– Хм. Начальству писать не пытались? – спросил Лыков. – Генерал‑поручиков давно нет в Табели о рангах. Пора бы и отменить их замшелые приказы.
– Уже не получится. В тысяча девятьсот четвертом году десятиверстная полоса высочайше пожалована Сибирскому войску в собственность. Шла война с японцами, и станичников решили задобрить. Помнишь наш разговор на берегу?
– Насчет тузе… Тьфу! Казахов?
– Да. Вот тебе пример нашего управления: отобрали у коренного населения лучшие земли и вручили лампасникам. Когда‑то давно в этом был смысл: казаки воевали за присоединение края, нужно было их поощрить. Но с той поры прошло сто с лишним лет. Во всем Сибирском казачьем войске народу полтораста тысяч, если считать с семьями. В военное время войско обязано выставить девять конных полков. Согласись, немного. А тех же казахов в одной только Семипалатинской области почти семьсот тысяч. Счет скотине идет на миллионы. Главная проблема – как прокормить такое количество, с этим масса хлопот. Знаешь, что такое тебеневка?
– Да, это зимняя пастьба.
– Правильно, – одобрил Лыков‑Нефедьев. – Так вот. Зимовые стойбища у них называются кстау и считаются самыми ценными. Летовки – джайляу, и весеневки‑осеневки – кузеу, тоже охраняются от потрав, но кстау важней всего. Зимой скот пасти особенно трудно. Пастбища ведь под снегом. Сначала выпускают лошадей, и те разбивают его копытами. Следом выходят рогатый скот и верблюды, а самыми последними – бараны. Если снега выпало слишком много, лошади не могут добраться до травы. Значит, и остальная живность тоже. А еще хуже осенняя гололедица, когда после дождей сразу морозы. Земля покрывается льдом, и копыта его не пробивают. Начинается джут, падеж скота, это катастрофа для кочевников. Выручить могут только большие запасы сена. А заливные луга – вот они, но за покосы надо платить. Тут еще национальные особенности… Казахи, сказать по правде, большие лентяи. Еще им свойственна беззаботность. И отказываются от старого уклада они неохотно. По этой причине сено заготавливать не любят и потом страдают.
– Ты же их хвалил: и надежные, и хорошо обучаемые, – поддел отец сына. – А теперь вдруг ленивые, беззаботные и косить не хотят.
– Ну и что? Хвалил, нравится мне этот народ. Особенно Бота и его товарищи: Даулет, Сабит, Кыдырбек с Балтабеком. Но казахи тоже имеют недостатки, как и все другие народы. Говорю без прикрас. Да, порядочные лентяи. Они еще очень любят тамырничать, ездить по гостям и угощаться. Неделю могут пропадать, бросив хозяйство. Что есть, то есть…
Троица как могла быстро шла на Семипалатинск. Проехали станицу Черлановскую, после которой колки исчезли совсем, и осталась только голая степь. Миновали поселки Татарский, Крутоярский, а в станице Урлюктюм встали на отдых. Селение было богатое, даже один каменный дом имелся. Была и почта, на которой Лыкова‑Нефедьева ждала телеграмма. Николай прочитал и нахмурился.
– Что‑то не так? – спросил коллежский советник. Ботабай подошел и тоже смотрел вопросительно.
– Кыдырбек сообщает, что в Семипалатинск приехали какие‑то неизвестные адаевцы, девять человек. Поселились за рекой, ходят по городу, чего‑то высматривают. А Куныбай из Павлодара отправился в Омск, аккурат к твоему поезду.
– Теперь поясни все, что сказал. Начни с того, кто такие адаевцы.
Сын так же терпеливо, как и прежде, стал рассказывать:
– Это люди племени адай, которое живет на Мангышлакском полуострове. Среди казахов они слывут самыми грубыми и воинственными.
– И что с того, что девять из них приехали в Семипалатинск?
