Семиевие

Из чистого любопытства Дюб проверил приложение, которое сообщало, когда над ним пройдет «Иззи», – выяснилось, что до этого оставалось всего десять минут. Он стоял и ждал «Иззи». Ожидая, Дюб снова и снова переводил взгляд на обломки Луны. Какое будущее их ждет? Дюб знал, что они рассыплются на несчетное количество фрагментов и превратятся сначала в Белые Небеса, а потом в Каменный Ливень. Но каким будет распределение их размеров, сколько среди них окажется крупных камней, сколько мелких? Модели были основаны на упрощающем предположении, что все камни будут более или менее одинаковыми, но это, очевидно, не соответствовало истине.

Дюб и его аспиранты уже провели определенный анализ первоначальных кусков, пытаясь определить, почему Персиковая Косточка оказалась столь прочной, и пришли к выводу, что она – ядро прежней Луны. Это подтверждалось оценкой ее массы: плотность Косточки была заметно выше, чем у прочих кусков, заставляя предположить, что она состоит большей частью из железа, а не из камня. У Луны тоже было железное ядро, однако, в пропорции к ее диаметру, значительно меньше земного; большей частью Луна представляла собой мертвый холодный камень.

Ядро тем не менее имелось и, как было принято считать, представляло собой твердый железный шар, окруженный более горячей оболочкой из расплавленного железа в смеси с другими элементами. Агент сорвал с шара внешнюю кору, так что он оказался в космическом вакууме. В первые несколько часов Косточка буквально сияла, излучая тепло. По крайней мере так следовало предполагать, поскольку поднятая катаклизмом пыль поначалу скрывала ее от глаз. Часть расплавленной оболочки тоже сорвало с ядра и разбросало по туче обломков в виде больших и малых капель и капелек, которые впоследствии застыли. Доказательством тому служили врезавшиеся в землю богатые железом болиды, которые удалось выкопать и исследовать. К тому времени, как пыль в буквальном смысле осела, так что Персиковая Косточка и ее сестры стали видны ясно, на ней уже образовалась внешняя корка из быстро застывшего, отдав свое тепло в космос, расплава. С тех пор она продолжала охлаждаться. Даже сейчас, чуть ли не год спустя, Персиковая Косточка, или ПК1, была заметно теплее остальных фрагментов Луны. И значительно устойчивей к разрушению. Камни от нее либо отскакивали, либо вдребезги разбивались о тускло сверкающую поверхность. В первые дни, пока Косточка была относительно мягкой, от нее откололось несколько заметных кусков – ПК2, ПК3 и так далее, – но теперь она была закована в железную броню километровой толщины, способную выдержать любое воздействие, за исключением разве что еще одного Агента.

Дюб настолько увлекся своими мыслями, что чуть не пропустил прохождение «Иззи». Станция прошла прямо через лунное облако, будто лавируя между огромными глыбами – хотя это, конечно, была иллюзия. «Иззи» давно уже была самым ярким из рукотворных небесных тел, а после того, как к ней добавили множество пристроек, стала еще ярче. Работа была проведена впечатляющая. И даже в чем‑то трогательная. Однако сейчас, видя станцию непосредственно на фоне разразившейся катастрофы, что позволяло сравнить масштабы, Дюб невольно спрашивал себя, чего же они хотят добиться. В чем заключается для Облачного Ковчега долговременный план? Рой – архитектура замечательная и намного более способная к выживанию, чем Большой корабль, но куда этот рой отправится?

Этот вопрос никто и не пытался обсуждать. Дюб прекрасно понимал причину. Императивом сейчас было выживание. Долговременную стратегию следовало оставить на потом.

С практической точки зрения в ПК1 содержится неограниченное количество железа. Человечеству потребуются тысячелетия, чтобы найти применение такой уйме металла.

Но оно очень далеко. Так просто туда не добраться.

Однако добираться все равно придется.

В любом случае оно значительно ближе, чем астероиды‑арджуны, к которым так рвался Шон Пробст.

