Проникновение

– Какая изумительная музыка, – сипло сказал справа Клин. – Вот вам и варвары, господа…

Женщины ильхов подползли к нам, протянули глиняные кружки, в которых клубился пар и плескалась жидкость. Мои коллеги привычно сунули за щеки капсулы нейтрализатора.

– Это настой трав и ягод, – тихо сказал Сверр, видя, что я рассматриваю кружку в своих руках. – Чтобы согреться. Ночи становятся холодными.

Я зябко повела плечами. В темноте фьорды остывали. Дневное тепло втягивалось в расщелины между скал, слизывалось ночным туманом, поглощалось студеной озерной водой. И мой комбинезон из «умного» волокна, разработанного в лабораториях Академии, переставал греть. Иначе чем объяснить тот озноб, что охватил тело?

Сцепила пальцы на глиняном боку кружки, грея их. Музыка стала чуть быстрее, как и движения ильхов. Фигуры в шкурах и оскаленных черепах сливались, сплетались, распадались… Движения смазывались, то ускоряясь, то почти замирая. И в остановках летел над фьордом протяжный стон‑выдох, непонятное слово‑мольба. Я не понимала его значения, но все в ильхах: позы, движения, интонация – говорило о том, что мужчины о чем‑то просят.

И этот танец завораживал.

– Это молитва, – чуть слышно сказал рядом Максимилиан, и я согласно кивнула. Да, в странном движении вокруг огня и чаши с водой угадывался ритуал.

– Интересно кому? – так же, почти беззвучно, прошептала я. – Надо попытаться узнать о тех, кому поклоняются ильхи. Это даст нам понимание многих моментов их жизни.

– Да, но мы с вами знаем, что вопросы культа слишком серьезны, чтобы спрашивать о них. Это может вызвать злость и агрессию. Нам повезло, что мы попали на какой‑то ритуал и можем понаблюдать сами.

Я кивнула и поднесла к губам кружку. Горячий напиток в моих руках согрел, и дышать стало легче. Мои коллеги тоже смотрели на первобытный танец, качали головами, иногда перешептывались, обсуждали. Остальные ильхи сидели молча, лица у всех были отрешенные. Лишь на вздохе‑просьбе многие поднимали головы и тоже произносили это тягучее слово. Я прикрыла глаза, вслушиваясь. Звук – как плеск воды, как звон, как мелодия. А потом сразу – как удар.

Наш лингвист хмурился и шевелил губами, пытаясь повторить этот звук. Или это слово? А может, целая фраза? Кто их знает, этих ильхов? Жан даже наклонился и принялся водить пальцем по земле, явно пытаясь что‑то записать или вычленить знакомые ему буквы. Сверр медленно повернул голову, глянул на моего коллегу, и тот отдернул руку, словно обжегся. Но губами шевелить не перестал.

Старик с музыкальными тарелками ускорился, струна музыки натянулась тетивой. Я тревожно посмотрела назад, за круг света. Там лежал туман, скрывая очертания шатров.

Максимилиан рядом со мной сидел сгорбившись, Юргас крутил головой, осматриваясь.

И все слаженно дернулись, когда музыка оборвалась на высокой, дрожащей ноте, а в круг света из темноты втолкнули девушку. Обнаженную.

– Мать твою, – прошипел интеллигентный до мозга костей Клин, разлив на колени горячий настой.

Я сглотнула. Этой девушки не было среди женщин, которых мы уже видели. Молодая, но с налитым, оформившимся телом, пышной грудью и широкими бедрами. С ног до головы ее покрывали темные, подсохшие пятна, они начинались от волос внизу живота и тянулись вверх – к ребрам, груди, шее. Кровь, поняла я. Все тело девушки оказалось густо измазано кровью. Хотелось бы мне знать – чьей?

Девушка протянула ладони к огню и воде, тихо сказала несколько слов. И вновь я уловила уже знакомые звуки – Лагерхёгг… Ньердхёгг…

А потом она сделала несколько шагов и остановилась напротив Сверра. Сказала что‑то, просяще прижав руки к груди, но так, чтобы не закрыть ее. Ильх смотрел серьезно, но головой качнул отрицательно. И аборигенка по‑женски закусила губу, словно от обиды или огорчения. Один из перемазанных глиной мягко толкнул ее обратно – в центр круга, к огню.

Она медленно обвела взглядом мужчин. Ее лицо на миг исказилось, в расширенных глазах мелькнул страх. Сделала неуверенный шаг вперед, и тут же ее снова оттолкнули. Снова шаг под вновь взлетевшую музыку и снова толчок. Несильный, но не позволяющий жертве выйти из круга. Хищные движения ильхов, светлые волосы, испачканные кровью, оскалившиеся черепа, разлетающиеся шкуры… Мои нервы, натянутые до предела. Ужас предчувствия, сковывающий тело. И глаза Сверра – внимательные, острые, глядящие прямо на меня. Все это время он смотрел на меня.

– Что они делают? – прохрипела я, хотя вопрос был на редкость глупым. Я уже знала, что они делают. Хищники играют с добычей, прежде чем… что?

Сверр выглядел спокойным, даже расслабленным.

– Шатия, – сказал он. – Это… – он нахмурился, подбирая слово. – Соединение.

– Что?

Я снова посмотрела в круг света. Девушка уже металась испуганной ланью, пытаясь пробиться сквозь ряд бронзовых тел. Но какой там! Снова толчок, и она упала на землю, в оранжевый отсвет костра. Я прижала к губам руку, сдерживая крик. Тела в шкурах многое закрывали, но и многое оставляли открытым. Да и шкуры уже исчезли, остались лишь жуткие черепа на головах.

– Соединение, – мягко повторил Сверр, посмотрев туда, где происходило жуткое, кошмарное действо. Девушка выгнулась и закричала, когда ее накрыло первое бронзовое тело. Матово блеснул черный обруч на шее. Тот самый голубоглазый блондин…

Юргас сжал парализатор, на загорелом лице военного выступили бордовые пятна.

– Вам страшно? – в голосе Сверра прозвучало удивление.

– Это ужасно… – Жан тяжело выдохнул.

– Почему? – не понял ильх. – Это ведь радостное событие в жизни любой женщины. Шатии ждет здесь каждая девушка. Разве в мире за туманом нет шатии?

– Нет, – выдавила я. – Такого у нас нет.

Жертва у огня билась и выгибалась. Теперь она стояла на коленях, низко опустив к земле голову. На грязные волосы наступила нога ильха, не давая девушке подняться…

Смотреть на бронзовые тела с закрытыми лицами и готовые к… соединению было невыносимо.

– Тебя это пугает, Лив? – негромкий голос Сверра заставил вновь посмотреть на него. И осознать, что у меня пылают щеки. И еще кружится голова. Словно я залпом выпила бокал сладкого шампанского. Но ведь это невозможно, даже если и были в кружках какие‑то особые травы, нейтрализатор должен блокировать их.

– Женщины твоего мира не проходят шатию? – ильх слишком близко. Он почти касается меня плечом, смотрит в глаза.

– Нет, – и мой голос звучит сипло. Я встряхнулась, пытаясь справиться с наваждением. – Зачем все это? Зачем… так?

– А как?

– Один на один… с тем, кого выбрала…

– Так и было, – кивнул Сверр. – В первый раз. Глирда выпила свой напиток и разделила первую боль со своим мужем несколько дней назад. Он станет ее защитником, будет добывать для нее мясо и дарить тепло. А с остальными Глирда разделит сегодня удовольствие и… дитя.