– Выключай пылесос, заключенная! – проревел Тиг Мерфи. В тюрьме он работал недавно. Как и все новенькие, он часто и много орал, потому что ему недоставало уверенности в себе. – Обед! Или ты не слышала гудок?
– Дежурный, – начала Ри, – мне осталось совсем немного…
– Выключай, я сказал!
– Да, дежурный.
Ри выключила пылесос, и от тишины по телу Джанетт разлилось облегчение. Руки в рабочих перчатках болели от усталости, голова – от запаха лака. Ей хотелось одного: быстрее вернуться в старую добрую камеру Б‑7, где она сможет принять аспирин (он входил в зеленый список, но на месяц разрешалась только дюжина таблеток). А потом, возможно, ей удастся поспать до ужина, который в крыле Б начинался в шесть вечера.
– Построились, подняли руки, – командовал дежурный Мерфи. – Дамы, построились, подняли руки, показали мне свои инструменты.
Они построились. Ри, стоя перед Джанетт, прошептала:
– Дежурный Мерфи жирноват, верно?
– Вероятно, ел шоколадный торт с Мишель Обамой, – шепотом ответила Джанетт, и Ри захихикала.
Они подняли свои инструменты: шлифовальные бруски, отвертки, дрели, стамески. Джанетт задалась вопросом, могли ли заключенные‑мужчины получить доступ к таким потенциально опасным орудиям. Особенно к отверткам. Она прекрасно знала, что отверткой можно убить. И боль в левом виске вызывала мысли об отвертке. Будто кто‑то вкручивал и вкручивал ее, терзая нежный мозг.
– Не пообедать ли нам сегодня аl fresco, дамы? – Кто‑то говорил, что дежурный Мерфи прежде работал учителем старших классов, но потерял место при сокращении преподавательского состава. – Это означает…
– На свежем воздухе, – пробормотала Джанетт. – Это означает обед на свежем воздухе.
Мерфи нацелил на нее палец.
– Среди нас стипендиатка Родса. – Он улыбался, и в его словах не было злобы.
Инструменты проверили, собрали и положили в стальной напольный ящик, который Мерфи запер на ключ. Работницы мебельного цеха поплелись к столику, разобрали сэндвичи и картонные стаканчики с напитком и застыли в ожидании, пока Мерфи их пересчитает.
– Дамы, вас ожидают великие просторы. Кто‑нибудь, возьмите мне сэндвич с ветчиной и сыром.
– Ветчину уже можно делать из тебя, лапуся, – пробормотала Энджел Фицрой, за что удостоилась резкого взгляда Мерфи, на который ответила своим невинным взглядом. Джанетт даже немного пожалела дежурного. Однако на жалость продукты не купишь, как говорила ее мать. По мнению Джанетт, Мерфи мог продержаться три месяца. Самое большее.
Женщины одна за другой вышли из цеха, сели на траву, привалились к стене здания.
– Что у тебя? – спросила Ри.
Джанетт изучила свой сэндвич.
– Курица.
– А у меня тунец. Хочешь махнуться?
Джанетт было все равно, голода она не чувствовала, поэтому поменялась сэндвичами с Ри. Заставила себя поесть в надежде, что головная боль утихнет. Выпила лимонад, который горчил, но когда Ри протянула ей чашку с пудингом, покачала головой. Шоколад мог спровоцировать мигрень, а если боль усилится, придется идти в лазарет за зомигом, который она получит, только если доктор Эн еще на работе. Прошел слух, что фельдшеры этим утром не явились.
Бетонная дорожка уходила к главному тюремному зданию, и кто‑то нарисовал на ней классики. Несколько женщин поднялись, нашли камешки, начали играть, распевая песенки, которые, похоже, помнили с детства. Джанетт находила забавным, что в голове застревает столько мусора.
