Песнь Сюзанны



Какое‑то мгновение Труди могла видеть сквозь нее Вторую авеню и что‑то еще, очень похожее на вход в пещеру. Потом все исчезло, вместе с прозрачностью женщины. Процесс ее «загустевания» занял, по прикидкам Труди, секунду, может, меньше. Уже потом в голову Труди пришла старая присказка: «Если б мигнула, ничего бы и не увидела», – и она пожалела, что не мигнула. Потому что черная женщина не просто материализовалась из воздуха.

Она отрастила ноги прямо на глазах у Труди Дамаскус.

Именно так: отрастила ноги.

Труди ничего не мерещилось, ее органы чувств ясно и четко фиксировали происходящее, и потом она говорила людям (число тех, кто хотел ее слушать, уменьшалось и уменьшалось), что каждая подробность этого происшествия отпечаталась в ее памяти, как татуировка. Поначалу рост призрака чуть превышал четыре фута. Маловато, конечно, для обычной женщины, полагала Труди, но, возможно, нормально, если ноги начинаются от колен.

Призрак был в белой рубашке, запачканной темно‑бордовой краской или высохшей кровью, и джинсах. До колен джинсы облегали ноги, а далее штанины распластались на тротуаре, как кожа двух невиданных синих змей. Потом внезапно штанины раздулись. Раздулись, пусть и звучит это безумно, но Труди видела, как это произошло. И в тот же самый момент рост женщины изменился, вырос с четырех футов и ничего ниже колен до пяти футов с семью или восемью дюймами. Такой трюк Труди с интересом посмотрела бы в кино, но все происходило не на экране кинотеатра, а в ее реальной жизни.

На левом плече женщины висела отделанная материей сумка, похоже, сплетенная из соломки. В ней лежали вроде бы какие‑то тарелки или блюда. В правой руке женщина сжимала вылинявший красный мешок, утянутый тесемками. В мешке находился ящик или коробка с прямыми углами, упирающимися в материю. Мешок раскачивался из стороны в сторону, поэтому Труди не смогла полностью прочитать надпись на нем. Разобрала лишь НА ДОРОЖКАХ СРЕДНЕГО МАНХЭТТЕНА.

А потом женщина схватила Труди за руку.

– Что у тебя в пакете? – спросила она. – У тебя есть туфли?

Вопрос заставил Труди взглянуть на ступни черной женщины, и вновь она увидела что‑то фантастическое: ступни у афроамериканки были белые. Такие же белые, как у нее самой.

Труди слышала о людях, лишающихся в определенных ситуациях дара речи; именно это произошло и с ней.

Язык присох к нёбу и отказывался опуститься. Однако к глазам никаких претензий она предъявить не могла. Они все видели. Белые ступни. Засохшие капельки на лице черной женщины. Почти наверняка капельки крови. А в нос бил запах пота, словно такая вот материализация на Второй авеню могла произойти лишь при затрате огромных усилий.

– Если у тебя есть туфли, женщина, тебе лучше отдать их мне. Я не хочу убивать тебя, но я должна добраться до людей, которые помогут мне с моим малым, и я не могу пойти к ним босиком.

Этот маленькой отрезок Второй авеню пустовал. Люди, раз, два да обчелся, сидели лишь на ступенях перед Хаммаршельд‑Плаза‑2, одна парочка смотрела прямо на Труди и черную женщину (в основном на черную женщину), но безо всякой тревоги, даже без интереса, так что Труди оставалось лишь задаться вопросом: что с ними такое, они что, слепые?

Ну, во‑первых, за руку черная женщина схватила не их. А во‑вторых, не им пригрозила смертью…

Холщовый пакет от «Бордерс» с туфлями, которые она носила на работе (средний каблук, из тисненой цветной кожи), сорвали с ее плеча. Черная женщина заглянула в него, вновь посмотрела на Труди.

– Какого они размера?

Язык Труди наконец‑то отлепился от нёба, но ничем не помог: мертвым грузом упал вниз.

