Впрочем, его дед был деревенский плотник, а вовсе не главный инженер Волховстроя. Может, в этом все и дело?
И арабист так беспокоил бабулю, что она записала это в дневнике.
– У него тоже был неудачный роман?
Настя посмотрела как‑то странно:
– Я тебя с ним познакомлю, и ты сам решишь. Я про его романы ничего не знаю.
– Он голубой? – осведомился Кирилл.
– Сам ты голубой, – ответила Настя.
Синие чашки на белой скатерти, лохматые цветы в пузатой вазе, солнце на плиточном чистом полу, запах кофе и черной смородины – фильм продолжался как ни в чем не бывало.
– Что‑то вы так задержались? – спросила тетя Нина, глядя только на Настю.
– Мам, они вообще могли до утра не показываться, – сестра Света выпустила из совершенных губ совершенное колечко дыма и сняла совершенные ноги с плетеного кресла, – и их бы все отлично поняли. Садитесь, голубки. Свободные места в разных концах зала. Вы как? Переживете?
– Кофе, – Муся, на этот раз без банданы, протянула Кириллу чашку. На блюдце лежала невесомая серебряная ложечка. – Сливки? Молоко?
– Нет, спасибо, – отказался он и в кресло не сел, пристроился на широкие деревянные перила за спиной у Насти. Ему не хотелось целую неделю выдерживать Светин прицельный огонь, а для этого нужно было сразу расставить все точки над i.
Он почти навязался Анастасии Сотниковой именно потому, что до смерти боялся таких, как ее сестрица. Груди он уже оценил, ноги видел, больше она его не интересовала.
Подумав про груди, он моментально вспомнил, как Настя прижималась к нему, когда они целовались, и сидеть стало неудобно. Он поерзал на перилах, чуть не свалив свою чашку, и тут увидел на крыльце бледного очкарика в подвернутых джинсах.
– Привет, – сказал очкарик, – вы Настюхин Кирилл?
Пришлось все‑таки соскочить с перил, чтобы пожать очкарику холодную вялую руку.
– Кирилл Костромин.
– Сергей Петруничев, очень приятно. Настюха, как твоя машина? Влад тебе ее сделал?
– Сделал, Сереж. Все нормально, бегает.
– Эту машину давно пора выбросить на помойку, – заявила Нина Павловна с террасы, – я скажу Диме, чтобы он отдал тебе мамину «Волгу». Все равно она сгниет в гараже. Или Дима собирается на ней ездить?
Дима, надо понимать, – Настин отец и тетин брат.
– Я не знаю, теть Нин. А на «Волге» я все равно ездить не буду. Это не машина, а моторная лодка на колесах. В прошлом году…
– Все равно она новее, чем твой рыдван. Я не понимаю, почему родители тебе разрешают на нем ездить. Хотя, конечно, твоим родителям дела ни до чего нет.
– Тетя Нина!
– Но это же правда, – сказала гоночная яхта с некоторым удивлением, – им некогда, они у нас деловые очень. Ну, с Юлей все ясно, а вот мой брат меня удивляет всю жизнь. Никогда не думала, что твоей матери удастся так его изменить. Молодым он был совсем другой.
– Мам, успокойся, – попросил бледный арабист и умоляюще посмотрел на Кирилла, – что с тобой?
– Да ничего, – сказала Света, вновь пристраивая ноги на пустующее кресло, Кирилл был совершенно уверен, что ноги были пристроены на его счет, – просто это была идиотская идея – собираться тут и устраивать семейный отдых на лужайке. Конечно, раз Настеньке надо, Настенька никому вздохнуть не даст, все по‑своему сделает. Так что теперь все должны терпеть и улыбаться.
– Свет, я никого не заставляла, – проговорила Настя довольно миролюбиво, – я всех попросила приехать, только и всего.
– Ну да, – согласилась Света, – попросила! Да если бы мы не приехали, ты бы целый год в истерике билась, а мы бы все были свиньями. Настенька у нас кремень. Скала. Вся в бабулю, – это было сказано специально для Кирилла.
– Я сегодня с утра косил траву, – объявил Сергей тоном толстовского героя и по‑толстовски же мечтательно вздохнул, – это такая красота. Чувствуешь себя чудесно, солнце светит, травой пахнет, над головой…
– Небо, – подсказал Кирилл. Ему было смешно.
– А? – переспросил очкарик растерянно.
– Над головой небо. Или я ошибаюсь?
– Нет, это невозможно, – громко объявила тетя Нина, – Настя, я тебя прошу, отправь его обратно в город, или мы всерьез поссоримся. Надо же, как люди умеют пользоваться чужим несчастьем!.. А Юля с Димой куда смотрят? Я должна сегодня же поговорить с Димой. Что это еще за беда на нашу голову!
Кирилл подмигнул растерянному арабисту, приткнул свою чашку на темный буфет, взял Настю за бока и одним движением пересадил из кресла на широкие перила, лицом к заливу и спиной к семье.
– Смотри, там какой‑то корабль, – сказал он и дунул ей в шею, – здоровый. Вы не знаете, Сергей, здесь ходят военные корабли?
Очкарик сошел с крыльца и стал послушно смотреть на залив.
– Сторожевики, бывает, ходят. Мы с Настеной однажды утащили дедов бинокль на залив и целый день в него смотрели.
– В шпионов играли, – добавила Настя и сбоку посмотрела на Кирилла, очень близко.
Он слышал запах ее духов, ненавязчивый и прохладный, ее волосы лезли ему в нос, и было приятно, что он стоит так близко – руки на перилах, по обе стороны ее бедер, – и она не пытается вывернуться, как тогда, в комнате, когда он понял, что если он ее не поцелует сейчас же, то с ним обязательно что‑нибудь скверное сделается.
– А потом мы его утопили, – сказал вдруг Сергей и засмеялся, – я имею в виду бинокль.
– Ты зачем‑то полез с ним на камень и уронил, – перебила его Настя, – а там довольно глубоко…
– …и мы потом ныряли по очереди, но так и не нашли…
– …там не только глубоко, там ил и ничего не видно…
– …и мы решили, что домой не пойдем, а ты стала реветь и сказала, что хочешь домой, а я знал, что мне попадет больше, потому что я старше.
– И мы все рассказали Зосе Вацлавне, помнишь? Бабушке боялись, а ей рассказали. Это домработница, – объяснила Настя Кириллу, хотя он прекрасно помнил, что это домработница. Объясняя, она слегка поворачивала голову в его сторону, так что ее губы почти касались его щеки, и в голове у него становилось как‑то тяжело и пусто.
– Зося Вацлавна долго ахала, поила нас чаем, и мы вместе придумывали, что мы наврем бабушке, – подхватил Сергей.
– А бабушка сказала – ах, что за ерунда! Мне вовсе не нужен этот бинокль, я в него ничего рассматривать не собираюсь, а вот вы остались теперь без бинокля!
– Если бы я его утопила, – вдруг неторопливо произнесла Света, – она бы меня на порог не пустила.
– Муся, почему я не могу дозвониться до города?
Комментариев нет