– Великую черепаху звать Матурин. – Джейк пожал плечами. – Если это имеет какое‑то значение.
– И ты не можешь сказать, какой из Лучей разрушился? – спросил Каллагэн, пристально глядя на Роланда.
Роланд покачал головой.
– Мы знаем только одно: Джейк прав и это не наш Луч. Если бы разрушился наш, в ста милях от Кальи Брин Стерджис не осталось бы живого места. А может, и в тысяче… кто скажет? Птицы, объятые огнем, падали бы с неба.
– Ты говоришь об Армагеддоне. – В тихом голосе Каллагэна слышалась тревога.
Роланд покачал головой, но не потому, что не соглашался со священником.
– Я не знаю этого слова, отец, но говорю о множестве смертей и великих разрушениях, это точно. И где‑то, возможно, вдоль Луча, связывающего Рыбу и Крысу, такое случилось.
– Ты уверен, что это так? – прошептала Розалита.
Роланд кивнул. Однажды он это уже пережил, когда пал Гилеад, цивилизации, какой он ее себе представлял, пришел конец, а сам он стал изгнанником, обреченным скитаться с Катбертом, Аленом, Джейми и несколькими другими, оставшимися от их ка‑тета. Тогда разрушился один из шести Лучей, и определенно не первый.
– Сколько должно остаться Лучей, чтобы удержать Башню? – спросил Каллагэн.
Пожалуй, впервые Эдди отвлекся от участи пропавшей жены. И теперь в его глазах, вскинутых на Роланда, читалось даже внимание. Почему нет? Вопрос‑то Каллагэн задал основополагающий. Ведь говорилось: «Все служит Лучу», – и хотя, если не грешить против истины, все служило Башне, именно Лучи удерживали ее на месте. Если они рушились…
– Два, – ответил Роланд. – Я считаю, как минимум два. Тот, что проходит через Калью Брин Стерджис, и еще один. Но одному Богу известно, как долго они продержатся. Даже если не считать Разрушителей, которые постоянно их «подтачивают», я сомневаюсь, что они крепки, как скала. Нам нужно спешить.
Эдди окаменел.
– Если ты хочешь идти к Башне без Сюзи…
Роланд нетерпеливо мотнул головой, как бы предлагая Эдди не молоть всякую чушь.
– Без нее нам до Башни не добраться. Как мне представляется, не добьемся мы желаемого и без малого. Все в руках ка, но, как говорили в моей стране: «У ка нет ни сердца, ни разума».
– Под этим я готов подписаться, – буркнул Эдди.
– Возможно, у нас возникнет еще одна проблема, – вставил Джейк.
Эдди хмуро глянул на него.
– Слушай, проблем у нас и так хватает.
– Я знаю, но… вдруг землетрясение завалило вход в пещеру? Или… – Джейк замялся, не желая озвучивать мысль, которая пугала его больше всего, – или обрушило всю пещеру?
Эдди протянул руку, схватился за рубашку Джейка, закрутил материю в кулаке.
– Не смей говорить такое! Даже не думай об этом!
Теперь они слышали голоса. Роланд догадался, что горожане вновь собираются на Главной улице. Он не сомневался, что не только прошедший день, но и эту ночь в Калье Брин Стерджис будут помнить добрую тысячу лет. Если, конечно, Башня простоит столь долго.
Эдди отпустил рубашку Джейка, ладонью разгладил складки. Попытался улыбнуться, отчего лицо его вдруг стало по‑старчески сморщенным.
Роланд повернулся к Каллагэну.
– Мэнни все равно завтра придут? Ты знаешь их лучше меня.
Каллагэн пожал плечами.
– Хенчек – человек слова. А вот сможет ли он привести остальных после того, что произошло… за это, Роланд, я не поручусь.
– Лучше бы смог, – мрачно процедил Эдди. – Лучше бы смог.
– Как насчет того, чтобы сыграть в «Не зевай»? – вдруг предложил Роланд из Гилеада.
Эдди вытаращился на него, не веря своим ушам.
– Мы все равно не уснем до утра, – пояснил стрелок. – Надо же как‑то занять время.
Они начали играть в «Не зевай», и Розалита выигрывала сдачу за сдачей, мелом записывая результат на пластине сланца, но ее лицо ни разу не осветила торжествующая улыбка, более того, по мнению Джейка, на нем вообще не отражалось никаких эмоций. Ему вдруг захотелось воспользоваться прикосновениями, но он дал себе слово, что будет прибегать к помощи своего шестого чувства лишь по очень веским причинам. А заглядывать за бесстрастное лицо Розалиты… все равно что смотреть в щелочку, когда она раздевается. Или наблюдать через ту же щелочку, как они с Роландом занимаются любовью.
Однако игра продолжалась, и северо‑восток в конце концов начал светлеть. Джейк все‑таки догадался, о чем она думает, потому что сам думал о том же. На каком‑то уровне своего сознания все они думали о двух последних Лучах, которые еще удерживали Башню, боясь, что один из них разрушится. Будут ли они искать Сюзанну, будет ли Розалита готовить обед, будет ли Бен Слайтман на ранчо Эйзенхарта скорбеть о погибшем сыне, – все они будут думать об одном и том же: осталось только два Луча, и Разрушители день и ночь воюют с ними, вгрызаются в них, уничтожают.
Когда наступит конец? Как все закончится? Услышат ли они грохот падения этих огромных, серовато‑черных, цвета сланца, камней? Разорвется ли небо, как кусок ветхой ткани, выплеснув монстров, живущих во тьме, которую они ощущали вокруг себя во время Прыжка, или тодэша, как называли его Мэнни? Успеют ли они вскрикнуть от ужаса? Останется ли загробная жизнь, или крушение Темной Башни покончит и с адом, и с раем?
Он посмотрел на Роланда, послал мысль, насколько мог четкую и ясную: «Роланд, помоги нам!»
И получил ответ, наполнивший его разум слабым утешением (хотя даже слабое утешение лучше никакого): «Если смогу».
– «Не зевай», – объявила Розалита и вскрыла карты. Она собрала масть. Старшей лежала дама Смерти.
КУПЛЕТ: Кам‑кам‑каммала,
Девчонка от парня сбежала,
У него – пистолет,
А девчонки нет,
Девчонка ночью удрала!
ОТВЕТСТВИЕ: Кам‑кам‑каммала,
Девчонка от парня сбежала.
А он тоскует – но, между прочим,
С девчонкой еще не закончил!
Строфа 2
Стойкость магии
1
Насчет прихода Мэнни они могли не волноваться. Хенчек, суровый, как всегда, появился на площади у Павильона, определенную местом встречи, с сорока мужчинами. Он заверил Роланда, что они смогут открыть Ненайденную дверь, если она сохранила способность открываться после исчезновения, как он называл, «темного шара». Старик не стал извиняться за то, что привел меньше людей, чем обещал, но продолжал дергать себя за бороду. Иной раз обеими руками.
– Почему он это делает, отец, ты не знаешь? – спросил Джейк Каллагэна. Мэнни Хенчека уже ехали на восток в дюжине запряженных лошадьми фургонов. За ними, влекомый двумя ослами‑альбиносами с невероятно длинными ушами и яростными розовыми глазами, катился двухколесный возок, полностью укрытый белой парусиной. Джейку он напомнил большой контейнер с «Джиффи поп» на колесах. Хенчек с мрачным видом сидел на возке в одиночестве, не оставляя в покое бороду.
Комментариев нет