Леопард

Кайя открыла было рот, но взгляд Бьёрна заставил ее промолчать.

– Но ты можешь заняться кое‑чем еще, – сказал Харри. – Найти эксперта‑вулканолога. И отправить ему результаты анализа этих мелких камешков.

Светлые брови Бьёрна поползли на лоб.

– Пористый черный камень, базальтовая горная порода, – напомнил Харри. – Бьюсь об заклад, что это лава. Вернусь из Бергена часа в четыре.

– Передавай привет Управлению полиции в Бэ‑э‑эйггене, – проблеял Бьёрн и поднял вверх чашку с кофе.

– Я не в Управление, – сказал Харри.

– Да? А куда же?

– В больницу «Саннвикен».

– Сан…

Дверь за Харри захлопнулась. Кайя посмотрела на Бьёрна Холма, который, открыв рот, все смотрел на закрывшуюся дверь.

– А что ему там делать? – поинтересовалась она. – Он к судебному медику?

Бьёрн покачал головой:

– «Саннвикен» – больница для душевнобольных.

– Да? Значит, он поехал к специалисту по серийным убийствам или что‑то в этом роде?

– Так я и знал, что надо было отказаться, – сказал Бьёрн. – Если начальство узнает, чем мы тут занимаемся, мы рискуем работой, а коллега в Бергене…

– Что?

– Она и вправду не в себе.

– Ты хочешь сказать, что она…

– На принудительном лечении в закрытом отделении, вот что я хочу сказать.

Глава 18

Пациентка

Если высокий полицейский делал один шаг, то Хьерсти Рёдсмуен приходилось делать два. И все равно она отставала, идя за ним по коридорам больницы «Саннвикен». За высокими узкими окнами, смотрящими вниз, на фьорд, хлестал дождь. Сосны и ели были такими зелеными, что казалось, вместо зимы пришла весна.

Вчера, едва услышав голос полицейского по телефону, Хьерсти Рёдсмуен сразу же его узнала. Как будто ждала, что он позвонит. И попросит именно о том, о чем он и попросил: поговорить с Пациенткой. Пациентку называли Пациенткой, чтобы обеспечить ей максимальную анонимность после дела об убийствах почти годичной давности, которое она расследовала, из‑за чего и оказалась там, откуда вышла: в психиатрической клинике. По правде говоря, оправилась она на удивление быстро, снова вернулась домой, но пресса, которая по‑прежнему билась в истерике по поводу этого Снеговика, хотя дело давно было закрыто, не оставляла ее в покое. И однажды вечером три месяца назад Пациентка позвонила Рёдсмуен и спросила, нельзя ли ей опять в больницу.

– Значит, она в приличной форме? – поинтересовался полицейский. – На лекарствах?

– Отвечаю «да» на первый вопрос, – сказала Хьерсти Рёдсмуен. – А на второй не отвечу, поскольку обязана молчать.

Правда же состояла в том, что Пациентка была настолько здорова, что ей не нужны были ни лекарства, ни госпитализация. Тем не менее Рёдсмуен сомневалась, следует ли разрешить полицейскому навестить Пациентку, ведь он тоже участвовал в раскрытии дела Снеговика и может вновь вытащить на свет божий старое и забытое. В свое время Хьерсти Рёдсмуен как психиатр имела возможность убедиться в благотворности вытеснения, в том, что травме надо дать инкапсулироваться, уйти в забвение. Правда, коллегами эта точка зрения недооценивалась. С другой стороны, встреча с человеком, который расследовал то же дело, могла бы стать для Пациентки хорошей проверкой на степень выздоровления.

– У вас полчаса, – предупредила Рёдсмуен, прежде чем открыть дверь в общую гостиную. – И помните: душа уязвима.

Когда Харри увидел Катрину Братт в прошлый раз, он ее не узнал. Вместо красивой женщины под тридцать, темноволосой, с огнем под кожей и в глазах, на него смотрело существо, напоминавшее засохший цветок: безжизненное, безумное, хрупкое, бесцветное. Он испугался тогда, что сломает ей руку, если пожмет ее чуть сильнее.

Тем отраднее было видеть ее сейчас. Она выглядела старше, а может быть, просто устала. Когда она улыбнулась и поднялась ему навстречу, он увидел в ее глазах знакомый огонек.

– Харри Хо! – сказала она и обняла его. – Как дела?

– Ничего, плюс‑минус, – ответил Харри. – А ты как?

– Ужасно, – ответила она. – Но теперь гораздо лучше.

Она засмеялась, и Харри понял, что она снова здесь. По крайней мере, большая ее часть.

– А что у тебя со скулой? Болит?

– Только когда говорю или ем, – сказал Харри. – И еще когда просыпаюсь.

– Знакомая песня. Ты стал еще противней, чем я тебя помню, но я все равно рада тебя видеть.

– Аналогично.

– Ты хочешь сказать, что я стала еще противней?

Харри улыбнулся:

– Конечно.

Он огляделся. Другие пациенты в комнате сидели и смотрели кто в окно, кто вниз, на сложенные руки, а кто и просто в стену. Но не похоже было, чтобы они с Катриной вызывали чей‑то интерес.

Харри рассказал о том, что произошло со времени их прошлой встречи. Что Ракель и Олег уехали за границу и адрес их неизвестен. О Гонконге. О болезни отца. О деле, которым он занимается. Она засмеялась, когда он предупредил, чтобы она никому об этом не рассказывала.

– Что с тобой? – спросил Харри.

– По правде говоря, меня хотят выпроводить отсюда, тут считают, что я здорова и просто занимаю место. Но мне здесь нравится. Еда оставляет желать лучшего, но здесь безопасно. У меня есть телевизор, и я могу приходить и уходить, когда захочу. Может, через месяц‑другой я и вернусь домой, кто знает?

– Кто знает?

– Никто. Безумие приходит и уходит. Что тебе надо?

– А что бы тебе хотелось?

Она долго смотрела на него, прежде чем ответить:

– Помимо того что мне хотелось бы, чтобы ты захотел меня трахнуть, я хотела бы тебе помочь.

– Именно это мне и нужно.

– Трахнуть меня?

– Чтобы ты мне помогла.

– Черт. Ну ладно. О чем речь?

– У вас тут есть компьютер с выходом в интернет?

– У нас есть общий компьютер в общей гостиной, но он не подключен к интернету, они не рискуют. Так что его используют исключительно для раскладывания пасьянсов. Но у меня в палате есть мой собственный компьютер.

– Воспользуйся общим. – Харри сунул руку в карман и вытащил USB‑модем. Перебросил через стол. – Это «мобильный офис», так сказали в магазине. Его надо только воткнуть…

– …в один из разъемов для USB, – сказала Катрина, взяла модем и сунула в карман. – А кто платит за абонентское обслуживание?

– Я. То есть Хаген.

– Эх, порезвлюсь я сегодня в Сети. Есть какие‑нибудь новые горячие порносайты, о которых мне следует знать?

– Вероятно. – Харри перекинул по столу папку. – Вот здесь рапорты. Три убийства, три имени. Мне хочется, чтобы ты сделала то же самое, что и в деле Снеговика. Нашла связи, которые мы пропустили. Ты слышала что‑нибудь об этом деле?

– Да, – ответила Катрина Братт, не глядя на папку. – Все они женщины. Вот и связь.

– Ты читаешь газеты…

– Иногда. А почему ты думаешь, что тут не просто случайные жертвы?

– Я ничего не думаю, я ищу.