– Я по поводу тех двух дебилов, у которых суд в пятницу, – сказал он, усевшись и положив ногу на ногу.
Я обратил внимание на то, что он в красных мокасинах. Их еще кто‑то носит?
– Понятно, – кивнул я и выжидающе уставился на него.
– Первое, чтобы сразу все понятно было, – начал он, сложив ладони, – я к этому делу никакого отношения не имею. А я у них старший. Один дурак начал сам и второго вовлек в это дело. И теперь оба сядут.
– Очень вероятно, – кивнул я.
Он, видимо, ожидал, что я скажу что‑то еще, потому что выждал немного, но я молчал. Тогда Михалыч заговорил снова.
– Я им сам говорил к вам близко не подходить, но до них не дошло. Если они выйдут с кичи, то теперь точно дойдет, я отвечаю. Дойдет так, что они через тот район даже ездить не будут, а если увидят вас на улице, то на другую сторону перейдут.
– Мне это зачем?
– Митька, который это все начал, со мной давно, еще с той стороны. Пацан он верный, но не самый умный, тут я признаю. И я ему воли много дал, но это исправлю. Он мне не чужой человек. А второй, что с ним, почти малолетка, дурак, сам не понял куда влез, он тут всего два дня прожил, пока его не повязали. И с ходу года три‑четыре получить… там сложно все, он здесь со старшим братом, тот прямо с войны сюда и на нервяках теперь, я их пока знаю так… – Он изобразил некий жест неопределенности, – короче, давайте найдем способ миром разойтись. Это не угроза, – добавил он.
Это угроза, но опосредствованная, тут я как раз все понял.
– Из хаты они унести ничего не успели, так? – спросил он. – Вы их там и прихватили, так?
– Так, – кивнул я.
– Две тачки сгорели. Насчет второй не знаю, но за первую вы даже не платили, верно?
Я пока ни за одну не платил, но как раз это мы здесь обсуждать не будем.
– Меня тогда грохнуть хотели. За мою машину и груз.
– Я в курсе, за это и разговора нет. Но они кончили хуже, чем вы. Тут вы реально… разошлись. – Он усмехнулся. – Просто Митька еще и с теми тремя дружил раньше, поэтому и старших решил не слушаться. Сложно там все. В общем, я что предлагаю: я вам сам компенсирую потери. Можно наличными, можно машинами, как договоримся. Если что в хате сломали – тоже. То, что залезли, это неприятно, но они тоже на чалке сидят, мозги уже прояснились. Вроде как ровно вы с ними в этом расходитесь. И они мне лично ответят.
Есть соблазн сказать «нет». И одновременно логика подсказывает, что именно сейчас лучше согласиться. Пусть он действует по своему плану, а эти двое пусть едут с ними всеми. Оптом. Разом.
– И что требуется от меня?
– Подписать через адвоката бумагу о том, что не имеете претензий. Почему не имеете, объяснять не надо. А он вам передаст при этом двенадцать тысяч экю, цену двух новых «Патриотов» с небольшим запасом.
– Насколько я помню, кража со взломом здесь не требует заявления от пострадавшего, судят за само преступление. Я никаких заявлений не писал.
– Не совсем так, – он покачал головой. – Закон предусматривает выплаты компенсаций по ненасильственным преступлениям. Если пострадавший расходится с обвиняемым боками, то обвинения могут снять. Если бы они вас грабили, то тогда так не получилось бы, но такого в обвинении нет. Залезли, взяли барахло, вышли, и их приняли. Сопротивления не оказывали, так ведь?
– Не оказывали. Если бы оказывали, то… – Я развел руками.
– Это я уже понял. – Михалыч усмехнулся. – Давайте решим так и с этого момента просто забудем о существовании друг друга.
Ага, забудут они. Но пока режим лоха можно включить. Я тоже ничего не забуду на самом деле.
– Хорошо. Как мы все это сделаем?
– Можем прямо сейчас поехать к адвокату в офис. Можете пригласить своего юриста, если надо. Или кого‑то еще, если не верите.
Верю. Ему сейчас никакой шум не нужен, он так и будет милым и вежливым, прямо как сейчас.
Я посмотрел на часы, затем сказал:
– Хорошо, мы договорились. Но если я опять кого‑то увижу у своих дверей, то уже звать полицию не буду.
– Тогда поехали? – Михалыч поднялся со стула.
– Хорошо. – Я закрыл ноутбук. – Можем ехать. Где это?
– Почти рядом с судом, Саймон работает по уголовным делам в основном.
Мы направились каждый к своей машине. Едва выехал с территории, позвонила Анита.
– Так надолго не могу. Но если полетим самолетом, то сэкономим минимум два дня. Тогда я согласна. Если нужна машина, то ее там в прокат можно взять.
– Хорошо. Тогда я сегодня билеты возьму.
Можно и в прокат, не вопрос. Зато хоть куда‑то вырвусь, что‑то посмотрю, и время хорошо проведем… ну, если отвлечься от основной причины поездки.
– В субботу утром есть рейс, я уже проверила. И обратный в среду, например. Как тебе такой вариант?
– Блестяще.
– На ланч приедешь?
– Обязательно. Ко мне или куда‑нибудь сходим?
– Давай в «Випс» сегодня.
– С удовольствием.
Ну и замечательно, очень даже. Ладно, а пока к делу.
Действительно, офис адвоката Михалыча находился в здании напротив суда, прямо через дорогу. Не слишком большой офис, только секретарша в приемной и сам Саймон в тесноватом кабинете. Там мне дали прочитать черновик бумаги, что я должен был подписать. Если пропустить ссылки на законы и прецеденты, то вся суть сводилась к тому, что я заявлял об отказе от всех претензий к поименованным гражданам, числящимся обвиняемыми по такому‑то делу.
– Нам придется еще зайти в канцелярию суда, – добавил адвокат, невысокий загорелый человек с неприметным лицом. – Там эту бумагу заверят, но много времени это не займет, я договорюсь по телефону, что нас примут сразу.
– Хорошо, распечатывайте в готовом виде. – Я вернул черновик.
Михалыч кивнул, и Саймон вытащил из стола несколько пачек банкнот, положив их передо мной.
– Двенадцать тысяч. Посчитайте, пожалуйста.
Я посчитал. Да, все на месте, две пачки по пять тысяч и две по тысяче. К этому времени был уже готов документ и расписка. Я их еще раз прочитал, убедившись в том, что текст не изменился, затем подписал, у адвокат заявление заверил, после чего взялся за телефон. И еще минут через двадцать я пошел к своей машине из подъезда суда, потяжелев на переданную мне сумму. Ладно, все я правильно сделал, и деньги тоже пригодятся. Забравшись за руль, я покатил в сторону банка. Десять на счет внесу, а две тогда оставлю на всякие расходы.
Комментариев нет