Дюб почувствовал, что у него в голове, подобно постепенно затвердевающему железному ядру внутри Луны, начинает оформляться идея – и заставил себя отложить ее на потом, сосредоточившись на более актуальных вопросах. Несколько дней назад в Овальном кабинете он принял решение, что позволит запустить себя в космос и там уже займется серьезным делом. С этой точки зрения все было под контролем. Однако ему оставалось еще три месяца на твердой земле, и он не мог пренебречь своими обязанностями здесь. Некоторые – самые важные – относились к детям, Амелии и замороженному эмбриону. Но помимо этого ему были поручены и другие задачи, и если он умудрится их провалить – к примеру, стоя ночами на балконах и размышляя о количестве железа в ПК1, – может кончиться тем, что его никуда и не пошлют. Поначалу Дюб и сам не хотел лететь, однако, приняв полет как необходимость, начал хотеть этого больше, чем всего остального, и теперь боялся утратить такую возможность. А если этот страх заметят, то станут использовать как метод давления. Поэтому надо сейчас справляться с работой как можно лучше и перевыполнять задания, будто ему это легче легкого.

Семьдесят два часа спустя Дюб смотрел в иллюминатор вертолета ВМФ США, который лег на борт в окутанной туманом гималайской долине, заходя на посадку на аэродром в Бутане. Вероятно, правильней было бы уточнить – на единственный в Бутане аэродром.

В стране было около 750 тысяч жителей, и это означало, что они имеют право выбрать двух кандидатов в Облачный Ковчег. Арифметика была не вполне очевидной: если это соотношение распространить на весь мир, всего получалось около двадцати тысяч кандидатов. Если капля вмещает пятерых, потребуется рой из четырех тысяч капель. Каждая капля, в свою очередь, нуждается в тяжелой ракете, которая выведет ее на орбиту, а также в досборке и подготовке к использованию, когда достигнет «Иззи».

Удастся ли выпустить столько, если бросить на изготовление капель, ракет, скафандров и остального производственные мощности всего мира? Не исключено. Хотя и маловероятно. Судя по последним оценкам, которые дошли до Дюба, реальные возможности были ближе к четверти от этого числа.

Да и правда ли в капле могут выжить пять человек? Да, они в нее поместятся, и даже свободно, а вот смогут ли прокормиться за счет собственных ресурсов? Создать возобновляемую экосистему в цилиндре размером с железнодорожную цистерну – задача не из легких. Проект «Биосфера‑2», знаменитый эксперимент в аризонской пустыне, призванный доказать, что восемь человек способны прожить в экосистеме размером в два футбольных поля, долго не протянул. Впрочем, там вмешался человеческий фактор. Не столь амбициозный эксперимент, проведенный в СССР, установил, что для удовлетворения потребности одного человека в кислороде требуется около восьми квадратных метров водорослей – то есть поверхность пруда площадью в пару столов для пинг‑понга. Для этого между жесткой внутренней оболочкой капли и надувной внешней места хватало. Однако если капля должна производить также и пищу, площади требовалось уже значительно больше. И все эти вычисления пока что вообще не брали в расчет истинных сложностей, связанных с выживанием в космосе тысяч людей в течение многих лет. Мало не задохнуться и не умереть с голоду. Людям потребуются лекарства, микроэлементы, активный отдых. Экосистемы могут разбалансироваться, для их восстановления понадобятся пестициды, антибиотики и прочая сложная химия. Двигатели, благодаря которым капли уклоняются от неприятностей, нужно заправлять, кроме того, им требуются обслуживание и ремонт. Полностью децентрализованный Облачный Ковчег был явной химерой; он нуждался в корабле‑матке, одновременно центральном складе припасов и ремонтной мастерской. Единственным реальным кандидатом на эту должность была «Иззи». Однако ни для чего подобного станция не была предназначена. Предполагалось исправить эту оплошность, под завязку загрузив ее витаминами, что лишь оттягивало неизбежный момент, когда запасы кончатся и люди начнут вымирать.