– Ты увидишь, нас захлестнут толпы посетителей. Они будут приезжать издалека за моей пиццей, – обещал Жоли своей подруге. – У нас будет самая лучшая репутация, и люди будут рады, если найдут у нас место.
Он был уже твердо убежден, что они вместе проживут жизнь, а Надин в любом случае не стала бы связываться ни с кем, у кого не было бы намерения жениться на ней и предложить ей жилище. Ей нравилась идея стать владелицей маленького, изысканного заведения с интересными гостями и пользоваться известностью и похвалой по всей округе. Они с Анри строили планы и провели жаркое, влюбленное, прекрасное лето, о котором Надин позже всегда думала, что это было самым лучшим временем в их отношениях.
В конце лета, когда наступила очень теплая золотая осень, Анри спросил ее, выйдет ли она за него замуж. Этот вопрос был чистой формальностью, которую он все же исполнил со вкусом, с красными розами и маленьким бриллиантовым кольцом. Надин дала свое согласие, и после этого Жоли вдруг сказал нерешительно:
– Надин, я хотел бы, чтобы ты познакомилась с Катрин. Моей кузиной.
Он уже несколько раз упоминал свою кузину Катрин, но Надин никогда особо не прислушивалась к рассказам о ней. Ну была у Анри кузина, которая жила в портовом районе Ла‑Сьота и с которой он, вероятно, был близок, как с родной сестрой.
– Конечно же, я познакомлюсь с ней, – сказала девушка, – ведь она, наверное, придет на нашу свадьбу?
– Я не совсем уверен в этом. Ты должна знать… Катрин сама очень хотела бы стать моей женой. Боюсь, что здесь до сих пор ничего не изменилось.
– Но я так поняла, что она твоя родственница?
– Такое часто случается. Мы стали бы не первым случаем, когда кузен и кузина женятся… В общем, это ведь разрешается, и, как говорится, случается частенько.
С того момента у Надин появилась антипатия к Катрин. Эта женщина была теперь не просто родственницей ее жениха, она стала соперницей.
– И что, – спросила Надин, – ты ответил на ее чувства? Ты тоже хотел жениться на ней?
– Да я уж точно и не знаю. Может быть, будучи детьми, мы когда‑то и приняли такое решение… Мы много времени проводили друг с другом. Мы были как брат с сестрой.
– Но позже ты перестал видеть в ней свою будущую жену?
– Конечно. – Анри посмотрел на возлюбленную с заметным удивлением. – Я так и так никогда не принимал это всерьез. Плюс ко всему… Ну, в общем, ты ее увидишь. Она душа‑человек, но… нет, как женщину рядом с собой я бы себе ее и представить не мог.
Потом состоялся отвратительный вечер в ресторане «Берар» в Ла‑Кадьере, который оказался настолько дорогим, что Жоли потом еще на протяжении недель стонал о своих деньгах. Вся атмосфера и нервозность жениха вызвали в Надин такое ощущение, словно она должна нанести визит родителям ее мужа, чтобы представиться им, хотя на самом деле она всего лишь знакомилась с какой‑то там его кузиной.
Но, во всяком случае, Надин сразу же поняла, что Катрин Мишо как женщина не представляла собой серьезной конкуренции. Ростом метр восемьдесят восемь, широкоплечая и с широкими бедрами, она была похожа на бесформенную неуклюжую колоду. Надин посчитала ее просто безобразной – не только скучной, невзрачной или непривлекательной, а по‑настоящему уродливой. Причем Катрин в этот вечер находилась в той фазе, когда ее кожное заболевание как раз только утихло, так что изрядное количество косметики и выгодное освещение – горели свечи – помогли ей более‑менее скрыть самые скверные шрамы. Правда, Надин уже тогда посчитала, что у неуклюжей колоды вдобавок ко всему еще и плохая кожа, но всего масштаба разрушительного действия, которое уже совершило заболевание Мишо, она не заметила.
Атмосфера с первой минуты была напряженной. Катрин сидела с таким лицом, словно была главной героиней в греческой трагедии. Анри непрестанно и слишком усердно говорил, и из всего, что было им сказано, основная часть была настоящей чушью. С тех пор, что они были вместе, у Надин впервые появилось подозрение, что между ними существовал интеллектуальный перепад, и это чувство разочаровало ее. На следующий день она сказала себе, что причиной того, что Анри так безмозгло и легкомысленно болтал, было его волнение, и только много позже она осознала, что в тот вечер в «Бераре» интуиция не подвела ее: интеллектуально Жоли уступал ей, и это с самого начала было слабым местом в их отношениях, которое потом сыграло решающую роль в их отдалении друг от друга.
Надин знала, что Катрин возненавидела ее с первой минуты знакомства, и не видела причин, чтобы не ответить ей тем же. В принципе, она испытывала бы только жалость по отношению к несчастной женщине, к которой за всю жизнь не проявит интереса ни один мужчина, но поскольку Мишо относилась к ней с нескрываемым презрением, то и она в конце концов стала реагировать на нее только с отвращением. Неужели эта мерзкая личность и в самом деле верила, что может получить в мужья такого мужчину, как Анри? Она, вероятно, страдает болезненной переоценкой своих возможностей.
На свадьбу Катрин не явилась, так что со стороны семьи Анри не было вообще никого. Отца его уже давно не было в живых, а мать, урожденная итальянка, вернулась к себе на родину и уже не решалась на поездку из Неаполя в Кот‑де‑Прованс.
– У тебя действительно больше никого нет на земле, кроме матери и Катрин? – спросила Надин поздно ночью, когда закончилось праздничное застолье с большим количеством шампанского и они вместе лежали в постели в квартире Анри в Сен‑Сире.
Жоли зевнул.
– Есть еще одна старая родственница. Двоюродная тетя или что‑то в этом роде, по линии отца. Она живет в Нормандии. У меня уже много лет нет с ней контакта. Катрин иногда навещает ее.
Эта старая тетя, о которой Анри едва ли помнил, как ее зовут, оказалась решающим стрелочником в их с Надин жизни. Примерно через год после свадьбы старушка умерла и оставила после себя приличную сумму денег, которая, по ее завещанию, должна была в равных частях быть поделена между последними оставшимися у нее родственниками, Катрин и Анри. Это было, конечно, в высшей степени несправедливо, потому что Катрин регулярно заботилась о ней, а Анри у нее ни разу не появлялся. Но оспорить завещание и посягнуть на большее было нельзя. Каждый получил свою долю. Катрин уволилась с работы у одного нотариуса – ее и без того уже давно болезненно задевало шушуканье коллег, для которых она так никогда и не смогла стать «своей». Катрин купила эту мерзкую маленькую квартиру в Ла‑Сьота, а остаток своей доли удачно положила в банк с таким расчетом, чтобы прожить на них несколько лет при скромном образе жизни. Кроме того, у нее были вполне конкретные представления о том, каким образом она сможет отныне улучшить свои доходы.
Комментариев нет