– Не важно, Сюзанна говорит, что у тебя, похоже, седьмой размер. Значит, туфли по…

Внезапно лицо призрака словно затуманилось. Женщина с трудом подняла руку, словно плохо ее контролировала, кисть висела, как парализованная, потом ударила себя по лбу, промеж глаз. И разом ее лицо переменилось. В базовом пакете кабельных каналов, на который подписывалась Труди, был и «Комедийный», так что она не раз и не два видела комиков, которые точно так же меняли выражение лица.

Когда черная женщина снова заговорила, голос ее изменился. Теперь к Труди обращалась образованная женщина. И (Труди могла в этом поклясться) испуганная.

– Помогите мне. Меня зовут Сюзанна Дин, и я… я… о… о Боже…

На этот раз боль перекосила лицо женщины, и она схватилась за низ живота. Опустила голову. А когда подняла, вернулась первая женщина, та, что грозила убить за пару туфель. Отступила на шаг, по‑прежнему босоногая, с пакетом, в котором лежали элегантные туфли на среднем каблуке фирмы «Феррагамо» и сегодняшний номер «Нью‑Йорк таймс».

– О Боже, – повторила она. – Ну почему так больно! Мама! Ты должна заставить его подождать. Он не может появиться сейчас, прямо здесь, на улице, ты должна заставить его немного подождать.

Труди попыталась возвысить голос и позвать полицейского. Ничего не вышло, с губ сорвался едва слышный вздох.

Женщина‑призрак наставила на нее палец.

– Теперь можешь убираться отсюда. А если позовешь констебля или поднимешь шум, я тебя найду и отрежу тебе груди. – Она достала тарелку из плетеной сумки. Труди заметила, что кромка тарелки металлическая, острая, как мясницкий нож, и внезапно ей пришлось бороться с мочевым пузырем, у которого вдруг возникло желание опорожниться прямо в штаны.

«Я тебя найду и отрежу тебе груди». – Кромка «тарелки», на которую смотрела Труди, определенно бы с этим справилась. Жик‑жик, мгновенная мастэктомия. О Господи.

– Доброго вам дня, мадам, – услышала Труди слова, сорвавшиеся с собственных губ. Голос звучал, как у пациента, пытающегося заговорить с дантистом до того, как закончилось действие новокаина. – Наслаждайтесь этими туфлями, носите на здоровье.

Правда, добрым здравием призрак явно похвалиться не мог. Пусть даже и обзавелся белыми ступнями.

Труди пошла. Зашагала по Второй авеню. Пыталась внушить себе (без всякого успеха), что не видела женщину, которая появилась из воздуха перед ней рядом с Хаммаршельд‑Плаза‑2, здания, которое работающие там люди в шутку называли «Черная башня». Пыталась сказать себе (и тоже безуспешно), что во всем виноваты ростбиф и жареный картофель. Ей следовало, как всегда, заказать американский блин с яйцом, она пошла в «Деннис» за американским блином, а не за ростбифом с жареным картофелем, и, если вы в это не поверили, посмотрите, что с ней случилось несколькими минутами раньше. Она увидела афроамериканского призрака и…

И ее пакет! Ее холщовый пакет от «Бордерс»! Должно быть, она уронила его!

Какое там уронила. Каждую секунду она ожидала, что эта женщина‑призрак бросится за ней, вопя, как какой‑нибудь охотник за головами из самых непроходимых джунглей Папуа. Она почувствовала онекалывающее покамение (точнее, покалывающее онемение, но она воспринимала его именно так, а сама спина вдруг стала холодной, чужой, явно ей не принадлежащей) в том самом месте, куда, она знала, вонзится тарелка этой безумной женщины, пустит кровь, разрубит одну почку и, подрагивая, застрянет в позвоночнике. Труди не сомневалась, что вот‑вот услышит, как летит тарелка, знала, какой она будет издавать посвист до того, как вонзится ей в спину, и теплая кровь польется по ягодицам, по ногам…






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *