Властитель

И вот он, выпускной вечер. До этого две недели напряжённого груда. Расчёты. Учебные сражения. Экзамены по тактике боёв и походам. По знанию материальной и огневой части. Но вот всё позади. Последний зачёт сдан на «отлично» вчера, и остаток вечера курсанты посвятили подгонке полученного ими офицерского обмундирования. Завтра — распределение. Вряд ли они снова смогут собраться так ещё раз, все вместе. Кто-то падёт в сражении. Кто-то выживет. До победы дойдут не все. Далеко не все. Но не стоит думать о грустном. Рано или поздно уйти на тот свет всё равно придётся. Жизнь — это болезнь, от которой все умирают. А сегодня — вот они, плотные парадные шеренги вокруг плаца, в центре которого стоит высокая трибуна, закрытая прозрачным поликарбонатом. Сейчас на неё транспортируется император. Так что — едим глазами начальство, как сказано в Уставе. Михаил чуть скосил глаза — позади него стоит его первый экипаж. Всё решилось после экзаменов. Умные компьютеры рассчитали максимальную психологическую совместимость и боевую эффективность, сформировали команды, более того — тренажи на симуляторах проходили исходя из всех параметров будущего экипажа. То есть, если механик в учебной задаче поступал таким образом, значит, и в реальном бою человек совершит именно эти действия. Этим снимался трудный и опасный период боевого слаживания…

А сейчас сам император лично вручит каждому землянину-командиру главный ключ от его корабля. Затем — нуль-транспортёр на орбиту, где тот ждёт свою команду. Что-то достанется ему? Судя по количеству людей и преобладанию среди них артиллерийских эмблем — нечто большое. Тянет либо на фрегат огневой поддержки, либо на орудийную платформу планетарного подавления. Людей в обоих экипажах одинаковое число. Ладно…

— Лейтенант Иванов!

— Я!

— Получить назначение!

— Есть!

Три чётких шага в сверкающих ботфортах вперёд. Разворот на девяносто градусов — и вдоль строя к трибуне. Вновь разворот на девяносто. В прозрачной стене раскрывается отверстие. Сурово! Молекулярный замок! Только слышал, но не встречал ни разу. Двенадцать ступенек вверх. Император! Не забыть бы! Опускаюсь на одно колено, склоняю голову, голова обнажена. Форменный головной убор — справа под мышкой. Левая рука протянута. Негромкий властный голос над головой:

— Лейтенант Иванов, вам вручается ключ от тяжёлого фрегата «Суровый».

— Во славу императора! Во имя империи!

— Вольно, лейтенант. Служите верно обоим.

…Подняться. Щёлкнуть каблуками, вновь склонить голову на грудь. Теперь можно выпрямиться и взглянуть на Императора. Почти с меня ростом. Фигура скрыта широкой парадной мантией фиолетового цвета. Но животика нет. Точно нет. Подтянут. Выправка. Синие глаза смотрят требовательно и с любопытством. Взгляд — живой. Даже странно. У большинства имперцев он какой-то сонный. А тут — огонёк. Пожалуй… Ладно. Во всяком случае — внешне он мне нравится. Посмотрим, что дальше будет. Рукопожатие крепкое. По-мужски. Не та вялая сосиска, что у стоящих возле него старичков. Всё. Последний. Опять крепкое рукопожатие. Да это же Стамп! Ясно… Разворот. Спуск. Снова, печатая шаг, к экипажу. Смотрят требовательно, ждут. Ну всё, орлы. Сейчас двигаем. Неделю нам на слаженность, а потом — в атаку. По полученным сведениям, республиканцы вновь начинают развивать активность. Так что… Разворот на сто восемьдесят. Вскидываю левую руку — внимание! Все замирают в напряжении. Большой палец жмёт на кнопку у основания главного ключа. Вспышка…

