Я подумал: «Бедный парень», а вслух сказал:
– Без людей даже горы мертвы.
Шокир скривился:
– Сбились вы в кучу, как бараны на заснеженном уступе, друг друга своим теплом греете. Почему меня внутрь не пускаете?..
Я не успел ответить. Спутники нагнали нас, Шер закричал снизу:
– Почтенные, отчего пробка на трассе?
Шокир без слов поднял фонарь, заковылял вверх по тропе.
Мазор возвышается над кишлаком на склоне хребта Хазрати‑Хусейн. Поднимаясь к нему, чувствуешь, что приближаешься к святому месту. Деревья словно из другого мира прорастают – не такие, как повсюду. И в воздухе словно волшебная мелодия постоянно звучит.
Гробница святого Ходжи, предка нынешнего эшона, невысока, в мой рост. Над кубом из обтёсанного камня высится купол. И, как всегда по ночам, поставлен на гробнице горящий светильник, древний чирог – плошка с фитилём, опущенным в масло. В жилище эшона, чуть поодаль от мавзолея, окна темны.
– Почивают, – молвил престарелый Додихудо нерешительно. – Для дневных забот сил набираются. Дозволено ли сон святого человека нарушать?
– Зачем ноги понапрасну били?! – хмыкнул Шокир и закричал: – Эшон Ваххоб, о, эшон Ваххоб!
Ответил ему голос из темноты словами из Корана:
– O вы, которые уверовали! Будьте стойкими пред Аллахом, исповедниками по справедливости. Пусть не навлекает на вас ненависть к людям греха до того, что вы нарушите справедливость.
И святой эшон Ваххоб вышли из‑за гробницы, где стояли, нами не замеченные.
– Вы ведь не за советом явились, – сказали эшон. – Пришли просить, чтобы я приказал людям из Дехаи‑Боло вернуть вам пастбище.
Мы удивились их проницательности. Престарелый Додихудо сказал:
– Ваше слово – закон для мюридов. Возражать они не осмелятся.
Эшон спросили:
– Понимаете ли, о чём просите?
– Хотим справедливость восстановить! – крикнул Шер.
– А знаешь ли, что есть справедливость? – спросили эшон. – Просишь отнять у одних и передать другим. Какое у вас, людей Талхака, право требовать для себя бóльшую долю?
– Вазиронцы всегда отнимали силой, – сказал Шер. – Или обманом, как Торба.
Эшон усмехнулись:
– Когда Саид‑ревком своей властью у них отобрал и вам отдал, к справедливости вы не взывали.
Раис сказал:
– У вазиронцев много земли. А наши овцы не доживут до поры, когда сойдёт снег на малом, верхнем пастбище.
– Этот мир непостоянен, – сказали эшон Ваххоб. – Всё переменится гораздо быстрее, чем ты ожидаешь. Как бы вам не пожалеть о переменах.
Мудрой была их речь, но мы на другое надеялись – на совет или защиту.
Возвращались ни с чем. Гиёз‑парторг проворчал:
– Политик. Демагог…
– Святого человека осуждать грешно, – осадил его престарелый Додихудо.
– Начальству надо жаловаться, – сказал раис.
– А где оно? – сказал Шер. – Из Калай‑Хумба начальство до нас не дотянётся. Руки коротки. Слава Богу, лишились начальники власти.
– Теперь вообще никакой власти нет, – вздохнул парторг.
– Зачем нам власть? – спросил Шер. – Хорошо живём. Трудно, зато сами по себе.
– Зухуршо нынче власть, – сказал раис.
– Завтра утром поеду в нижний кишлак, в Ворух, – сказал парторг. – За справедливостью. Пусть Зухуршо нас с вазиронцами рассудит.
Шокир сказал:
– О какой справедливости говорите? Не знаете разве: если бы не было носа, один глаз выклевал бы другой…
4. Карим Тыква
Иду по нашей стороне, лепёшки в узелке несу, а навстречу Шокир хромает.
Я когда маленький был, думал, Шокир – какой‑то великан. Рассказывали, Шокир ветры пустит – ураган поднимается. Один раз корову позади себя не заметил, присел по нужде, корову в небо унесло. Говорили, в верхнем кишлаке Вазирон опустилась. Хозяин прослышал, забрать пришёл, но вазиронцы: «Наша корова, не твоя. Нам её Аллах свыше послал», – сказали. Так и не отдали.
