Однако когда был упомянут Элевиэль, старая ведьма смягчилась:
– Этот пройдоха еще жив? До сих пор шляется через земли Анкела? Ох, доиграется с огнем! Вот и подтверждение. Ну‑ка посмотрим, что тут.
Т’ьелх помог перенести раненую в избушку, уложить на кушетку и самоустранился в лес, оставив знахарок щеголять друг перед другом знаниями. Они очень быстро нашли общий язык: так и сыпали специальными терминами.
Через пару часов Ива нашла Т’ьелха, чистящего свои чуть изогнутые клинки.
– Идем, нас зовут на ужин.
– Ужин? – искренне удивился тот. – Я думал, нас выпихнут сразу же.
– Что, не производит хозяйка гостеприимного впечатления? – усмехнулась девушка.
– Не то слово!
Ива расхохоталась:
– Пошли!
– Так ты не шутила?
– Нет, конечно.
– Не понимаю, как тебе удалось расположить эту… уважаемую даму настолько, чтобы нас пригласили отужинать?
– Ну это же просто. Она знахарка, и я знахарка.
– И что?
– Идем, глупый! – Она поднялась и потянула его за руку. – Ну идем! Т’ьелх, ты же лучше относишься к темным эльфам, чем, например, к людям или оркам. Маги оказывают помощь сородичам по цеху. Почему знахарки не могут помогать друг другу?
– Ну тогда ладно. Хотя что‑то это мне кажется подозрительным.
– Перестань, Ива! Никогда не подумала бы, что ты такой мнительный.
– Поэтому я еще жив. Это с моим‑то образом жизни.
– Ну если ищешь корыстный мотив, то вот тебе он: мы вполне можем обменяться парочкой рецептов.
– О звезды!
Вопреки всем пессимистическим ожиданиям эльфа, вечер прошел просто замечательно. Блюда были на редкость вкусные. Т’ьелх, правда, старался не задумываться, глядя в хитрые глаза обеих знахарок, что добавлено в яства. Вино горчило травами, придавая ему совершенно потрясающее послевкусие. Разговор состоял в основном из множества баек из богатой практики травниц.
Избушка внутри оказалась удивительно уютной, а «старая ведьма» вполне приятной женщиной, так что с ее резковатой манерой вести беседу Т’ьелх быстро свыкся. Эльф честно признался себе, что проводил во много раз худшие вечера со своими «прекрасными» и «совершенными» родичами.
Утром они решили немного задержаться в гостеприимном доме. И вот почему:
– Понимаешь, Ямига сказала мне, что тут растет зарецвет, она даже знает где. А мне он так нужен! Но его положено высушить обязательно в строго определенных условиях, а срывать только на закате. Т’ьелх, мне так необходимо пополнить запас! И других травок тоже! Очень‑очень!
– О звезды! – Хохотнул, сдаваясь эльф. – Связался на свою голову с ведьмой!
– Значит, да?!
– Да! Да, конечно…
Ива благодарно улыбнулась и перевела тему, пока не передумал:
– Слушай, а ты мне так и не рассказал, что тебе сказал Элевиэль? Он узнал что‑нибудь про амулет?
Т’ьелх вздохнул:
– Нет, ничего. Но он привез мне много бумаг из большого архива кошек. Будешь смеяться – увели из‑под самого носа у Анкела.
– Может, поэтому на них и напали?
– Да нет, не думаю. Так быстро бы на них не вышли. Да и документы к Элевиэлю, как он ни пыжится, попали по большей части случайно. Он и сам толком не знает, что там. Как раз, пока ты будешь со своими травками возиться, посижу почитаю. А знаешь, забавно все‑таки. Вот кошки – вредные, ехидные, хитрые, шпионы, воры, наемные убийцы, отравители, а все равно их любят больше, чем Анкела, – мага, которому единственному удалось их прищучить.
Ива с хозяйкой чуть ли не вприпрыжку убежали на поиски своих любимых травок, а Т’ьелх уселся за добытые с таким трудом бумаги. Нельзя сказать, что подборка оказалась слишком уж увлекательной, хотя парочку документов темный эльф спрятал с особенной тщательностью.
Сидя на удобном крылечке, он услышал скрип, который мог возникнуть, только когда кто‑то пытается встать с кровати. Т’ьелх поднялся и вошел в комнату. На него смотрели темные глаза, в сумраке помещения показавшиеся ему круглыми и горящими угольками.
– Лежи. Тебе нельзя вставать, – произнес он.
– Пить хочу, – прошептали губы случайной знакомой.
Эльф взял чистую чашку со стола, погрузил ее в бочку с колодезной водой, стоявшую у печи, и подал девушке. Все это время она пристально следила за его движениями, оставив у него странное ощущение – что‑то среднее между неприязнью и интересом.
Пока она жадно пила, он так же внимательно рассматривал ее. Бледное из‑за ранения лицо словно светилось в полумраке. Волосы весьма выгодно подчеркивали его изысканную белизну и лихорадочный блеск темных глаз. Нельзя сказать, что она была красавица, но в ней было то, чего нет у многих красавиц – какая‑то животная сексуальность, какая обещает остроту наслаждения и почти болезненную страсть, но не сулит ни нежности, ни теплоты. Когда‑то это влекло эльфа и дурманило голову. Когда‑то это было одной из многих причин, побудивших его искать счастья и наслаждений за пределами родного леса. Но годы прошли, и новизна ощущений притупилась, заставив искать другие удовольствия – и в чем‑то ином.
Девушка видела его взгляд и нисколько не смутилась. Отодвинув кружку от лица и откинув мешающую темную прядь, она дерзко посмотрела на него:
– Что, нравится?
– Ничего, – пожал плечами эльф.
Катерина передернула плечами, поморщившись от боли в плече.
– В другой ситуации, – промолвила она, явно намекая на ранение, – никуда ты бы не делся.
Т’ьелх еще раз осмотрел тонкую гибкую фигуру, резкие черты лица.
– В другой ситуации сама бы никуда не делась.
И вышел, мгновенно забыв о разговоре.
Так минули и этот и следующий день.
Теплый вечер пришел на смену ясному, щедрому на жару дню. Цокотали в траве кузнечики. В вышине о чем‑то своем разговаривали деревья. Средь веток пробирался ветер. Молодой месяц услужливо высвечивал полянку перед избушкой. Обе знахарки и эльф сидели за грубо тесанным столом, по причине дивного вечера вынесенным из‑под навеса, где он обычно коротал дни. В лампадке горел огонек, а вся троица азартно резалась в карты. Регулярно не везло Иве и Т’ьелху, на что Ямига полуехидно, полууспокаивающе высказывалась в ключе вековой мудрости: не везет в картах, повезет в любви. Так что игра проходила весело, прерываемая разве что взрывами хохота.
В один из таких моментов эльф резко развернулся, заставив Ямигу схватиться за длинный нож, а Иву за флакончик с чихательным порошком. Причиной всеобщего переполоха оказалась их пациентка, первый раз самостоятельно поднявшаяся с постели, более того, дошедшая до двери.
В данный момент она, бледная, словно призрак, стояла, прислонившись к косяку двери. Взгляд ее был устремлен куда‑то вдаль. Ива и Т’ьелх кинулись к девушке, но она остановила их одним вопросом. Он был задан таким голосом, словно от ответа зависела ее жизнь:
– Что это за звук?
Теперь и они услышали, вернее, отметили звук, слишком похожий на свист ветра, чтобы сразу отделить его от остальных.
Комментариев нет