ЛюбовьНенависть

В первый день каникул он позвал меня гулять – позвонил утром, разбудив. Я согласилась. Что делать летом, если не гулять?

– Встретимся в пять. В парке, на лавке напротив фонтана, – сказал он, хотя обычно мы выходили из дома вместе. А парк находился неподалеку от нашего дома – именно там мы танцевали под снегом.

– Почему там? – удивилась я.

– Мой друг хочет тебе кое‑что сказать, – чуть помедлив, ответил Даня. – Ну тот, тупой.

– Хорошо, Матвеев, – пожала я плечами.

– Только приходи одна. Без своих орущих подружек.

– На своих друзей посмотри, – фыркнула я, но пообещала, что приду одна. Наверное, тот парень и без того стесняется.

На его друга было очень любопытно взглянуть. Во мне жила унылая надежда, что все‑таки в меня влюблен не Петров, а кто‑нибудь классный. Из всех Друзей Клоуна более‑менее адекватным мне всегда казался Лешка – высокий для своих лет и симпатичный, правда двоечник. Может, это он и есть, раз Даня называет его тупым?

Это вызывало улыбку. Но когда я вспоминала сон с поцелуем, мне хотелось смеяться от непонятной радости, обжигающей солнечное сплетение. И я не могла понять, что со мной.

– Он тебе нравится, – заявила мне Ленка, которую я позвала к себе для моральной поддержки.

– Нет! Это же Клоун! – воскликнула я. – Ты сама знаешь, какой он дурак! И как он меня достал!

– Знаю, – согласилась подруга, – но еще знаю, что Матвеев симпотный. Может быть, ты, Дашка, особо не обращала внимания, но мордаха у него ничего так, да и подтягивается он больше, чем другие пацаны. У него как‑то на физре футболка задралась, мы пресс увидели.

– Кто – мы? – недовольно спросила я; Ленка захохотала.

– Я, Катька и Серебрякова – она с нами стояла рядом. У нее аж слюни потекли.

– Вечно она ошивается где не надо, – нахмурилась я, вспоминая ее желание встречаться с Даней.

– Ревнуешь? – весело поинтересовалась подруга, которая, кажется, все понимала лучше меня.

– Кого?! Матвеева? Рофлишь, что ли? Нужен он мне, ха! – не собиралась признаваться я.

Она принялась убеждать меня, что я ревную, а я уверяла ее, что это не так, и в итоге мы чуть не разругались – нас спас закипевший чайник, и мы отправились на кухню.

Ленка помогла мне привести себя в порядок – одолжила кое‑что из своей косметички и тщательно распрямила волосы, залив их тонной лака. Зачем мы решили их распрямить, понятия не имею. Видимо, сработало вечное женское желание поменять кудрявые волосы на прямые, а прямые – на кудрявые. Подруга осмотрела меня со всех сторон, заявила, что в новеньком летнем коротеньком комбинезоне из голубой джинсы и белоснежной футболке я выгляжу отпадно. А потому смело могу идти на свидание. Правда, я ужасно смущалась.

– Потом мне все расскажешь, – чмокнула меня на прощание в щеку Ленка. – Только, Дарья, смотри – не променяй Матвеева на кого попало!

На этом подруга отбыла – пошла домой, который как раз находился по другую сторону парка. Когда я надевала босоножки, готовая бежать на встречу с таинственным поклонником, Ленка мне позвонила.

– Слушай, Дашка, я шла домой по парку и увидела его, – сказала она странным голосом.

– Кого? Друга Матвеева? – удивилась я, поправляя ремешки на босоножках.

– Друзей! Матвеев уже в парке, и не один! С ним человек пять – Петров, Лешка, Игорь и еще двое или трое из «А» класса, – сообщила Лена. – И они все очень громко ржали.

– А мне он сказал прийти одной, – растерялась я.

– Вот именно! – громко сказала подруга. – Что‑то тут не так, Дашка! Не удивлюсь, если опять какая‑то подлянка, так что будь осторожнее! Может, мне с тобой пойти?

– Нет. Спасибо, я сама его закопаю, если что! – отозвалась я и выбежала из дома.

Слова подруги запали мне в душу. Я все еще очень хорошо помнила «пяточный поцелуй» и розыгрыш с Альтманом – с Матвеева станется любую гадость мне устроить.

Даня ждал меня один, без друзей, на той самой лавке перед весело журчащим фонтаном, окруженной с трех сторон кустарниками. Если зимой здесь было снежно и пустынно, то сейчас всюду росла пышная зелень и гуляли люди. Я опустилась на лавку, нагретую солнцем, и удивленно посмотрела на Даню.

– Где твой друг, Клоун? – спросила я.

– А что с твоими волосами, Пипетка? – хмыкнул он и коснулся прямой, залитой лаком длинной пряди. – Ты их жиром, что ли, помазала?

– Слюной закапала, – фыркнула я, скрещивая ноги.

Даня почему‑то внимательно на них посмотрел, и уголки его губ чуть приподнялись. Я тут же спрятала ноги под лавку, хотя с ними все было в порядке – я специально все утро просидела в ванной.

– Тебе больше идут кудряшки, – заявил он.

– А тебе идет молчание, – не растерялась я.

– Если я буду молчать, ты так и не узнаешь, кому нравишься.

– Идио‑о‑от, – протянула я, услышав вдруг за спиной какой‑то странный звук.

– Какая ты жестокая, – усмехнулся Данька. – Куда слезы лить?

– В унитаз, – отозвалась я, снова слыша что‑то странное позади. Я даже оглянулась, но увидела лишь зеленые кусты.

– Между прочим, это естественная среда твоего обитания, – не остался в долгу Клоун. – Так, ладно. Даша, – вдруг он позвал меня по имени.

– Что? – опешила я.

– Это не друг, – сказал Даня серьезным голосом, глядя мне в глаза. – Ты нравишься не моему другу.

– В смысле? – не понимала я.

– Ты нравишься мне, – выпалил он.

– Что‑о‑о? – протянула я изумленно.

– Ты нравишься мне, – повторил Даня еще раз и сквозь сцепленные зубы сказал тихо: – Давай встречаться?

Я не знала, что ответить. Просто смотрела в его серые глаза и молчала. Встречаться? Он шутит? Тут же вспомнилась та злополучная сцена с поцелуем в пятку. Я тряхнула волосами и сцепила руки на коленях, но тут же их расцепила, подумав, что Даня решит, будто я боюсь.

А я боялась. Боялась своих чувств, первых и беспокойных, боялась его чувств, таких странных и непривычных, боялась показаться дурочкой, в конце концов. Как и любая другая девочка, я грезила о прекрасном принце, но мне сложно было представить, что этим принцем окажется тот, кто с детства доставал меня и при этом всегда находился рядом.

– Ты зависла, что ли? – недовольно спросил Даня.

Кажется, он нервничал.

– Немного, пытаюсь вспомнить номер телефона психиатрической больницы, – грубовато ответила я, желая скрыть смущение.

– Опять эти шутки за двести пятьдесят, – криво улыбнулся Даня, не сводя с меня глаз. – Почему я предлагаю встречаться девчонке, у которой вместо головы кочан капусты? Ну? Так и будешь молчать, Даша?

Он коснулся моей ладони. Но тотчас убрал пальцы, словно обжегся.

По моим рукам поползли мурашки. Пульс зашкаливал. В голове появилась странная легкость. Нет, он серьезно или снова прикалывается? Хотелось, чтобы серьезно.