Опал

– Дэймон станет изгоем?

Он кивнул. Я покачала головой. Когда Лаксена изгоняют из общины, это означает, что он лишается защиты месторождений бета-кварца и остается один на один с аэрумами.

– Кто он вообще такой, этот Итан? Он – старейшина, и что?

– Старейшина – это все равно что мэр или президент. Итан – президент нашей колонии.

– Звучит внушительно, – протянула я.

– Все члены общины обязаны его слушаться, если не хотят быть выброшены с позором, – Доусон откинулся назад и прикрыл глаза. – Все боятся попасть на заметку к старейшинам, даже те, кто общается с людьми по работе. Конечно, никто из нас не может покинуть поселение без разрешения Министерства Обороны, но если кого-то хотят выгнать, способ всегда находится.

– Они и тебя выгнали из-за Бет?

– Не успели. – Его лицо вытянулось. – А то бы конечно, выгнали.

– Мы ее найдем. – Мое сердце заныло от боли, и я накрыла ладонь Доусона своей.

– Знаю. В воскресенье. – Он слабо улыбнулся. – В воскресенье все решится.

– На что была похожа твоя жизнь там? – спросила я, чувствуя, как все переворачивается у меня внутри, а пульс учащается.

Доусон слегка приоткрыл глаза. Несколько секунд молчал.

– Сначала все было не так уж плохо. Они даже позволяли нам с Бет видеться. Говорили, что скрывают нас ради нашей же безопасности. Дескать, если откроется, что я сделал с Бет, начнется настоящий кошмар, поэтому нас надо оберегать, а «Дедал», якобы на нашей стороне. Первое время нам так и казалось. Я даже поверил, что мы с Бет выйдем оттуда вместе.

Впервые он произнес слово «Дедал». Из его уст оно прозвучало как-то необычно.

– Но пребывание там принесло мне только страдания, а когда надежда угасла полностью, я сделался настоящим безумцем. – Уголки его губ дрогнули. – Люди «Дедала» хотели, чтобы я повторил то, что сделал с Бет, и создал таких, как она. Вроде бы это поможет человечеству стать лучше, и тому подобное собачье дерьмо. Но когда у меня ничего не вышло, все изменилось.

– Что именно? – напряглась я.

– Сначала мне запретили встречаться с Бет. – На его скулах заходили желваки. – Как бы в наказание за неудачи. Они думают, что сделать это просто. До них не доходило, что я понятия не имел, как исцелил Бет, изменив ее природу. Мне приносили умирающих людей и… Я пытался, Кэти, правда пытался, но, несмотря на все мои усилия, они умирали.

Мне стало тошно. Я не знала, что ему сказать, но потом поняла, что это один из тех моментов, когда молчание – золото.

– Тогда они стали приводить здоровых людей и уродовать их, а я должен был лечить. Некоторым становилось лучше, но потом процесс исцеления поворачивал вспять, и все возвращалось с удвоенной силой. Другие же… они дестабилизировались.

– Как это?

– Ну, у них появлялись кое-какие способности. – Доусон то сжимал, то разжимал кулаки. – А потом что-нибудь шло не так. Там была одна девушка, очень красивая, которой дали какие-то таблетки, и она умирала. Я ее вылечил. Мне на самом деле хотелось помочь, настолько ей было плохо. Все решили, что у нас получилось. Сначала она была слаба, как и Бет, когда нас с ней забрали, но потом начала двигаться так же быстро, как Лаксены. Но когда ей стало лучше, она врезалась в стену.

– И что в этом такого страшного? – не поняла я.

– Кэти, – Доусон отвел глаза, – мы же двигаемся быстрее пули. Представь, что она врезалась в стену на сверхзвуковой скорости.

– Господи…

– Наверное, не знала, как остановиться, хотя иногда я думаю, что она сделала это нарочно. После нее было много других: людей, которые умирали у меня на руках; людей, которые умирали после того, как я их излечивал; людей, которые никак не «мутировали» и которые больше не возвращались, – он смотрел в пол. – На моих руках много крови, Кэти.

– Нет! – я решительно замотала головой. – Ты ни в чем не виноват!

– Не виноват? – дрожащим от ярости голосом спросил он. – Я должен был их исцелить, но не смог.

– Доусон, для того чтобы исцелять, нужно иметь желание на клеточном уровне. К такому нельзя принудить.

– Это ничего не меняет. Умерло множество людей, – он беспокойно заерзал. – Одно время я считал, что получаю по заслугам, но Бет… Она-то ни в чем не виновата.

– Ты тоже ни в чем не виноват.

Несколько мгновений он тяжело смотрел на меня, потом отвернулся.

– Сначала они отняли у меня Бет, потом стали морить голодом и жаждой, а когда сообразили, что это не срабатывает, подошли к проблеме творчески, – он вздохнул. – Наверное, то же самое делали и с Бет, но я не знаю наверняка. Могу рассказать только то, что происходило со мной.

Мне сделалось совсем нехорошо, душа ушла в пятки.

– Они стали над ней издеваться, чтобы я ее лечил, а они смогли изучить процесс, – Доусон сжал челюсти. – И каждый раз меня охватывал ужас: а вдруг у меня не получится? Вдруг Бет умрет? Я…

Он судорожно дернул шеей.

Да, Доусон уже никогда не будет прежним. В глазах у меня стояли слезы. Я плакала по Доусону, по Бет, а больше всего по тем Доусону и Бет, которыми они были, но никогда больше не станут.

Глава 19

После этого Доусон замолчал. Он готов говорить о чем угодно: о погоде, футболе, да хоть о «Смурфиках», только не о «Дедале» и не о том, что произошло там с ним и Бет. Я была ему благодарна, поскольку не знала, выдержу ли дополнительные подробности, пусть это и эгоистично.

Хуже всего то, что едва мы закончили беседовать о серьезных вещах, я сразу же вспомнила о Дэймоне и его поступке. Полночь близилась, а Дэймона все не было. Я не могла оставаться здесь дольше.

Я вообще нигде не могла находиться.

Пожелав Доусону спокойной ночи, ежась от мороза, я перебежала через лужайку. Первым делом проверила телефон, увидела новую эсэмэску. Сердце екнуло.

«Извини за сегодняшний вечер. Завтра поговорим».

Сообщение пришло где-то час назад, значит, Дэймон до сих пор был с Эш. Правильнее все же – с Эндрю, Ди и Эш.

Я смотрела на часы, словно могла изменить течение времени. Сердце грохотало в груди, как барабан, будто я только что пробежала кросс. Взглянула опять на сотовый, и мне захотелось грохнуть его об стенку. Знаю, глупость. Все они были друзьями Дэймона, в том числе и Эш. Он имел полное право пойти с ними куда-нибудь без меня, тем более что после моей ссоры с Ди он мало времени уделял сестре.

Глупо или нет, тем не менее мои чувства были задеты. И я ненавидела себя, ненавидела за то, что такая глупость могла так меня ранить. Прихватив с собой телефон, я пошла в ванную, умылась, почистила зубы и переоделась в пижаму, все не решаясь ответить Дэймону. Очень хотелось собрать силу воли и не отвечать. Вроде как заявить: «Что, съел?» Но учитывая все обстоятельства, это опять же было бы глупостью.