Семиевие

Подобное, однако, могли позволить себе лишь немногие в скафандрах снаружи станции. Внутри же трехмерного домино было по‑прежнему легко заблудиться. Фломастеры, которых на Земле‑то никогда в нужный момент не оказывается под рукой, сделались на станции предметом особого спроса – ими рисовали и подписывали стрелки внутри хомячьих труб и в жилых модулях.

– То, что я сейчас здесь – чисто хронологическая случайность, – задумчиво произнесла Айви во время одной из их с Диной посиделок, которые теперь случались все реже и реже. Первоначальные запасы алкоголя давно исчерпались, но кое‑кто из вновь прибывающих брал на себя труд контрабандой провезти для них бутылочку.

– Вот не соглашусь, – тут же откликнулась Дина. Не самый остроумный ответ. Но внезапность, с которой Айви вдруг разоткровенничалась, застала ее врасплох.

– Взорвись Луна на две недели позже, станцией сейчас командовал бы какой‑нибудь зануда‑русский, а я была бы внизу – замужем и беременная.

– И под смертным приговором, как и все остальные.

– Ну да, тоже верно.

Дина торопливо протянула руку к бутылке и наполнила мензурки, надеясь, что настроение Айви не исчезнет. Разговорить ее было не самой легкой задачей даже в счастливые времена до Ноля.

– Послушай, Айви, то, что ты командуешь «Иззи» – отнюдь не случайность. И назначили тебя на эту должность неспроста. Из всех на Земле – включая и тех, что вне Земли – у тебя меньше всего оснований чувствовать себя самозванкой!

Айви озадаченно помолчала, уставившись на нее, и наконец предложила:

– Продолжай. И, кстати, расскажи мне, в чем именно выражается синдром самозванца.

Тема уже всплывала раньше в их беседах, только обычно на симптомы жаловалась Дина.

– От меня так просто не отвертишься! Что с тобой?

Айви подняла взгляд к потолку: жест, позаимствованный у русских и призванный напомнить Дине – никогда не знаешь, кто тебя подслушивает. Потом заглянула Дине в глаза. Всего на секунду. По существу‑то Айви была стеснительной и, раскрывая душу, предпочитала изучать носки ботинок.

– Наблюдать, как вы цапаетесь с Шоном Пробстом, было одно удовольствие, – наконец произнесла она.

– Блин, да он наглый как я не знаю кто! Должен же был хоть кто‑нибудь… – Дина прикусила язык, поскольку Айви, лицо которой внезапно искривилось в печальной гримасе, вытянула руку, чтобы ее остановить.

– Да я не спорю. Все так. И спасибо тебе за это. Ему и нужен был рядом кто‑то вроде тебя. Иной раз казалось, что вы играете комедию. А то, как реагировали на него русские – сначала, конечно, Фекла, а потом и Федор, когда предложил арестовать всех из «Арджуны», а имущество конфисковать, – вот это была настоящая драма. Там, внизу, публикациям в таблоидах и комментам в дискуссиях просто краю не было. А я здесь чуть не лишилась должности.

– Что значит – «чуть не лишилась»?

– Ты не поверишь, что творилось на иных телеконференциях с Байконуром и Хьюстоном. От меня требовали занять максимально жесткую позицию. И сделать все то, что хочет Федор.

– Но ты отказалась, – уточнила Дина.

Айви снова посмотрела ей в глаза. И, после небольшой паузы, кивнула.

– Значит, ты победила, – продолжила Дина.

– Да, но это была пиррова победа. Я выторговала наименее драконовское из решений. «Имир» отправился в полет, и никто не держит на них откровенного зла.

– Разве это – пиррова победа?

– Не хочу грузить тебя своими проблемами, – вздохнула Айви.

– А с кем еще ты хотела бы поговорить?

– Может быть, ни с кем! – отрезала Айви, во взгляде ее промелькнуло что‑то вроде гнева. – Может быть, в этом, Дина, и заключается бремя лидера. Быть тем, кто не может – не имеет права – делиться своими проблемами. Идея несколько старомодная. Но вдруг человечеству сейчас нужны именно такие лидеры?

Дина вытаращила глаза. Айви наконец смягчилась и заговорила голосом, почти лишенным эмоций:

– Моя способность быть во главе космической станции в последнее время подверглась серьезной критике. Стало ясно, что на Земле уже какое‑то время идут подковерные игры – но я об этом ничего не знала до тех пор, пока конфликт вокруг Шона Пробста не заставил их выйти на поверхность. Полагаю, что с того момента против меня стали работать еще активней – организуя утечки в прессу и проговорки на совещаниях.

– Пит Старлинг.

– Без комментариев. В любом случае, думаю, скоро меня заменят.

Глаза у Айви слегка покраснели. Она снова взглянула на потолок, хотя, судя по выражению лица, ей было наплевать, слушают ее или нет. Потом перевела взгляд на Дину и улыбнулась:

– Сама‑то как, сестренка?

– Я в полном порядке.

– Неужели? Спасибо, порадовала.

– Бо, Ларс и все остальные, кто последнее время со мной работал, думается, уважают меня за то, что я делаю.

– Думаю, они уважают тебя за то, что ты сделала для Феклы.

– Да ладно? Я‑то считала, что все дело в моих выдающихся природных талантах.

– На Земле уйма людей, весьма талантливых в этом смысле, – ответила Айви, – и в ближайшие недели они начнут прибывать сюда в товарных количествах. Можешь мне поверить. Я читала их резюме.

– Верю, конечно.

– Но при этом все вокруг чувствуют, что теперь будет спрос и на другие качества, не только на талант. Вот потому люди к тебе и тянутся.

Еще одна неловкая пауза. Похоже, Айви подразумевала, что к ней самой подобного уважения уже никто не проявляет.

– Ну и еще из‑за твоих выдающихся талантов, – наконец добавила она.

Консолидация

У земной атмосферы нет четкой границы. Она просто понемногу теряет плотность, пока наконец не становится для большинства приборов практически неотличимой от идеального вакуума. Ниже ста шестидесяти километров ничто долго летать не может, так как воздух там еще относительно плотный; на эти высоты запускали лишь самые первые короткоживущие спутники. Чем дальше от Земли, тем разреженней воздух и стабильней орбиты.

«Иззи» находилась на четырехстах километрах. Однако гектары солнечных батарей и радиаторов создавали слишком большую для ее массы парусность. Во всяком случае до тех пор, пока к ней не присоединили Амальтею, из‑за чего масса станции резко увеличилась.

Парадоксальным для непосвященных образом прибавка в весе в виде астероида позволила «Иззи» гораздо лучше держать высоту. До Амальтеи она теряла по два километра в месяц, и орбиту приходилось корректировать ракетным двигателем на корме. Первое время это был встроенный двигатель модуля «Звезда». В основном же просто использовали двигатель корабля, пристыкованного в данный момент ближе всех к корме.

«Иззи» тогда больше напоминала воздушного змея – сплошная площадь, никакой массы. Говоря техническим языком, у нее был низкий баллистический коэффициент; проще выражаясь, даже слабая атмосфера сильно действовала на станцию. Когда появилась Амальтея, к змею прицепили тяжелый камень. Баллистический коэффициент заметно увеличился. Инерция камня тащила станцию через разреженную атмосферу, и высота теперь терялась значительно медленней. По той же причине, если все‑таки требовалось скорректировать орбиту, для разгона всего этого железа с никелем требовалось дольше работать двигателем и расходовать больше топлива.