с разбегу, так что она хлопается на пол, порвав платье.

— Какого… — Она тупо смотрит на разорванный подол, а потом поднимает взгляд на меня. — Ты, сволочь, платье мне порвала, дрянь, уродина психованная!

Стейша просовывает в дыру кулак, демонстрируя масштаб повреждений.

Жаль, конечно, что так вышло, но мне сейчас не до Стейши. Горе вот-вот сломает меня, и я не могу допустить, чтобы она это увидела.

Стейша хватает меня за руку, пытается встать. Через прикосновение мне передается от нее такая черная и мрачная энергия, что я не могу вздохнуть.

— К твоему сведению, платье было от дорогого модельера! — Она стискивает мою руку, и я чуть не теряю сознание. — Имей в виду, я это дело так не оставлю! Ты горько пожалеешь, что врезалась в меня! Сто раз пожалеешь, что вообще пришла в нашу школу!

— Как Кендра? — Я внезапно выпрямляюсь.

И живот уже не так крутит.

Хватка Стейши слабеет, но она не выпускает мою руку.

— Ты ведь тогда подбросила наркотики в ее шкафчик. Добилась, что ее исключили, ославила ее так, что поверили тебе, а не ей, — пересказываю словами образы, возникшие в голове.

Стейша отталкивает мою руку и пятится назад. Кровь отхлынула у нее от лица.

— Кто тебе рассказал? Ты тогда еще у нас не училась!

Я пожимаю плечами. Действительно, не училась, да разве в этом дело?

— Кстати, это еще не все. — Я наступаю на Стейшу. Душевная буря улеглась, испуг в глазах Стейши исцелил мое горе, как по волшебству. — Я знаю, что ты списываешь на контрольных, воруешь деньги у родителей, одежду в магазинах, крадешь у подруг — считаешь, что тебе все позволено. Я знаю, что ты записываешь телефонные разговоры с Хонор и завела целый архив ее имейлов и эсэмэсок на случай, если она вздумает пойти против тебя. Я знаю, что ты кокетничаешь с ее отчимом — это, между прочим, отвратительно, но и это еще не самое плохое. Я все знаю про мистера Барнса… или Барнума, как его там? Неважно, ты поняла, о ком я. Твой учитель истории в девятом классе? Которого ты попробовала соблазнить? А когда он не клюнул, стала его шантажировать, грозилась все рассказать школьному начальству и его несчастной беременной жене… — Я с омерзением качаю головой.

Как же все это убого, примитивно, в голове не укладывается. Кажется, такого просто не бывает.

Да нет, бывает. Вот она стоит передо мной, широко раскрыв глаза, губы прыгают, никак в себя не придет после того как ее грязные секреты вышли наружу. Мне совсем не стыдно, что я таким образом использовала свой «дар». Я рада видеть, как эта гадина, которая с первого дня меня травила, дрожит и обливается потом от страха. Тоска отступила — так почему бы, черт побери, и не продолжить?

— Рассказывать дальше? А то я могу, поверь. Еще как могу, но ты ведь все это уже знаешь, правда?

Я напираю, делаю шаг вперед, а она пятится.

— Ты что? Ведьма, что ли? — шепчет Стейша, озираясь в поисках помощи или хоть какой-нибудь возможности сбежать от меня.

Мне смешно. Я не признаюсь и не отрицаю. Пусть она теперь два раза подумает, прежде чем снова лезть ко мне.

Но тут Стейша останавливается, расправляет плечи и смотрит мне прямо в глаза.

— Ну и что? Опять выходит — твое слово против моего. — Ее губы кривятся в улыбке, — Как ты думаешь, кому больше поверят? Мне, самой популярной девчонке в классе? Или тебе, ненормальной психопатке?

И ведь права…

Она теребит дыру в подоле и качает головой.

— Держись от меня подальше, уродина! А не то ты очень сильно пожалеешь!

Проходя мимо, Стейша с такой силой задевает меня плечом, что не остается никаких сомнений: она говорит вполне серьезно.

* * *

В столовой я очень стараюсь не таращить глаза, но дело в том, что волосы у Хейвен совершенно фиолетовые. Я даже не знаю, можно это комментировать или лучше не надо.

— Не делай вид, что ничего не заметила. Кошмар, сама знаю, — смеется Хейвен. — Вчера, как поговорила c тобой по телефону, вдруг решила покрасить волосы — сделать, знаешь, такой роскошный медно-красный оттенок, как у Трины. А получилось вот что. — Она хмурится, зажав в руке прядку. — Я похожа на баклажан! Ладно, еще несколько часов потерпеть, а после уроков Трина отвезет меня в Лос-Анджелес, в какой-то знаменитый салон красоты. Туда за год надо записываться, а она как-то ухитрилась добиться, что меня примут. Честное слово, она замечательная, у нее такие связи!

— А где Майлз? — перебиваю я.

Ни слова больше не хочу слышать про замечательную Трину и ее умение всюду пролезть без очереди.

— Майлз учит роль. В любительском театре ставят «Лак для волос», он рассчитывает на ведущую роль.

— Там, вроде, главная героиня — девушка?

Я открываю пакет с завтраком. В пакете обнаруживаются половинка сэндвича, виноградная гроздь, пакетик чипсов и несколько тюльпанов.

Хейвен поводит плечами.

— Он и меня уговаривал попробоваться, но это же совсем не мой стиль. Ну, а где высокий неотразимый брюнет, то бишь — твой бойфренд? — спрашивает она, выкладывая на салфетку очередной кексик с клубничной глазурью.

Я пожимаю плечами. Опять я забыла записать его номер! И не спросила, где он живет.