Кровные сестры



Извинившись, я отправилась в обратный путь между корпусов к своей «студии». Тема сегодняшнего занятия – портрет. В колледже я ставила каждому зеркало, чтобы учащиеся могли копировать свое отражение, но в тюрьме вешать зеркала не положено, поэтому мои мужчины будут рисовать друг друга. Вообще парные упражнения сплачивают людей, помогают наладить контакт и выявляют общие склонности (так мне сказали).

Я открыла шкаф с материалами, чтобы взять ножницы и бумагу разрезать на квадраты, и замерла: сверху лежал обрывок тюремной газеты с фотографией из раздела «Добро пожаловать в коллектив». Моей фотографией. В середину моего лица была воткнута красная канцелярская кнопка, а ниже фломастером неровными, почти детскими буквами выведено:

 

Я ТЕБЯ ДОСТАНУ!

 

В панике я разорвала обрывок на мелкие кусочки, уколовшись о кнопку, и только после этого спохватилась, что это надо было сохранить в качестве улики. Но в глубине души я знала – я все равно никогда никому это не покажу. Да и что доказывать? По этому клочку не установишь личность писавшего. Если я подниму шум, по тюрьме поползут слухи, и мне станет только хуже.

Мысли путались. Я сосредоточилась на разрезании бумаги, а закончив, убрала ножницы подальше в шкаф.

Забудь об этом, твердо сказала я себе. Этого не было.

У меня сегодня шесть учеников, включая Барри и новенького – нахального юнца. Когда я объяснила, что сегодня все будут рисовать друг друга, он вытаращил глаза:

– Фигня какая‑то!

Я не устаю удивляться, какими незрелыми, ребячливыми оказываются на поверку некоторые из заключенных. Может, эта незрелость и привела их в тюрьму? Порой так и хочется все бросить и вернуться к работе в колледже и прилежным студентам вроде Берил. Она‑то не станет вкалывать канцелярские кнопки мне в лицо.

– Вначале отметьте точками нос, глаза и уши, – начала я, но тут открылась дверь. Старик с тростью и большими ушами‑лопухами ухватился за спинку ближайшего стула, будто ему трудно стоять.

– Это Стефан, новый ученик, о котором я вам говорил, – явно заволновавшись, сказал Курт. Почему он нервничает?

– Можно мне присоединиться к уроку, мисс? – У старика был странный акцент. Восточная Европа?

Следовало отказать – он опоздал, к тому же получится нечетное число учащихся, а значит, ему придется рисовать меня, а мне – его. Но старик казался безобидным. Он насилу передвигается, какая от него угроза? Моя обезображенная фотография и «Я тебя достану» – явно не его рук дело.

Разумеется, остальные не упустили возможности воспользоваться тем, что я не могу следить за ними и одновременно делать набросок со Стефана.

– Я не хочу рисовать Стена, мисс, у него нос огромный!

– Отвянь, Уэйн! Зато у тебя уши мелкие, совсем как твой…

– Следим за языком, – перебил Курт. – Вы в присутствии дамы.

– Учительский любимчик, – пробурчал кто‑то.

Курт фыркнул, но благосклонно. Хотя он демонстративно старается помочь, мне до сих пор неловко, что он попадается мне на пути, куда бы я ни пошла. А реклама моего курса – он занимается этим по доброте сердца или чего‑то ожидает взамен? Вдруг я все только испортила, признавшись в своих опасениях?

Вернувшись домой, поищу в интернете, что натворил Курт. «Гугл» для того и существует…

Но если я выясню о нем нечто чудовищное, мне станет невыносимо с ним работать. А я, хоть и не желаю в этом признаваться, уже привыкла рассчитывать на Курта.

– Может, кто хочет чая? – спросил он, прервав мои раздумья.

Дед – Барри – с грохотом выставил свою кружку на стол. Меня передернуло.

В комнате есть чайник, хотя кипяток потенциально опасен. Как я уже убедилась, порядки в открытой тюрьме весьма противоречивы. Заключенные имеют право пить чай во время занятий, а чаем, между прочим, можно сильно ошпарить, особенно если плеснуть нарочно. При этом острые предметы им брать в руки запрещено. Заключенные могут покидать территорию тюрьмы в маленьких белых минивэнах, но после работы – хоть трава не расти – должны бегом бежать в тот же минивэн и быть в своей камере вовремя.

Стефан увлеченно рисовал, не обращая внимания на шум.

– Хотите взглянуть? – сказал он, будто почувствовав мой взгляд.

Я ахнула – рисунок просто превосходен! Тени положены идеально, а именно светотень, как известно, представляет собой наибольшую трудность! Я почти забыла о найденной записке.

– Вы раньше рисовали? – спросила я.

– О, очень давно. В прежней тюрьме не преподавали рисования.

– А можно повесить на стену, чтобы все посмотрели? – перебил Барри. – И моих кошечек тоже!

От звука его голоса мне стало не по себе.

– Там видно будет.

Отвернувшись, я нечаянно налетела на Курта, несшего чашку чая. К счастью, чай не был особенно горячим, но на белой блузке расплылись пятна. Черт! Я подошла к столу и начала искать в ящике влажные салфетки.

В этот момент непонятно откуда раздался душераздирающий вопль:

– О Господи! Зарезали!

Сперва я решила, что это чья‑то дурная шутка, но в следующее мгновение кровь застыла у меня в жилах.

Барри лежал на полу, воя от боли, а из головы сбоку торчали ножницы – те самые, которыми я разрезала листы перед началом урока. Не чувствуя под собой ног, я подошла. Все в классе вскочили со своих мест.

Уши заложило, но отчетливо слышался тоненький звон. Кожа покрылась потом, сердце билось тяжело и сильно, будто в груди качался массивный маятник. Нет. Этого не может быть. Нет.

Левый глаз Барри, стекленея, уставился на меня, а правый потонул в темно‑красной крови, залившей половину лица.

 

Глава 10

Китти

 

Ноябрь 2016 г.

 

Не дантист, а садист какой‑то!

– Держите ее, пожалуйста, – то и дело просил он медсестру.

– Не могу, она дерется!

«Я не вредничаю, – хотела сказать Китти, я пытаюсь вам сказать, что вы мне губу прищемили!»

Но говорить со всякой медицинской всячиной во рту было невозможно, а даже если бы Китти и заговорила, дантист бы ее не понял. Пора уже привыкнуть, сказала она себе.

Но Джонни же угадывает ее мысли, причем более‑менее верно! Китти очень нравилось, что и у него зубы не идеальные: торчат под странным углом, стянутые толстой серебристой скобкой.

– Удерживайте ее неподвижно, пожалуйста, – в голосе дантиста появились нотки отчаяния. – Иначе слепок не получится!

– Не могла бы ты минуточку посидеть спокойно, дорогая? – голос медсестры стал мягче и немного неуверенным. Китти даже вспомнила о Пятничной Мамаше, которая пропустила уже несколько пятниц. – Думай о чем‑нибудь приятном.

Джонни.

Избивающий гостя с дряблым лицом до кровавых соплей, как показывают по телевизору.

– Так‑то лучше, – похвалила воспрянувшая духом медсестра. – Теперь врач может нормально работать. Молодец, Китти!






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *