Сколько мы так стояли, не знаю. В комнату вошли Жорж и Хлоя, прервав нашу странную медитацию. Принц весело поприветствовал меня.
– Ну что, сестричка? Обнимешь старшего брата? – и распахнул руки для объятия.
А Вольф меня не отпускал, прижимая все крепче к своей груди. Мне стало страшно. По-настоящему страшно. Я не понимала, что происходит с ним, и это убивало меня.
Сарториус вздохнул полной грудью, отпустил меня, повернулся к Жоржу и глухим, безжизненным голосом сказал:
– Алеард, нам надо поговорить, – механически чмокнул меня в лоб и направился к двери, – наедине.
– Конечно, – пробормотал обескураженный Жорж, выходя за ним следом.
– Это его так твое удочерение расстроило? – Хлоя усадила меня в кресло, а то бы я так и стояла посреди комнаты нерукотворным памятником.
– Ничего другого я ему не сообщала. – Я жалобно посмотрела на подругу. – Ты что-нибудь понимаешь?
– Нет…
В дверь постучали, и в комнату заглянула Эрсель.
– Можно?
– О, заходи, – обрадовалась ей Хлоя, как утопающий спасательному кругу.
Я ее прекрасно понимала. Меня надо было срочно чем-то отвлечь.
– Я попрощаться зашла. За мной уже старший брат прибыл.
– Попрощаться? – Я искренне была огорчена отъездом Эрсель. Ведь я так о многом ее не успела спросить. – А когда увидимся?
– Сначала я прибуду на свадьбу Хлои и Алеарда. Потом вы, надеюсь, на мою свадьбу с Джорджем.
– Точно! Я же про Джорджа и собиралась тебя спросить, да все случая подходящего не было.
– Это времени у тебя не было, – усмехнулась гостья. – Котенка совсем замучили.
– Ничего с ним не случится! Ты мне лучше скажи, почему вы не засияли на балу?
– Я еле успела этот момент уловить и сделала вид, что оступилась. Не смотри на меня так, Петра! Так надо. Я хочу засиять дома. У нас во дворце состоится закрытый торжественный прием в честь возвращения реликвии. Джордж будет в составе фонландской делегации. Я попрошу нашего придворного мага устроить бал Души специально для нас. – Она улыбнулась очень мечтательно. – Я хочу, чтобы это видели мои родители.
– Но ведь засиять можно и во второй раз, – не въехала я в ее… капризы. – На нашем балу пара сияла уже третий раз, по словам Александра.
– Конечно, – она опустила глаза, – но я же обещала немного помучить его. Одних ощущений уже было достаточно, – лицо Эрсель озарилось такой предвкушающей улыбкой, что стало даже завидно. – Джордж весь вечер мне твердил, что отдал бы жизнь за повторение этого чуда. Вот я и собираюсь устроить ему это чудо снова. Между прочим, – вынырнула она из своих мечтаний, – когда мы первый раз танцевали кароллу, он немного укололся с одной из партнерш! Он считает, что это была ты, Петра. У вас с ним очень нежные взаимоотношения. Как он выразился, на грани…
– С Джорджем?
Час от часу не легче! Если это был Джордж, то какого… хлорофоса Алберт мне тут допросы учинял, а я его еще потом жалела за свой недипломатичный ответ?!
Переглянулась с Хлоей. Она тоже недоуменно хлопала глазами.
– Что-то не так? – осторожно поинтересовалась Эрсель.
– Я думала совсем на другого… кавалера.
– На Алберта… – выдохнула гостья. – Получается, ты была права тогда, у пруда.
– Странно все это…
Ладно, подумаю об этом потом… Что-то я еще хотела спросить у Эрсель? Что-то, что ускользает, не дается в руки, как мальки на мелководье. Сколько ни пытайся их поймать, они все равно… Мальки… Мелководье…
– Эрсель, а каким образом Джордж окажется в составе делегации Фонландии, если торжество будет почти семейным?
