Единорог

Позже Мэриан поняла, что живет на двух уровнях мышления. На одном уровне она органично вошла в маленькие драмы и радости, составлявшие жизнь в Гэйзе, которые, казалось, полностью занимали сознание Ханны. Мэриан никогда не видела никого настолько полно живущего в настоящем, и сама она тоже жила настоящим: с нетерпением ожидала еду и ритуал вечернего виски, создавала маленькие церемонии из прогулок к рыбным прудам, где любовалась закатом, наслаждалась литературой, как могут позволить себе только одинокие люди, у которых очень мало иных радостей. Они много читали вслух, рассматривали репродукции картин, какое-то время увлекались игрой, связанной с рифмами и рисованием. Иногда примеряли шляпы, которых у Ханны сохранился огромный запас с прошлых лет. Они говорили о маскарадном платье, о шарадах и о музыкальном вечере, который как раз сегодня и должен был состояться. После обеда, который при участии всех вскоре состоится внизу, что само по себе представляет редкое развлечение, должен будет начаться музыкальный вечер в гостиной.

Так шла жизнь в удивительно инфантильном стиле Марии Антуанетты, и так половина сознания Мэриан принимала в ней участие, радостно присоединяясь к неутомимо жизнерадостному и озорному Джеймси, который был душой компании. Но остальная часть ее сознания была тайно занята другими вещами. Переговорив несколько дней назад с Эффингэмом Купером о возможности спасения Ханны, она чувствовала себя такой расстроенной и взволнованной, что не могла спать нормально, и порой ей становилось трудно вести себя естественно с Ханной. Общаясь с ней, Мэриан иногда внезапно начинала задыхаться и краснеть. Она говорила с Эффингэмом страстно и решительно, как будто обдумала все эти планы заранее, но на самом деле они прояснились для нее во время разговора. Само присутствие этого умного интеллигентного человека, замечательная непринужденность их отношений ученика и учителя — все это заставило принять определенную форму то, что казалось кошмарно-трудным и неясным, и она увидела с ужасающей четкостью, что следует предпринять.

С тех пор ее колебаниям пришел конец. Она постоянно думала об этой проблеме и была почти уверена, что шоковая тактика, попытка разрушить чары с помощью намеренного насилия не причинит вреда, а, напротив, может привести к добру. Даже если предположить, что в Блэкпорте Ханна жалобно попросит отвезти ее обратно в Гэйз, — что ж, они отвезут ее назад. Никто не сможет обвинить ее в том, что произошло, и предательская идея поселится в ее голове: она безнаказанно сможет покинуть место. Она может покинуть его.

Пугала, конечно, сильная вероятность того, что участники переворота будут навсегда отлучены от Ханны, если она вернется в Гэйз. На это обратил внимание Эффингэм, когда на следующий день они снова заговорили об этом. На этом основании и по множеству иных причин Эффингэм отказался принимать какое-либо участие в ее замысле. Однако Мэриан считала, что ей, возможно, удастся переубедить его, если она решится действовать. Он уже признался ей, что умная женщина может убедить его в чем угодно. С некоторой долей фатализма она чувствовала, что продолжит поиски выхода из тупика с помощью или без помощи Эффингэма. Как она доказывала ему в споре — его или ее могут в любой момент выгнать из Гэйза. Было не похоже, что кому-то нравилось существующее положение вещей, и насколько им было известно, дни их в Гэйзе сочтены.

Эффингэму не понравилась эта метафора. Он спросил, что она имеет в виду, когда говорит, что дни сочтены, есть ли у нее какие-то реальные основания думать, что время не терпит и ситуация становится опасной. Какой вред будет Ханне от того, что все останется как прежде? Нет, у Мэриан не было реального основания тревожиться. И все же она чувствовала, что необходимо поторопиться, поскольку она обладает сейчас предельной властью и доверием, которые по возможности должна использовать. Но главным образом она ощущала желание освободить Ханну, разбить вдребезги все ее магическое окружение и наконец впустить сюда свежий воздух, даже ценою ужасного страдания.

Итак, она почти решилась действовать, с Эффингэмом или без него. Но без Эффингэма невозможно, пока она не найдет кого-то еще. Она сама не умеет водить машину, и ей понадобится шофер. Кто? Это привело ее опять к постоянно возникающему вопросу о взаимоотношениях с другими обитателями Гэйза. Мэриан долго, но бесполезно наблюдала за Скоттоу, замечала его приходы и уходы, его частые отлучки по делам имения и веселые возвращения. Ей доставляли удовольствие его слегка задиристое очарование и шутливая беседа, в которую он ее втягивал. Его внешность приводила ее в трепет. Она никогда прежде не хотела так прикоснуться к человеку, с которым не могла поддерживать дружеские отношения. Увы, она не в состоянии была общаться с ним, и ее план помочь Ханне, подчинив себе Скоттоу, безусловно, дал осечку. Она не утратила надежды каким-то образом узнать Скоттоу получше, но для ближайших целей он был непригоден. Нечего было и думать о Вайолет Эверкрич. Дэнис Ноулан никогда бы не одобрил ее замысел. Так что оставался только Джеймси.

Мэриан теперь часто виделась с Джеймси, много смеялась с ним, он часто возил ее по окрестностям, но она не могла узнать его лучше, чем во время их первой поездки в Блэкпорт. Джеймси не предпринимал теперь попыток добиться большей близости. Казалось, его предостерегли или же он предпочел простые веселые отношения с Мэриан горячности первого восторга. Простым и веселым он и был с ней, но станет ли он союзником?

Джеймси водил машину и полностью распоряжался «лендровером» и старым «моррисом», которые составляли машинное хозяйство Гэйза. Мэриан пришло в голову, что было бы удобно в момент побега весь остальной транспорт вывести из строя. Но можно ли довериться Джеймси, и если даже можно, не подвергнется ли он репрессиям? Подумав, Мэриан решила, что готова рискнуть Джеймси, если он согласится рискнуть собой. Она чувствовала с жестокостью, уже овладевшей ею от отчаяния, что Джеймси так или иначе лучше быть подальше отсюда. Это место не приносило ему пользы. Однако она все еще не могла решить, заслуживает ли он доверия. Среди всех окружающих он казался шутливым наблюдателем, не имеющим никаких обязательств. Его легкомыслие могло означать, что его не трудно будет убедить. Хотелось бы ей знать точно.

Стук в дверь спальни прервал ее размышления, и она быстро отошла от зеркала. Всякий раз, когда кто-то стучал в ее дверь, она разрывалась между надеждой на то, что это может быть Джералд Скоттоу, и страхом получить распоряжение об увольнении. Она открыла дверь одной из горничных, выслушав невнятную речь которой, с трудом поняла, что ее вызывают к мисс Эверкрич.