Проникновение

– Бывает, – беспомощно пробормотала я. – Если испытывают сильное желание.

– Что надо сделать, чтобы ты испытала сильное желание?

Я на миг закрыла глаза, призывая все свое красноречие. Ну и разум заодно.

– Ничего не надо делать. Я… ученый, понимаешь? Я… – задумалась, не зная, как объяснить. – Я не вступаю в отношения с мужчинами!

Ильх приподнял брови и обошел меня вокруг, рассматривая.

– Почему?

– Моя жизнь посвящена науке! – выпалила я, начиная потихоньку закипать от этих вопросов. – Изучению. Исследованиям. Никаких… отношений! Понимаешь?

– Нет.

Он остановился за спиной, и меня обожгло мужское дыхание у виска. И жар тела, которое было слишком близко. Я попыталась забыть, что это тело еще и обнажено.

– Э‑э, это трудно объяснить…

– Даже ученому, что изучает человекоподобные виды? – и снова насмешка. Уже явная, неприкрытая.

Я открыла рот. Да уж, уделал вас варвар, госпожа Орвей. Туше. И вывод: ильхи совсем не глупы. По крайней мере, этот конкретный златоглазый ильх. Скорость его реакций на высоком уровне, сложные слова запоминает с первого раза, отвечает неодносложно.

Интересно.

Краснеть я перестала, потому что женщину во мне отодвинул ученый. Даже не отодвинул, а бескомпромиссно запер в чулане, решив заняться любопытным экземпляром. А ученый у нас, как известно, существо бесполое.

– Давай считать, что мы выяснили два запрета наших народов, – примиряюще произнесла я, оборачиваясь и почти нос к носу сталкиваясь с ильхом. Он и правда стоял слишком близко. – У вас запрещено прикасаться к шее. У нас женщины не раздеваются перед посторонними мужчинами. Но я очень ценю твое гостеприимство. И если хочешь рассмотреть подробнее, то любой из моих… друзей разденется для осмотра.

Сверр медленно склонил голову, и его губы изогнулись в улыбке. Но не разжались. Я сделала еще одну мысленную зарубку. Надо бы осмотреть его зубы как‑нибудь… и пересчитать, если получится. Сузившийся в ниточку зрачок не давал мне покоя. Неужели у нас с ильхами все же разный генетический код? Или мне просто почудилось спросонья? Я уже не уверена, что видела тот кратковременный и пугающий миоз. Вот бы сделать анализ крови…

Я кровожадно осмотрела руки ильха с четкими венами. Мне и надо‑то пару капелек… Но вряд ли абориген обрадуется, если я воткну в него иглу. А может, удастся разжиться волосками или фрагментами кожи?

Ильх нахмурился и сделал шаг назад. Похоже, я слишком увлеклась с осматриванием и планами. Как бы не настроить ильха против себя, я и так уже сглупила с этим раздеванием. А ведь придется еще и отчет составлять, да подробно обо всем рассказывать… Проклятие! Боюсь, ученому совету совсем не понравится моя стеснительность.

Я подавила раздражение и развела ладони, широко улыбаясь, чтобы продемонстрировать доброжелательность.

Сверр отчетливо хмыкнул, глядя на меня.

– Я тебя понял, Оливия Орвей. – Ильх сделал шаг назад. – Я подожду тебя снаружи. Остальные уже там.

– Все уже проснулись? – обрадовалась я. – Хорошо, я быстро.

Подобрав свои меховые начи и кусок кожи, ильх развернулся и как был, обнаженный, покинул шатер. Я же упала на постель и выдохнула, только сейчас осознав, в каком напряжении находилась.

Нервно усмехнулась и кинулась приводить себя в порядок. Что‑то мне подсказывало, что стучать ильх не будет и просто войдет, устав ждать. Не хотелось бы, чтобы он застал меня на том самом горшке.

Глава 4

Торопливо умывшись и оправив одежду, я откинула полог шатра и прищурилась. Сейчас, при свете утреннего солнца, я видела, что жилищ было около трех десятков. Стояли он кругом, в центре располагался сложенный из камней очаг, очевидно, для приготовления пищи. Забор или другие оградительные сооружения отсутствовали. Лишь высились столбы из черного дерева, имеющие причудливую форму и расположенные по периметру лагеря.

Неужели у ильхов нет врагов? А дикие животные? Кстати, надо бы выяснить, какие из них здесь водятся.

За шатрами шумел лес. Совсем не такой, к которому я привыкла. За Краосом – городом, в котором я жила, – тоже был лес, у Сергея там даже был небольшой загородный дом. И, будучи студентами, мы ездили туда на выходные.

Но тогда я не знала, что наш родной лес даже нельзя назвать этим словом. Так, лесок. А вот здесь, за шатрами из шкур… Деревья. Огромные, качающие на макушках облака. Темные шершавые стволы, мох, густо облепивший кору. Изогнутые ветви, широкие листья. Трава у подножия – сочная, густая, высокая. Кое‑где, пожалуй, выше моего роста. И все это какое‑то основательное, монументальное, исконное. Древнее. Казалось, этим деревьям тысячи лет. И лес этот видел сотворение мира… С сизой скалы справа спадал десяток ниточек‑водопадов, которые внизу били в чашу‑озеро.

– Это подножие Горлохума, – негромкий голос за спиной заставил меня вздрогнуть. Повернула голову и встретилась со взглядом золотых глаз. – Горы предков.

Я первым делом покосилась на бедра ильха, но они, к счастью, уже были прикрыты куском грубой ткани. Подняла голову и выдохнула. Там, за могучими кронами, синел контур скалы, темнел макушкой, а еще выше лежало белое облако.

– Горлохум сегодня милостив, его дыхание белоснежно, – закончил ильх.

– Вулкан, – выдохнула я. – Вы живете у подножия вулкана?!

Ильх пожал плечами. А я опасливо глянула на облака. Надеюсь, Горлохум не выберет конкретно этот день, чтобы разгневаться и залить все вокруг лавой? Надеюсь, что нет.

– А Горлохум давно милостив?

– Черное дыхание Горлохума не видели уже очень много лет. Не бойся, Оливия Орвей.

– Лив, – автоматически поправила я. И пояснила непонимающему ильху: – Меня можно называть просто Лив. У нас так принято – сокращать имена.

– Они и так коротки, – насмешливо отозвался ильх. Блеснул глазами. – Можешь называть меня… Сверр, Лив.

– Спасибо, – с облегчением произнесла я. Все‑таки я боялась споткнуться на его зубодробительном имени.

– Оливия, с вами все в порядке? – ко мне уже направлялся Максимилиан, за ним маячили лица Юргаса и других членов экспедиции. Начальник службы безопасности смотрел на меня с неодобрением, причину которого я понять не могла. Но решила пока не придавать этому значения, возможно, мне просто показалось.

– Все отлично, я замечательно выспалась, – улыбнулась всем сразу. – А как вы?

– Под впечатлением, – признался профессор и махнул рукой в сторону леса. – Вы уже видели? Реликтовые вечнозеленые иршиты, что давно не растут у нас. Исчезнувшие мхи. Деревья. Я чуть не сошел с ума, увидев все это. – Максимилиан снял очки и протер безупречно чистые стекла. Еще по годам учебы я знала, что это означает высшую степень его волнения. Водрузив окуляры на место, профессор покачал головой. – Это неслыханно, Лив. Просто невероятно…

И, бормоча себе под нос, удалился к какому‑то кусту. Остальные члены нашей группы тоже выглядели слегка ошалевшими. Может, оттого, что отвыкли вдыхать столь чистый воздух, в котором не было примесей смога или пыли.