Последний кусочек сэндвича она запила последним глотком горького лимонада, привалилась к стене и закрыла глаза. Не утихла ли боль? Возможно. В любом случае у них оставалось еще минут пятнадцать. Если она сможет немного поспать…
В этот самый момент дежурный Питерс выскочил из столярного цеха, как маленький, шустрый черт из табакерки. Или как тролль из‑под скалы. Посмотрел на прыгавших женщин, потом на сидевших у стены. Наконец его взгляд остановился на Джанетт.
– Сорли. Иди сюда. У меня есть для тебя работенка.
Гребаный Питерс. Любитель прихватить чужую грудь и пощупать чужой зад, всегда проделывающий это в одной из множества слепых зон, невидимых для камер видеонаблюдения. Он знал их все. А если ты возмущалась, грудь уже не прихватывали, а выкручивали.
– У меня перерыв на обед, дежурный, – как можно любезнее ответила она.
– На мой взгляд, он у тебя закончился. А теперь отрывай зад от земли и следуй за мной.
На лице Мерфи отразилось сомнение, но одно правило женской тюрьмы ему вдолбили накрепко: мужчинам‑дежурным не разрешалось оставаться один на один с заключенными.
– Система напарников, Дон.
Щеки Питерса зарумянились. Ему не хотелось вступать в перепалку с Училой, особенно после выговора Коутс и известия, только‑только полученного от Бланш Макинтайр: «придется» отработать вторую смену из‑за «национальной катастрофы». Дон проверил на телефоне новости: «национальная катастрофа» обернулась десятком старух, обросших какой‑то плесенью. Коутс точно рехнулась.
– Мне не нужны ее напарницы, – заявил Дон. – Я пришел только за ней.
Он не станет спорить, подумала Джанетт. Здесь Мерфи – что дитя малое. Но Мерфи ее удивил.
– Система напарников, – повторил он. Возможно, она ошиблась и дежурный Мерфи все‑таки приживется.
Питерс оценил ситуацию. Женщины, сидевшие у стены, смотрели на него. Игра в классики прекратилась. Они были заключенными, но при этом и свидетельницами.
– Э‑ге‑гей! – Энджел величественно помахала ему рукой. – Э‑ге‑гей! Вы меня знаете, дежурный Питерс, я всегда готова помочь.
И Дон в тревоге подумал – каким бы абсурдным это ни казалось, – что Фицрой прознала о его замысле. Разумеется, нет, такого просто быть не могло, она лишь старалась досадить ему, как и всегда. И хотя он с удовольствием остался бы с Фицрой наедине минуток на пять, ему совершенно не нравилась идея повернуться к ней спиной хотя бы на секунду.
Нет, только не Фицрой, она совершенно не годилась.
Он указал на Ри:
– Ты, Дампстер. – Некоторые женщины засмеялись.
– Демпстер, – с достоинством поправила его Ри.
– Демпстер, Дампстер, Дампжопель, мне насрать. Пойдете обе. И не заставляйте меня просить дважды, сегодня я не в духе. – Он посмотрел на Мерфи, этого умника. – Увидимся, учителегатор.
Вновь смех, но уже подобострастный. Мерфи был новичком и уважением не пользовался, а никто из заключенных не хотел попасть в черный список дежурного Питерса. Они вовсе не глупы, подумал Дон, эти заключенные.
3
Миновав четверть Бродвея, дежурный Питерс остановил Джанетт и Ри у двери комнаты отдыха и встреч с посетителями, которая во время обеденного перерыва пустовала. У Джанетт появилось дурное предчувствие. Когда Питерс открыл дверь, она не сдвинулась с места.
– Чего вы от нас хотите?
– Ты ослепла, заключенная?
Нет, не ослепла. Она видела ведро для мойки пола и прислоненную к нему швабру, а на одном из столов – второе пластмассовое ведро. С тряпками и чистящими средствами вместо чашек пудинга.
– У нас обеденный перерыв. – Ри пыталась изобразить негодование, но дрожь в голосе испортила впечатление. – И потом, у нас уже есть работа.
Комментариев нет