– Потому что он племянник короля.
– Племянник?! Вот хлор…
– Ты что, не знала?
– Не-а… – посмотрела на Хлою. Она отрицательно покачала головой. Тоже не в курсе. Хм… – Погоди, у короля нет ни братьев, ни сестер, законнорожденных, по крайней мере.
– Он племянник его покойной жены, королевы Юлии.
Двоюродные братья… Аха… Оба носят одно и то же имя. Аха… У них с фантазией что-то…
– Зачем же они братьев одним именем назвали? Джордж, Жорж…
– Это их родовое имя, – пожала плечиками Эрсель. – Так завещали предки. Но они все-таки зовут себя немного по-разному. Если бы Алеард не противился имени Георг…
– А почему Алеард? – вступилась за жениха Хлоя. – Георгом может зваться любой из них!
– Получается, у них вкусы на имена совпадают, – хихикнула Эрсель. – Хорошо с вами, девочки, спокойно… А мне все-таки пора. Буду очень рада вновь с вами увидеться! До встречи!
– До встречи, Эрсель! Сиять тебе на балу!
– Непременно!
Спасибо Эрсель, что отвлекла хоть немного от невеселых дум.
Вольф вернулся ко мне совсем поздно, да и то лишь для того, чтобы пожелать спокойной ночи. Он был все еще задумчив, но нервное напряжение прошло.
– Петь, прости меня за несдержанность. – Звездочки в его глазах мерцали золотистым светом, заставляя меня забывать, где я, кто я… – Я просто обалдел от известия, что ты теперь – принцесса. И… я рад за тебя. – Он нежно коснулся губ.
Его поцелуй я никогда не спутаю ни с одним другим. Он не требовательный, а ласкающий, зовущий, манящий. И я иду за ним безропотно, безоглядно. Я уношусь на крыльях его любви в волшебный мир чувств, томительных ласк, жадных взглядов, трепетных рук.
И пусть будет что будет!
Его тревога не улеглась. Он загнал ее глубоко-глубоко, спрятал… от меня.
Боится, что мой новый статус может помешать нам? Да ведь мне абсолютно все равно, какой у него титул, есть ли у него банковский счет, имеет ли он виллу на морском побережье. ВСЕ РАВНО!!!
Не тревожься, любимый! Не волнуйся! Король Бернард усыновил, тьфу, вечно путаю, удочерил герцогиню Алфею Олмарк. Ну и пусть! Наверное, им будет о чем поговорить… А с тобой остается твоя Петра, студентка, техномаг-алхимик, задорное пугало…
– Во-о-ольф…
Я так люблю называть его по имени. Во-о-ольф-ф-ф. Его можно произносить на разные лады. Можно произнести резко, как хлопок. Можно промурлыкать, растягивая о-о-о. Можно прошипеть, как рассерженная кошка, делая акцент на ф-ф-ф. Я люблю призывно урчать…
– Да?
– Не думай о моем новом титуле…
– Не думаю…
– Он не имеет никакого значения…
– Никакого…
– Меня… зовут… Петра…
– Я знаю…
Больше мы к этой теме не возвращались. Я успокоилась. Оказалось, зря.
Но это я поняла гораздо позже, в день перезахоронения королевы Мелиссы, и целую неделю была беззаботной, влюбленной… слепой и глухой.
С таким диагнозом должны давать инвалидность и льготные лекарства для скорбной головы.
Почему такое самобичевание? Потому…
Потому что каждый здравомыслящий человек должен сразу заподозрить неладное, когда ни с того ни с сего все друзья, словно сговорившись, начинают развлекать его беседами да разговорами. Придумывать проблемы, которые решить можете только вы, потому что решать их в принципе и не надо. Просто надо занять ваш свободный вечер, так как возлюбленный торчит в лаборатории, корпя над формулами.
Комментариев нет