Главная рубка. Вроде всё, как на обычных тренажёрах и в голокамерах, но… На этот раз всё по-настоящему. Боевой корабль. Относится к классу тяжёлых фрегатов. Попросту говоря — предназначен для действия в одиночном порядке на коммуникациях противника. Пират, или, как сказано в книжке Сабатини, неведомыми путями попавшей в библиотеку детского дома, в котором воспитывался Мишка, капер. На Руси подобным промыслом занимались новгородцы — ушкуйники. До них — варяги, или руссы. Ещё страшные для всей тогдашней Европы и прочего мира — норманны, или нурманны. Иванов вновь окинул взглядом рубку своего первого корабля, прошёл к командирскому креслу, возвышавшемуся над всеми остальными рабочими местами, скомандовал:

— Экипаж, занять места согласно боевому расписанию! Начать расконсервацию систем. Старшему офицеру принять посты, доложить о готовности. Штурман, начать загрузку корабельного компьютера.

Коробка, в которой по-прежнему стояли члены его команды, как и на поверхности планеты, мгновенно рассыпалась, но топота ног не было слышно — по старой традиции обувь на кораблях изготавливалась бесшумной. Лейтенант провёл рукой по отделанной мягким, прогибающимся под нажатием, пластиком панели главного пульта. Пока ещё мёртвой. Но… Вот моргнул первый индикатор, второй, и уже целая россыпь огоньков сияет перед ним. Засветилась первая клавиша сенсора, вторая, ожила и засияла фиолетовой подсветкой голопанель. Подал сигнал готовности наушник системы связи. Протянул руку, надел тончайший поводок на положенное место, за ухо. Есть голошлем. Значит, компьютер ожил. Перед глазами возникла полупрозрачная панель. Местоопределение. Принято.

— Командир, все системы в норме. Никаких происшествий. Десять минут до полной готовности.

Старший офицер. Только он может в данную минуту связаться с командиром. Доклады с остальных постов идут к нему, а уже потом старпом решает, что в компетенции командира, а что — в его, отсекая ненужное и лишнее. Хороший старший офицер — половина успеха экипажа… Михаил задумчиво улыбнулся и вывел на свой монитор списочный состав экипажа.

— Компьютер, произвести разбивку в алфавитно-национальном порядке.

— Конкретизируйте задачу, командир.

— Приоритет — национальности членов экипажа. Затем — каждую в алфавитном порядке.

— Понял вас. Исполняю…

…Так. С этим повезло. Только свои. Никого из иностранцев нет. Значит, опять деление по национальному признаку. Чисто советские, либо чисто германские или американские экипажи. Тем лучше. В горячке боя всякое может случиться. Так что от греха подальше.

— Командир, штурман принял маршрутную карту.

— Проложить курс. Запрос диспетчерам.

Старпом склонился над своим переговорником. Торопливо набивает позывные. Надо ему сказать, чтобы дал команду переделать кресло под свой рост. Неудобно. А в сражении доли секунды решают очень многое. Выпрямился, по неискоренимой привычке обернулся в сторону кресла:

— Командир, диспетчеры дали коридор.

— Что с двигательным?

— Разогрев генераторов пятьдесят шесть процентов.

— Можем начать движение?

Короткий запрос, опять же машинальный утвердительный кивок.

— «Дед» говорит, что остаток как раз наберём к выходу из системы.

«Дед» на флотском жаргоне — главный корабельный инженер. Ну, поехали, как говорится… Руки рулевого ложатся на облитые губчатой резиной рукоятки тяги. Смотрит выжидающе… Лёгкий писк сенсорного переключателя.

— Внимание, экипаж! Начинаем первый выход. Малая тяга три четверти! Штурман, ввести координаты прохода!

Так. Икс — 0,075. Игрек — 2,4. Зет — 6,23.

— Коридор чист. Движение начато. Скорость растёт.

— Вас понял.

Главный ключ извлечён из-за пазухи. Толстая, но прочная и одновременно лёгкая цепочка висит на шее. Командир никогда не расстаётся с ключом. Только убывая в отпуск сдаёт его заместителю. Неплохо умеют работать имперские специалисты. Всё в норме. Никаких сбоев. Здорово! Увидев удивлённый взгляд старпома, сообразил, что последнее слово произнёс вслух. Даже смутился, махнул рукой — мол, не обращай внимания.