— Разве ты не разговаривал с Хайди?
— Разговаривал? — Папа усмехнулся. — Да, мы говорим, но смысла в таких разговорах нет. У нас разные взгляды на жизнь, и общий язык найти невозможно.
Вот только не надо в деталях описывать ваши проблемы! Вполне достаточно знать об их существовании, признавая Самыми Глобальными и Неразрешимыми. Впрочем, раз уж пришла, придется копаться в подробностях очередного скандала.
— Это… из-за ребенка?
Он слегка приподнялся и удивленно посмотрел на меня:
— Это она так сказала?
— Хайди мне ничего не рассказывала, — успокоила я папу, раздвигая тяжелые шторы. — А спрашиваю потому, что хочется поскорее вас помирить. Только и всего.
Папа с интересом наблюдал, как я собираю пустые стаканчики из-под кофе и пакеты с фастфудом, разбросанные по номеру.
— Такая забота настораживает, — заявил он. — Особенно если учесть, что Хайди тебе не нравится.
— Что? — Я бросила пару испачканных в кетчупе салфеток в переполненную корзину для мусора. — Напротив, очень нравится.
— Значит, она тебе не кажется глупенькой Барби?
— Нет. — Я старательно отогнала мысль, что еще недавно думала о Хайди именно как о пустоголовой кукле. — С чего ты взял?
— Твоя мать считает ее глупышкой, — мрачным голосом пояснил папа. — А у вас на многое одна точка зрения.
Я мыла руки в ванной комнате и, услышав его слова, взглянула на свое отражение в зеркале, но через секунду отвернулась, сгорая от стыда. Когда-то мамино мнение действительно очень много для меня значило.
— Ну, не всегда и не во всем, — уклончиво ответила я, ища чистое полотенце.
— А знаешь, что мне всегда нравилось в твоей матери? — задумчиво произнес папа. — Ее настроение легко прочесть по лицу. Не надо строить догадки, искать скрытые намеки и заниматься домыслами. Я с полвзгляда понимал, когда ей грустно. А Хайди…
Вернувшись в комнату, я присела на соседнюю кровать.
— А что Хайди?
— Она очень скрытная, — вздохнул отец. — До поры до времени все держит в себе. Живешь себе счастливо, ни о чем не подозревая, а потом однажды выплескивается в лицо вся накопившаяся желчь. Хайди чувствует себя несчастной, потому что у нас ничего не складывается! Видимо, я не самый лучший из мужей, а более никчемного отца вообще трудно найти!
Выдержав короткую паузу, я осторожно спросила:
— Она так и сказала?
— Конечно, нет! — отрезал отец. — Понимаешь, Оден, в любом скандале всегда кроется подтекст. Дело в том, что в понимании Хайди я подвел и ее, и Фисбу. Наверное, так и случилось с самого первого дня.
— Попытайтесь начать все заново, с чистого листа, — предложила я.
Он печально усмехнулся:
— Все не так просто, дорогая.
— Что тогда остается? Жить в гостинице, одному?
— Ну, пока не знаю. — Он встал с кровати, подошел к окну и спрятал руки в карманы. — Не хочу больше усложнять жизнь, а без меня, возможно, все образуется само собой. Скорее всего, так и произойдет.
Неожиданный спазм сжал желудок.
— Сомневаюсь. Хайди тебя любит.
— Я тоже ее люблю, — признался папа. — Но иногда одной любви недостаточно.
Удивительно, но на протяжении краткого разговора с отцом больше всего меня расстроило банальное объяснение разрыва с Хайди. Все-таки папа — великий писатель, вот и закрутил бы более занимательную интригу.
— Мне пора на работу, — сказала я, беря с кровати сумку. — Вот… зашла проведать.
Папа быстро подошел и сжал меня в крепких объятиях, уколов отросшей щетиной, которая совсем ему не к лицу — даже лоб поцарапал, — и пробормотал:
— Все образуется, не волнуйся.
Выйдя из номера, я нажала кнопку лифта, которая почему-то не загорелась. Нажала второй раз — опять ничего. Подойдя ближе, размахнулась кулаком и с силой стукнула по кнопке. Лампочка внутри нее тут же загорелась, вызывая лифт.
Боже, как же я зла! Нет, не просто зла, меня довели до бешенства! Когда двери лифта закрылись, я осталась один на один с собственным отражением, на сей раз — в полный рост, с перекошенной от ярости физиономией. Будто папины слова и глупое поведение сорвали надежно запечатанный клапан, выпустив, как из бурлящего гейзера, фонтан противоречивых чувств.
Я прошла через вестибюль и вышла на набережную, а перед глазами стояло папино растерянное, виноватое лицо. Так и хочется крикнуть во весь голос: «Нельзя все бросить на полпути и бежать от проблем, даже если признаешь себя источником всех бед и напастей! Раз причина кроется в самом человеке, значит, есть шанс, что он найдет достойный выход! Нужно только, не откладывая в долгий ящик, сделать первый шаг!»
Окрыленная внезапно осенившей мыслью, я на всех порах понеслась в «Клементину», обгоняя прохожих, и вскоре молнией влетела в магазин, напугав своим неожиданным появлением Мэгги.
— Оден?! — вздрогнула она. — Что случ…
— Будь добра, окажи услугу, — попросила я, задыхаясь от бега.
Мэгги растерянно заморгала:
— Хорошо! Какую?
Я кратко изложила просьбу, ожидая встретить недоуменный взгляд или даже выслушать насмешки, но ничего подобного не произошло. Мэгги лишь на секунду задумалась, а потом кивнула:
— Да без проблем!
15
Да уж! Полный конфуз, если не хуже.
— А вот так делать не надо, — посоветовала Мэгги, когда я, кряхтя, поднялась с земли.
— Ясно. — На коленке появилась новая ссадина, почти симметрично синяку на другой ноге. — Знаешь… ощущения такие странные.
— А то! — Мэгги вздохнула. — Как думаешь, почему этому лучше учиться в детстве?
— Не стыдно падать?
— Нет, просто не так высоко.
Она подняла валяющийся на земле велосипед, и я в очередной раз забралась на сиденье, упираясь ногами в землю.
— Так, следующая попытка! — объявила Мэгги.
Ранним утром следующего дня на площадке неподалеку от велопарка окончательно развеялись последние сомнения: на велосипеде кататься я не умею.
Иначе в первую же минуту вспомнились бы прежние навыки, вернулась уверенность, благодаря которой удерживаешь велосипед в нужном положении, не забывая при этом нажимать на педали. При каждой попытке хоть чуть-чуть продвинуться вперед охватывала паника, руки и ноги начинали дрожать и я падала. Только один раз удалось проехать несколько метров, и то благодаря Мэгги. Она, как настоящий друг, поддерживала велосипед сзади. Но стоило ей отойти в сторону, и велосипед подо мной завихлял из стороны в сторону, упрямо занося в кусты, и я снова рухнула на землю.
Желание отказаться от глупой затеи возникло еще час назад, после первой ссадины. Ой, как стыдно в который раз подниматься с земли и отряхивать колени от песка с гравием! Еще хуже видеть ободряющую улыбку Мэгги, сопровождаемую поднятым вверх большим пальцем. На первый взгляд ездить на велосипеде так просто, вон маленькие дети катаются каждый день, и ничего, а я все падаю, падаю и падаю…
— Я вот тут подумала, — засомневалась Мэгги, после того как я ощутимо приложилась всем телом о мусорный бак, в очередной раз пикируя с велосипеда. — Может, я неправильно объясняю?
Комментариев нет