– Нет, не был. Мимо только проезжал. А название… кто его знает? Про этот лес ходят очень нехорошие слухи. Обычный набор: упыри, вурдалаки, кикиморы, великаны‑людоеды. Обычно добавляют еще, что, мол, этот лес живой. Деревья в нем и двигаются, и разговаривают, и наказывают неугодных.
– А это правда?
– Откуда я знаю? Но такие сплетни хотят про все древние леса.
– А что ты думаешь? Это может быть правдой?
Темный пожал плечами.
– Арригуэна, – пробормотал он.
– Что?!
Эльф дернулся:
– Прости. Я так привык, что ты рядом, даже забываю, как много ты еще не знаешь. Команда уже просто привыкла. Arri gu’en a – это устойчивое эльфийское выражение. Обозначает что‑то типа: «все возможно», «почему нет?», «кто знает?» или «а пес его знает!». Как‑то так. В данном случае я хочу сказать, что это может быть и правдой и вымыслом. Ну сама посуди, кому как не тебе знать, что природа частенько бывает очень даже живой. Сама мне не раз рассказывала. А в случае с лесными колдунами… одна эта легенда чего стоит! Чтобы лес пошел против эльфов! Просто не могу себе этого представить! К тому же все достаточно древнее тоже порой обзаводится собственным характером. Вот замок твоего приятеля… как его?
– Торн Фьелг. – Знахарка украдкой улыбнулась. Т’ьелх почему‑то никогда не помнил этого имени – это с его‑то феноменальной памятью!
– Точно‑точно, Фьелг. Ничего себе замок! И после этого говорят, что у камней нет души! В таком случае, почему лесу, стоящему здесь с самого рождения мира, не обладать какими‑то необычными свойствами? А с другой стороны, молва говорит, что друиды заключают браконьеров в клетки из живых растений, чтобы новые ростки пробивали их тела насквозь. Или что гномы рождаются из камня.
– А это неправда?
– Нет. Друиды очень миролюбивые. А гномы обыкновенная раса. И их процесс размножения ничем не отличается от человеческого или эльфийского…
– Ну вот он, Хмурый Лес, – обозначил вполне очевидное Т’ьелх.
Почему очевидное? Исполинские деревья, как часовые, стоящие в дозоре, давно уже сбились со счета прожитых ими веков, – лес и впрямь выглядел неприветливо и хмуро. Старый, если не сказать древний, могучий, многое повидавший Хмурый Лес не был рад гостям.
– И чего стоим? – заерзала в седле Ива. Ей лес представлялся очень даже симпатичным.
– Я думаю, – ответил эльф.
– Да? – Девушка изумилась так искренне, что темный эльф даже обиделся. – И о чем?
– Что‑то мне не хочется туда соваться.
– Да ну тебя, что теперь останавливаться перед самой разгадкой?! – возопила в праведном гневе знахарка, которой уже грезились новые растения, какие просто наверняка она встретит в этом странном лесу.
– Да, ты права, – думая о чем‑то своем, буркнул Т’ьелх. – Поехали. Чуть что – прячься за меня. Надо по возможности избежать всяких агрессивных действий. Мы все‑таки сюда за помощью пришли.
Ива, озадаченная таким вступлением, почесала маковку, потом пожала плечами и тронула Лоренцо, последовав за эльфом. Тот как раз скрылся в небольшом просвете, в котором при определенном воображении можно было признать дорогу. Стволы деревьев по бокам не поддавались и нескольким обхватам. Знахарка благоговейно поежилась. Она всегда любила лес, но прекрасно знала, сколько опасностей в нем может таиться. Даже в знакомом лесу надо хранить бдительность, что уж говорить о чужом.
Однако у Ивы был один недостаток или лучше сказать – особенность характера, свойственная большинству знахарок: любовь к экспериментированию. Даже потребность в нем. Это на своем горьком опыте уже поняла многострадальная команда «Аррау». Им особенно не повезло: ведь они проплывали мимо мест, девушке незнакомых. Разумеется, на рынках в травяных рядах продавалось множество новых травок и прочих знахарских принадлежностей, которые она просто не могла не попробовать. Это дома у нее был безотказный Хонька. Пришлось бравым матросам помучиться. Но если уж не грешить против правды, не так и сильно они пострадали. Уж чего не отнять, так это лекарского чутья Ивы. А вообще подобная страсть к экспериментированию была вполне оправданна. Знахарки получали знания частично от предшественниц, частично по «обмену опытом», а большей частью именно так: пробуя и ошибаясь. Кроме того, очень многие травницы обладали разной силы магическим даром, поэтому у них в арсенале была еще и такая возможность: все‑таки магия – это редкий дар, – вот только как с ним обращаться не все знали. Немногим повезло получить соответственные уроки от матерей или других воспитательниц. Таких отчаянных, как Ива, тех, что не побоялись невзгод и опасностей и отправились‑таки в магические школы, было немного. Тут имело место и вполне оправданное опасение: дар мог быть и слишком слабым, чтобы с ним приняли в престижное учебное заведение. Поэтому‑то знахарки и экспериментировали самостоятельно, на свой страх и риск.
Иву тоже не минула эта чаша. Едва въехав в лес, она тут же начала думать, что бы такое интересное с ним сделать. Она просто органически не могла представить себе его как что‑то равнодушное или, страшно сказать, неживое, без души и характера. А коли лес этими свойствами обладает, то значит, можно попытаться заслужить его благосклонность. Девушка крепко задумалась – как.
Через некоторое время эльф, контролировавший ситуацию, заметил отсутствие стука копыт Лоренцо. Пока он поворачивался, в его голове пронеслись миллион предположений, одно страшнее другого. Все оказалось очень просто. Его подруга просто остановила коня и уже приноровилась с него слезть. Т’ьелх немного позабавился, глядя на эту процедуру, – что ни говори, не освоила еще Ива всех премудростей верховой езды, – и только потом задумался, зачем это ей.
– Ты куда?
Девушка только махнула рукой, как делала всякий раз, когда не хотела отвечать на вопрос. Он уже знал, что в такие минуты ее лучше не трогать. Так что он молча наблюдал, как она достала из изрядно разросшихся седельных сумок (благо они все‑таки оставили большую часть шмотья на корабле) чистое льняное полотенце, которое невесть зачем прикупила в городе, завернула в него целую буханку хлеба и положила точно в центре полянки, что‑то бурча себе под нос. Потом травница еще немного побродила вокруг, вдохновенно размахивая руками и что‑то шепча. Т’ьелх счел за лучшее не вмешиваться (Ива не раз уже за время их знакомства многообещающим рыком увещевала его: «Не лезь во время колдовства с немытыми руками и глупыми вопросами навроде: „А нет ли у тебя белой горячки, деточка?“») и отъехать подальше. Также опыт общения показывал, что и вслушиваться в бормотание тоже не стоит. Это как‑то всегда потом негативно отражалось или на нем самом, или на волшебстве. Почему‑то за последнее Ива ругалась больше. Наверное, в этом случае последствия были более разрушительные.
Комментариев нет