А: Кончилось тем, что вмешалась Зоя Богуславская, которая позвонила Расулу Гамзатову. Расул Гамзатов вытащил Березовского из тюрьмы. И там на самом деле были не плащи, а постельное белье.
Г: Ага, так… И когда он мне позвонил, первое, что я вспомнил, – вот это дело с плащами. Он говорит: “Я приехал по приглашению читать лекции”. Я говорю: “Замечательно, Боря. А где ты?” – “Я в UCLA”. – “Ну, я подъеду, тебя подхвачу”. Я его подхватил. Мы сидели у меня в кондоминиуме, выпивали. На следующий день Борис мне позвонил и говорит: “Виталий, у меня не очень много денег, я должен платить за гостиницу. А не могу ли я остановиться у тебя?” Я говорю: “Конечно. Я сейчас должен встретиться со своим другом, мы за тобой заедем, возьмем тебя и поедем куда‑нибудь в ночной клуб”.
Подъезжаю к гостинице, подхожу на check‑in, говорю: “Я к постояльцу в таком‑то номере”. Рядом на стуле сидел человек, который дремал. Мы взяли Борины вещи, перенесли в мою машину и поехали, по‑моему, в Tea Room, что‑то такое русское. А когда возвращались, я обратил внимание, что за мной, как бы я ни поворачивал, все время идет машина. Я сперва не обращал внимания, а потом, когда сделал один поворот и въехал с другой стороны дома, – стало ясно, что эта машина идет за мной.
Я поставил машину, и мы пошли к двери в кондоминиум. Там уже стоял молодой человек с девушкой. Я говорю: “А вы к кому, собственно?” Они говорят: “Да мы вот, туда‑сюда…” И тут я понял, что эти ребята за нами следят.
Сейчас задним числом я вспоминаю, что Боря уже понимал, что к чему…
Мы зашли, сели, и где‑то через полчаса раздался звонок в дверь. Женский голос закричал: “Убивают!” Я открыл дверь, и с той стороны двери было такое кровавое пятно, сделанное, конечно, из химикалий – это было ясно. Я посмотрел – никого нет, закрыл дверь. Скоро опять раздался звонок. Открыл дверь, а там два человека стоят и говорят: “Слушайте, у вас тут кого‑то ударили ножом. Вы никого не видели?” Я говорю: “Нет”. Они говорят: “А можно к вам зайти?” Ну, тут стало ясно, что это за люди.
Я говорю: “А у вас есть разрешение от судьи?” Они говорят: “Нет”. Я говорю: “Ну, заходите, я не против”. – “А кто этот господин?” Я говорю: “Приехал читать лекции”. – “Можно его паспорт?” Боря показал паспорт, и на этом все закончилось. Они уехали.
Было очевидно, что это инсценировка. То есть стало ясно, что человек, который сидел в гостинице, Бориса прозевал, проспал.
Кстати, Миша говорит, что он Борису мой телефон не давал. То есть откуда у Бориса появился телефон, неясно.
А: Миша мне об этом говорил.
Г: Далее дело разворачивается таким образом: Боря живет у меня. Выступает в UCLA, потом едет в Калтех, и я у него спрашиваю: “А что ты им рассказывать‑то будешь?” Он говорит: “Я, Виталь, по теории риска, риск‑менеджмент”. Я спрашиваю: “А где ты это подцепил?” Он сказал, что после окончания института пошел на краткосрочные курсы при мехмате.
А: Инженерный поток мехмата.
Г: Да‑да. Боря уехал. Через несколько дней раздается звонок, и человек говорит, что он из FBI и хотел бы поговорить. Я говорю: “О чем разговор‑то будет?” – “О Борисе Березовском. Хотелось бы прийти, с вами поговорить, послушать”. Спрашиваю: “А, собственно, я кто – свидетель, подсудимый?” – “Нет‑нет, это просто разговор, еще ничего нету”. Договорились о каком‑то дне.
Он приехал. Сказал, что относительно Березовского возникли подозрения, потому что он ни на один вопрос во время лекции не ответил. Человек из FBI стал меня спрашивать, математик ли Борис. Говорю: “Понимаете, я профессиональный математик, получил “мастера”, потом PhD. А он, насколько я знаю, учился два года после окончания института, но он считает себя специалистом”. Он говорит: “Вы знаете, у нас есть подозрения. Дело в том, что он еврей и вдруг в начале перестройки сразу получил возможность уехать в Америку”. Я говорю: “Я тоже еврей, еще до перестройки получил возможность уехать в Америку. Я что, на подозрении?” Он говорит: “Нет”.
А: Эта история известная. То же самое случилось с моим отцом. Однажды отец был после Бориса в Америке, и ему говорят: “Зачем вы посылаете шпионов?” – “Почему шпионов? Он из нашего института”. – “Из вашего института? Он ничего не понимает из того, что говорит”.
Г: У FBI, мне кажется, все шпионы, кто приехал из Советского Союза, из России, – они так на это смотрят.
История имеет продолжение. Когда Боря уже продвинулся серьезно, он прилетал в Америку на частном самолете. Моя жена сдружилась с его женой. Она всегда знала, когда Боря прилетает, еще до того, как он звонил из самолета, потому что FBI уже разворачивала перед нашим домом эти свои штуки, чтобы прослушивать разговоры. Она говорит: “Твой друг летит”. – “Почему?” – “А вот они уже здесь”. То есть Борис у них был под наблюдением, а теперь и я стал под наблюдением.
Когда человек из FBI пришел, он как‑то упрекнул меня, что я не сотрудничаю. Я сказал: “Слушайте, если у меня возникают инженерные вопросы, я же вам не звоню в FBI, чтобы вы мне помогли. Это ваша работа. Если вы мне скажете, что Березовский – шпион, тогда я с ним не буду делать joint venture”. Он говорит: “Нет, у нас таких данных нет. Мы не можем подтвердить”.
То есть мы тогда уже с Борей спланировали, что мы сделаем joint venture. И когда Боря пригласил меня в Москву в 1989 году, мы подписали joint venture – у меня есть эта бумага.
Идея была в том, что компьютеры – наши, а он даст мне любых математиков, кого я хочу.
А: Для чего?
Г: У меня с IBM был договор о том, чтобы написать экспертную систему. И Боря даже выделил человека – был такой Миша Гафт. Я предоставлял все идеи и компьютерное обеспечение.
А: Что‑нибудь из этого получилось?
Г: Нет. Боря, к сожалению, перешел на фарцовку автомобилями. Развитие software – долгий процесс, а Боре нужны были деньги. Он организовал дело с автомобилями, и я обратил внимание, что у него все меньше и меньше интереса к этому. Закончилось ничем. А потом погиб Гафт. Но где‑то в 1991‑м уже было ясно, что Боря не хочет этим заниматься. В общем, все дело похоронили.
А: Березовский с вами российскую политику обсуждал? Любил про это говорить?
Комментариев нет