Красношейка

Глухой далекий звук разорвал тишину, потом затрещали пулеметы, будто переговариваясь друг с другом.

– Становится туго, – произнес Гюдбранн, больше спрашивая, чем констатируя.

– Да, – сказал Эдвард. – А все окаянная оттепель. Наше снабжение увязло в грязи.

– Нам надо отступать?

Эдвард пожал плечами:

– Может, на несколько миль. Но мы вернемся.

Гюдбранн из‑под ладони посмотрел на восток. Ему вовсе не хотелось возвращаться. Ему хотелось уехать домой: может, там он сможет жить?

– Видел норвежский указатель на перекрестке рядом с лазаретом, тот, со свастикой? – спросил он. – И стрелку, которая показывает на восток, на которой написано: «Ленинград, пять километров»?

Эдвард кивнул.

– Помнишь, что там написано на стрелке, которая указывает на запад?

– «Осло», – ответил Эдвард. – «Две тысячи шестьсот одиннадцать километров».

– Далёко.

– Да, далёко.

Дале оставил свою винтовку в руках Эдварда, а сам сел в сугроб, зарыв руки в снег перед собой. Его голова повисла между узких плеч, как сломанный цветок. Послышался еще один взрыв, на этот раз уже ближе.

– Спасибо, что…

– Не за что, – быстро проговорил Гюдбранн.

– Я видел Улафа Линдви в лазарете, – сказал Эдвард. Он не знал, зачем сказал это. Может, потому что Гюдбранн, как и Дале, был единственным в отделении, кто пробыл тут столько же, сколько и он сам.

– Он был?..

– Думаю, только легко ранен. Я видел его белый мундир.

– Я слышал, он хороший человек.

– Да, у нас много хороших людей.

Они некоторое время стояли молча, глядя друг другу в глаза.

Эдвард откашлялся и сунул в карман руку.

– Я раздобыл пару русских папирос на участке «Север». Если у тебя найдется огонек…

Гюдбранн кивнул, расстегнул куртку, нашел коробок спичек и чиркнул по серной бумаге. Подняв глаза, он сначала увидел лишь огромный, безумно вытаращенный глаз Эдварда. Он смотрел на что‑то за спиной Гюдбранна. Потом он услышал визжащий звук.

– Ложись! – закричал Эдвард.

В следующее мгновение они уже лежали на льду, а небо над ними с треском распоролось. Гюдбранн увидел хвост русского истребителя, летящего вдоль их окопов так низко, что с сугробов поднимался снег. Он пролетел мимо, и снова стало тихо.

– Он как будто… – прошептал Гюдбранн.

– О господи! – простонал Эдвард, повернулся к Гюдбранну и рассмеялся. – Я даже видел пилота, как он открыл кабину и высунулся из нее. Иван сошел с ума. – Он смеялся до икоты. – К чему все катится?

Гюдбранн смотрел на сломанную спичку, которую он все еще держал в руке, и вдруг сам начал смеяться.

– Хе‑хе, – сказал Дале и посмотрел на товарищей из сугроба на краю окопа, где он сидел. – Хе‑хе.

Гюдбранн взглянул на Эдварда, и тут они оба начали хохотать. Они икали от смеха, так что поначалу не услышали отчетливого звука, который приближался к ним.

Звяк‑звяк…

Как будто кто‑то медленно рубил лед киркой.

Звяк…

Потом послышался удар металла о металл, Гюдбранн и Эдвард повернулись к Дале – тот медленно упал в снег.

– Ради бога… – начал Гюдбранн.

– Граната! – закричал Эдвард.

Услышав его крик, Гюдбранн инстинктивно сжался в комок и, уже лежа, увидел металлическую штуку, которая все крутилась и крутилась на льду в метре от него. Он чувствовал, как тело примерзает ко льду, и вдруг понял, что сейчас произойдет.

– Уход и! – кричал сзади него Эдвард.

Так оно и было: русские летчики и вправду кидали гранаты с самолетов! Гюдбранн лежал на спине и пытался подняться, но руки и ноги скользили на мокром льду.

– Гюдбранн!

Так вот что это был за звук: граната, которая катилась по ледяному дну окопа. Похоже, она стукнула Дале прямо по шлему!

– Гюдбранн!

Граната все крутилась и крутилась, катилась и пританцовывала на льду, и Гюдбранн не мог оторвать от нее взгляд. Четыре секунды от выдергивания чеки до детонации – кажется, их так учили в Зеннхайме? Наверное, у русских другие гранаты, может, у них шесть секунд? Или восемь? А граната все крутилась и крутилась, как красная юла, – отец делал им такие в Бруклине. Гюдбранн вертел ее, а Сонни и младший братик смотрели на нее и считали, как долго она простоит: «Twenty‑one, twenty‑two…» Мать, бывало, в третий раз кричит, что обед готов, пора идти домой, скоро уже вернется отец. «Ну еще чуть‑чуть, – кричит он в ответ. – Юла вертится!» Но она не слышит, она уже закрыла окно. Эдвард больше не кричал, и вдруг все стихло.

Эпизод 22

Приемная доктора Буера, 22 декабря 1999 года

Старик посмотрел на часы. Он просидел в приемной уже четверть часа. Раньше ему никогда не приходилось ждать в те дни, когда он ходил к Конраду Буеру. Обычно Конрад не принимал больше пациентов, чем позволяло расписание.

В другом конце комнаты сидел мужчина. Темнокожий, африканец. Он листал еженедельник, и старик удивился, что даже с такого расстояния может различить каждую букву на обложке. Что‑то про королевскую семью. Неужели африканец сейчас читает об этом, о королевской семье? Эта мысль казалась абсурдной.

Африканец перевернул страницу. Его усы, спускавшиеся к подбородку, были совсем как у курьера, с которым старик встретился этой ночью. Это была короткая встреча. Курьер приехал в порт на «вольво», которое, конечно, взял напрокат. Остановился, стекло с гудением опустилось, и он сказал пароль: «Voice of an Angel». И у него были совершенно такие же усы. И грустные глаза. Он сразу сказал, что не взял с собой оружия по соображениям безопасности, и предложил поехать с ним в одно место и забрать его. Старик был в замешательстве, но подумал, что если бы его хотели ограбить, то сделали бы это прямо тут, в порту. Он сел в машину, и они поехали – куда б он думал? – в гостиницу «Рэдиссон САС» на Хольбергс‑пласс. Он увидел Бетти Андресен, но та не смотрела в их сторону.

Курьер пересчитал деньги в конверте, почему‑то называя числа по‑немецки. Когда старик спросил его об этом, тот сказал, что его родители были из Эльзаса, и старик почему‑то рассказал ему, что бывал там, в Зеннхайме. Странная причуда.

После того, что он прочитал о винтовке Мерклина в интернете в Университетской библиотеке, само оружие скорее разочаровало его. Оно походило на обычное охотничье ружье, только побольше. Курьер показал, как разбирать и собирать его, называя старика «герр Урия». Старик положил разобранную винтовку в рюкзак и пошел к лифту. Пока лифт ехал вниз, он размышлял, не попросить ли Бетти Андресен вызвать ему такси. Еще одна причуда.

– Алло!

Старик поднял голову.

– Я думаю, вам надо проверить еще и слух.

Доктор Буер стоял в дверях и пытался весело улыбаться. Он пригласил его в офис. Мешки под глазами у доктора набрякли еще больше.