Опал

– Перед рождественскими каникулами, когда увидела Бет. Мэтью сказал, что если жива она, значит, жив и Доусон.

– Как ты могла, Кэт? Как же ты могла? – Ди всхлипнула и сжала кулаки.

Я видела, что она с трудом удерживается от того, чтобы дать мне пощечину, я уже почти чувствовала ее, но Ди почему-то этого не сделала.

– Мы же не знали, найдем ли Доусона и сможем ли его вернуть. Не хотелось зародить в тебе ложную надежду, а потом заставить еще раз пережить потерю брата.

– Это самая глупая чушь, которую я когда-либо слышала. – Она смотрела на меня, словно не узнавая. – Это ведь Дэймон так решил, да? Очень на него похоже. Он вечно пытается меня защитить, но не понимает, что, скрывая правду, лишь причиняет мне новую боль.

– Дэймон всего лишь…

– Не надо, Кэти, – отвернулась она. – Хватит за него заступаться. Я прекрасно знаю своего брата, его благие намерения и все, что из них выходит. Но ты! Ты же видела, что я переживаю потерю Доусона куда сильнее, чем Дэймон. Я не уехала из этого проклятого дома, но часть моей души умерла в тот день, когда мне объявили о его смерти. Я заслуживала знать о том, что, возможно, он жив.

– Ты совершенно права.

– Ладно, оставим пока эту тему. – Ее тело замерцало на несколько секунд. – Если бы ты сказала нам правду о Блейке, мы с Адамом понимали бы, во что ввязываемся. Мы все равно попытались бы тебе помочь и вошли в дом, но не были бы застигнуты врасплох.

В горле у меня запершило. Именно это холодным, тяжелым камнем лежало на моем сердце. Да, я не убивала Адама, но косвенно приложила руку к его смерти, а следовательно, была виновата. Люди часто ошибаются, но редко их ошибки приводят к чьей-либо смерти. Моя же оказалась фатальной.

Я сгорбилась под тяжестью вины. Сухое «мне очень жаль» не облегчило бы ни моей боли, ни ее. Сделанного не воротишь. Все, что я могла сейчас предложить, это смириться со случившимся и пытаться двигаться вперед,

Ди гневно посмотрела на меня, отошла к подоконнику и села, уткнувшись подбородком в колени.

– А сейчас вы делаете новую ошибку.

– У нас нет выбора, – вздохнула я. – Теперь на самом деле нет.

– Выбор есть. Мы могли бы прикончить Блейка и всех, кому он проболтался.

– А как быть с Доусоном? – тихо спросила я.

Она надолго замолчала, потом сказала:

– Знаю, я могла бы смириться со своей ненавистью к Блейку ради Доусона, но не получается. Понимаю, что это неправильно, но не могу, и все.

– Ясно, – кивнула я. – Ничего другого я от тебя и не ждала. Но мне не хочется, чтобы между нами оставались недоговоренности.

Моя гордость внезапно улетучилась.

– Я очень скучаю по тебе, Ди! Мне ужасно больно от того, что мы с тобой больше не разговариваем и что ты обижена на меня. Я мечтаю, чтобы все стало как прежде.

– Мне очень жаль, – прошептала она.

– Что мне сделать, чтобы ты простила меня? – Слезы вновь подступили к глазам.

– Ты ничего не можешь сделать, – грустно покачала головой она. – Я никогда не прощу тебе смерти Адама. И не смирюсь с тем, что вы с Дэймоном связались с Блейком. Мы не сможем подружиться вновь. Некоторые разбитые вещи склеить нельзя.

Глава 13

Во вторник после урокoв ко мне пришла Леса, чтобы помочь подготовиться к экзамену по биологии, который был назначен на следующий день, и это было ужасно, потому что из-за всех проблем я совершенно не могла сосредоточиться. В глубине души я надеялась, что Мэтью войдет в мое положение и перенесет экзамен, даже намекнула ему об этом в понедельник после того, как закончился урок, но он отказался.

Развалившись в кресле, я тупо смотрела на страницы учебника, лежавшего у меня на коленях, пока Леса зачитывала вслух свои конспекты. Я делала вид, что внимательно слушаю, а сама открыла файл с черновиком отзыва на новый роман для подростков, который собиралась опубликовать во вторник.

Набрав короткий пост: «Я была его наградой, его тузом в рукаве. Я была началом, а он был концом. Вместе мы были всем!», я добавила несколько злобных смайликов, кликнула на «Опубликовать» и закрыла миленькую, янтарного цвета обложку книги.

– Ты же меня совсем не слушаешь! – возмутилась Леса.

– Конечно, слушаю, – повернулась я к ней, пряча улыбку. – Ты говорила что-то там о клетках и организмах.

– Ну да. – Ее брови взлетели вверх. – Потрясающие успехи.

– Я не сдам, – тяжко вздохнув, я запрокинула голову и закрыла глаза. – Никак не могу сосредоточиться. Почитать бы лучше что-нибудь вроде этого.

Я кивнула на книгу в оранжевой обложке, а потом на стопку других.

– И вообще у меня завтра вечером важное дело.

– Правда? А какое? Что-то связанное с Дэймоном, да? Ой, Кэти, пожалуйста, скажи мне! Это будет что-то такое, что начинается на «с» и заканчивается тоже на «с»! Я угадала?

– Леса, ты еще хуже мальчишек, – нахмурилась я, а она так закивала головой, что ее кудрявые волосы совершенно разметались.

– Ага, знаю.

Я кинула в нее ручкой. Леса засмеялась и захлопнула свою тетрадку.

– Все-таки, что это за дело, из-за которого ты стала такой рассеянной?

Рассказывать было нельзя, но я так нервничала и так хотела с кем-нибудь поделиться, что слова помимо моей воли сорвались с языка:

– Ну, мы с Дэймоном завтра собираемся в Мартинсбург, эээ… в клуб. Должны там встретиться с его приятелями.

– По-моему, здорово.

Я пожала плечами. Моя мама уже была предупреждена о том, что завтра вечером мы собираемся сходить в кино, поэтому позднее возвращение не будет проблемой. Хуже было то, что я не знала, как одеться. И я была так расстроена разговором с Ди.

Вскочив с кресла, я открыла одежный шкаф:

– Нужно одеться во что-то сексапильное, но у меня ничего такого нет.

– Ну, что-нибудь найдется всегда. – Леса подошла поближе.

Мой шкаф был забит джинсами и свитерами – ничего из того, на что намекал Блейк. Меня опять начала разбирать злость. С тех пор как он вернулся в школу, все перевернулось вверх дном. А еще он был убийцей. Мой сосед по парте – убийца. В раздражении я стукнула по стопке джинсов.

– Я в этом совершенно не смыслю!

– Дай-ка посмотреть. – Леса отпихнула меня в сторону. – Если верить Чаду, я – королева секси-шмотья. А ему верить можно, у этого парня хороший вкус.

Она подмигнула мне, и я отошла к стене.

– Тогда – вперед!

Пять минут спустя мы уже рассматривали одежду, разложенную на моей кровати. Наряд выглядел так, словно был предназначен для проститутки. Я покраснела.