Леопард

Четвертое: вода в ванне покраснела от крови.

Пятое: потухший взгляд над заклеенным скотчем ртом голого, мертвенно‑белого человека на дне ванны, взгляд, устремленный в сторону. Как будто пытаясь поймать что‑то в мертвой зоне, кого‑то, кого он не заметил, когда тот пришел.

Шестое: никаких следов насилия, никаких внешних повреждений, которые могли бы объяснить такое обилие крови.

Харри кашлянул и подумал, как ему лучше попросить хозяйку войти и опознать своего жильца.

Но нужды в этом уже не было, она стояла на пороге ванной.

– Господи мой боже! – простонала она. И – с ударением на каждом слове: – Господи – мой – боже! И наконец жалобно, с еще большим надрывом: – Господи мой боже Иисусе…

– Скажите, это… – начал Харри.

– Да, – сказала дама полузадушенным голосом. – Это он. Это Элиас. Элиас Скуг.

Глава 25

Территория

Пожилая дама закрыла рот обеими ладонями и прошептала сквозь пальцы:

– Что же ты наделал, Элиас, дорогой, милый Элиас?

– Ну, утверждать, что это он что‑то наделал, нельзя, – сказал Харри, вывел ее из ванной и проводил к входной двери. – Могу ли я вас попросить позвонить в отделение полиции в Ставангере и попросить прислать криминалистов, скажите, что вы на месте преступления.

– На месте преступления? – Глаза ее распахнулись, от шока они казались совсем черными.

– Да, так и скажите. Если хотите, можете позвонить по номеру сто двенадцать. Ладно?

– Д‑да…

Они услышали, как она заковыляла по лестнице к себе вниз.

– Ну, до их приезда у нас есть примерно минут пятнадцать, – сказал Харри.

Они сняли обувь, поставили ее на лестницу и вошли в ванную в одних носках. Харри огляделся. Раковина была полна длинных светлых волос, а на полочке лежал сплющенный тюбик.

– Похоже на зубную пасту, – сказал Харри и склонился над тюбиком, не притрагиваясь к нему.

Кайя подошла поближе.

– Суперклей, – констатировала она. – «Strongest there is».

– Это такой, который ни в коем случае не должен попасть на пальцы, да?

– Он действует на счет «раз». Если он попадет к тебе на пальцы и ты их хоть чуть‑чуть продержишь вместе, они склеятся намертво. И их придется либо отрезать друг от друга, либо отрывать с мясом.

Харри сначала посмотрел на Кайю. А потом опустил глаза на труп в ванной.

– Черт, – медленно произнес он. – Не может быть…

Комиссара полиции Гуннара Хагена терзали сомнения. Возможно, он совершил самый дурацкий поступок за все время, пока работал в полицейском управлении. Создание группы, которая будет заниматься расследованием вопреки распоряжению министерства, могло повлечь за собой проблемы. А то, что группу возглавил Харри Холе, могло эти проблемы умножить. Одна из проблем как раз постучалась в двери и вошла. И теперь стояла перед ним – в образе Микаэля Бельмана. И пока Хаген его слушал, он обратил внимание на то, что странные отметины на лице комиссара КРИПОС были белее обычного, как будто они подсвечивались изнутри каким‑то раскаленным, но охлаждаемым продуктом расщепления атомного ядра, взрывоопасным, но до поры до времени мирным, прирученным.

– Мне совершенно точно известно, что Харри Холе и двое его коллег побывали на Люсерене в связи с убийством Марит Ульсен. Беата Лённ из криминалистического отдела предложила нам провести тотальный обыск в дачных домиках в окрестностях старой веревочной мастерской. Якобы один из ее сотрудников обнаружил, что веревка, на которой была повешена Марит Ульсен, именно оттуда. Вот такие пироги…

Микаэль Бельман покачался на каблуках. Он даже не снял свой пыльник длиной до пят. Гуннар Хаген мужественно ждал продолжения. И оно не заставило себя ждать. Интонация была болезненно медленной, как бы слегка удивленной:

– Но когда мы поговорили с ленсманом в Утре‑Энебакке, он рассказал нам, что среди тех троих, кто проводил обыск, был и пользующийся весьма сомнительной славой Харри Холе. То есть один из ваших людей, Хаген.

Хаген ничего не ответил.

– Я исхожу из того, что вы понимаете, какие последствия может иметь неисполнение предписания министерства, Хаген.

Хаген по‑прежнему молчал, но не отвел глаза под взглядом Бельмана.

– Послушайте, – сказал Бельман, расстегнул верхнюю пуговицу плаща и сел. – Вы мне нравитесь, Хаген. Я считаю, что вы хороший полицейский, а мне понадобятся хорошие специалисты.

– То есть когда КРИПОС приберет к рукам всю власть, это вы имеете в виду?

– Именно. И такой человек, как вы, вполне может мне пригодиться на какой‑нибудь руководящей должности. Вы закончили военное училище, вы понимаете, как важно мыслить стратегически, как важно уметь избегать сражений, которые все равно не выиграть, знать, когда отступление – лучшая стратегия…

Хаген медленно кивнул.

– Хорошо, – сказал Бельман и снова встал. – Давайте будем считать, что Харри Холе оказался у Люсерена по недосмотру, что это просто случайное совпадение, никакого отношения к Марит Ульсен не имеющее. И что в будущем такие случайные совпадения не повторятся. Вы согласны со мной… Гуннар?

Хаген непроизвольно вздрогнул, услышав свое имя, произнесенное Бельманом, – словно эхо другого имени, того, что он сам произнес однажды, назвав по имени своего предшественника в попытке создать непринужденную атмосферу, для которой не было никаких оснований. Но возражать не стал. Потому что знал – это и есть одно из тех самых сражений. И что он почти проиграл войну. И что условия капитуляции, которые предлагал ему Бельман, могли быть и хуже. Гораздо хуже.

– Я поговорю с Харри, – сказал он и пожал протянутую Бельманом руку. Ему показалось, что он коснулся мрамора: рука была твердой, холодной и безжизненной.

Харри сделал глоток кофе и осторожно вытащил указательный палец из ручки хозяйкиной тончайшей фарфоровой чашки.

– Так значит, вы старший инспектор Харри Холе из Управления полиции Осло, – констатировал мужчина, сидевший по другую сторону хозяйкиного журнального столика. Он представился как инспектор Колбьёрнсен и назвал должность, имя и место работы Харри с особым ударением на «Осло». – И что же привело полицию Осло в Ставангер, господин Холе?

Конец ознакомительного фрагмента.

Читать полную версию