– Может быть, и ничего. Но мне это не нравится. Наши противники знают, что ты выехал ко мне.
– Откуда они могут знать? – возразил Лыков.
– Да из твоей телеграммы.
– Черт…
– Пойми, я не преувеличиваю, – продолжил подпоручик. – А реально смотрю на вещи. Противник в курсе, чем я занимаюсь. И в Джаркенте, и в Семипалатинске за мной приглядывают. Казахи отодвинули слежку, по пятам ходить не дают. Шпионы наблюдают издали. А еще читают корреспонденцию. И вот они узнают, что в Омск едет чиновник особых поручений Департамента полиции. А его встречает начальник разведывательного пункта. Что, папаша решил обнять сына? Аккурат после того, как зарезали полицмейстера, активного помощника разведчика? Догадаться о цели твоей командировки нетрудно. Англичане сообразили и готовят теплую встречу. Не допускаешь такое? Конечно, девять приехавших могут быть обычными кочевниками. Но именно среди адаевцев принято вербовать людей для темных дел.
– Ладно. А что за имена ты назвал?
– Кыдырбек Мукашев – один из моих помощников, кроме того, он двоюродный брат Боты. А Куныбай Каржибаев – враг. Вспомни, Снесарев должен был тебе называть это имя. Тот самый резидент, которого выявил Присыпин.
– Ты считаешь, что он собирался следить за нами в Омске? – сообразил сыщик.
– Да, и проводить нас.
– До Семипалатинска?
– Нет, папа. До засады на дороге.
– Николай. Ты всерьез допускаешь, что британские агенты могут напасть на русского офицера и чиновника полиции? Тут, на российской земле? А это не бред?
– В такое трудно поверить, согласен. Но сказать, что это совершенно невозможно, я не могу. При определенных обстоятельствах возможно.
– При каких же?
Тут вмешался Ганиев:
– Например, нас ограбят и убьют разбойники. Как в случае с Присыпиным.
Лыков задумался.
– Значит, на пути нас может ждать засада? Каржибаев обнаружил, что я сошел с поезда раньше. Он поймет, что это твоих рук дело и что мы сейчас пробираемся в Семипалатинск другим путем. И отправит боевиков перехватить нас на полдороге.
– Правильно рассуждаешь, папа. Надо еще усилить меры предосторожности.
– Да мы и так уже дышим через раз, – с досадой заявил питерец. – Едим одну баранину, будь она неладна…
Он намекал на вчерашний разговор. Когда в Крутоярском на обед снова подали баранью ногу, Лыков попросил чего‑нибудь другого. Например, конины. Но сын ответил:
– Нельзя. Русские ее не едят, а казахи очень любят, но для них это деликатес, который они редко могут себе позволить.
– И что с того? Нам‑то почему нельзя?
– Потому что нас запомнят. Так что ешь барашка и не жалуйся.
– Давай хоть ухи стерляжьей попросим. Ведь в Иртыше водится стерлядь?
– Водится, папа. Но ее здесь ловят мало, все больше под Усть‑Каменогорском. И сюда не доставляют, разумеется. Я угощу тебя стерлядью в Семипалатинске, там продают.
После телеграфных новостей троица еще более затаилась. Уже следующим утром это их выручило.
Они были на полпути к поселку Железинка, когда впереди показались всадники. До сих пор на оживленном тракте попадались либо одиночные верховые, либо экипажи да обозы. Кочевники перегоняли партии скота, мужики свозили на пристани хлеб или арбузы, купцы – кожи. Конных отрядов, кроме линейских казаков, не было. А тут вдруг появились какие‑то люди, одетые как инородцы. Они шли навстречу быстрой рысью. Ганиев увидел их первым, еще издали, и троица успела спрятаться в маленькой ложбинке. Когда стук копыт миновал, Ботабай осторожно высунулся. Только раз глянул и тут же присел.
Комментариев нет