Ещё рассказывали, год был, когда весна рано наступила. Все радовались. Но Каххор‑эшон, отец нашего нынешнего эшона Ваххоба, удивительно погоду предсказывали. Ни разу не ошиблись. Сказали: «В скором времени ждите страшный град. Все посевы, все сады побьёт». И определённый день назвали. Весь народ испугался: «Что делать будем?», «Как выживем?» Дед Додихудо, знающий человек, сказал: «Надо град в сторону от наших земель отвести. Шокира надо просить. Коли его досыта горохом накормить, он тучу отгонит. Но слово «горох» при нём не произносите. Разгневается».
Пришли к Шокиру. Тот согласился. «Ладно», – сказал.
Спросили: «Чем вас угощать?»
«Плов несите», – Шокир приказал.
Обеспокоились. «Плов, – думают, – нужного ветра не обеспечит».
«Не желаете ли чего другого? – предложили. – Может, этого… того самого хотите?»
Шокир рассердился: «То самое сами жрите!»
Как быть? Опять к деду Додихудо за советом пришли: «Он плов требует». Дед Додихудо задумался. «Приготовьте ему плов, – сказал. – А в плов, – сказал, – побольше гороха‑нохута добавьте. Этот, чем мелкий горох, больше ветра даст».
Потом тот день наступил, когда град ожидался. Взяли большой котёл, в него мясо одного барана, три чашки риса и семь вёдер гороха‑нохута положили, плов сварили. Шокир съел, «Хорошо», – сказал. Помолились, в горы пошли. Шокир на вершине Хазрати‑шох сел, стал тучу ждать. С ним наш раис и Гиёз‑парторг были.
Долго сидели, наконец из‑за хребта Хазрати‑Хусейн край тучи вышел. Раис сказал: «Просим вас, уважаемый Шокир, действуйте». Шокир сказал: «Рано». Потом туча полнеба над ущельем закрыла. Раис совсем испугался. «Нет, ещё рано», – Шокир сказал. Туча всё небо закрыла, один краешек остался. «Теперь пора», – Шокир сказал. Бога на помощь призвал, чапан снял, свернул, в сторонке положил и сверху большим камнем придавил. Штаны распоясал, задом к туче обернулся и ветер пустил. Заревело, будто от неба до земли водопад обрушился. Парторг с раисом уши руками закрыли, носы зажали. Растерялись, бедные. Гадают, что делать? Нос спасать – ушам больно, уши заткнуть – нос страдает. Обеими руками в камни вцепились – испугались, что ветер их с вершины сдует.
Потом посмотрели, увидели – туча назад повернула. Наполовину ушла. Половина неба чистой стала. Раис обрадовался, закричал: «Ещё немного, уважаемый Шокир, постарайтесь. Только осторожней, пожалуйста. Нас, пожалуйста, жизни не лишите». Шокир поднатужился, напор прибавил. Раиса с парторгом совсем от земли оторвало, в воздух приподняло – оба на дурном ветру, как тряпки на верёвке, мотаются. Если руки отпустят, обоих куда‑нибудь в Дангару забросит.
Наконец туча совсем ушла, за хребтом Хазрати‑Хусейн скрылась. Раис приказал: «Эй, мужик, всё! Хватит! Глуши двигатель». Хотел Шокир остановиться, не сумел. Гороховую силу, пока сама не кончится, человеку не одолеть. Ему, Шокиру, ниже бы нагнуться, чтоб ветер в небо уходил, да не догадался. Задним бампером в ту‑другую сторону поводить стал – на хребте Хазрати‑Хасан со всех вершин снег сдул. Рассердился раис: «Эй, Шокир, шайтон, падарналат, дырку закрой!» А Шокир, хотел или не хотел, но ещё больше газу наддал. По склону огромные камни вниз поползли. Обрушатся – лавина по ущелью хлынет, весь Талхак снесёт.
Тогда Гиёз‑парторг смелости набрался. Одну руку вперёд протянул, за камень ухватился, подтянулся, другой рукой перехватил… Так дополз до того чапана, что Шокир с себя снял и камнем придавил. Гиёз чапан взял, к заднему бамперу Шокира подобрался. Свёрнутой одёжкой, жизнью рискуя, выхлопную трубу заткнул.
Комментариев нет