– А в этом есть какие‑то серьезные сомнения? – поднял голову Тень. Он откровенно передразнил манеру Среды: и очень себе в этой роли не понравился.
– Серьезнее, твою мать, некуда, – сказал Среда, выруливая на парковку возле банка. – Вот, – обернулся он к Тени, – банк, который я намереваюсь ограбить. До закрытия еще несколько часов. Давай зайдем и поздороваемся.
Он махнул Тени рукой: выходи. Тот нехотя выбрался из машины. Если старик вознамерился совершить какую‑нибудь глупость, подумал Тень, какого черта светиться перед камерами. Но любопытство подталкивало его в спину, и он пошел к дверям банка. Смотреть он старался вниз, то и дело тер нос – и вообще делал все, чтобы понадежнее спрятать лицо.
– Извините, мэм, а где у вас депозитные бланки? – обратился Среда к скучающей барышне‑оператору.
– Вон там.
– Превосходно. А если я захочу оформить ночной депозит?..
– Заполняйте ту же самую форму, – она улыбнулась. – Вы знаете, где автомат для ночных депозитов? Слева от главной двери, дорогуша, прямо в наружной стене.
– Премного благодарен.
Среда зацепил сразу несколько депозитных бланков и улыбнулся девушке на прощанье, после чего они с Тенью вышли на улицу.
Секунду Среда постоял на тротуаре, задумчиво почесывая бороду. Потом подошел к встроенным в стену банкомату и ночному сейф‑приемнику и внимательно их осмотрел. После чего перешел через дорогу в супермаркет, где купил себе шоколадное мороженое с карамельной начинкой, на палочке, а Тени – чашку горячего шоколада. Возле входа, прямо под доской, сплошь завешанной объявлениями о сдаче квартир и о щенках‑котятах, которым нужен дом и добрый хозяин, висел телефон‑автомат. Среда подошел и списал номер автомата. Потом они снова перешли через дорогу.
– Чего нам не хватает, – сказал вдруг Среда, – так это снега. Доброго, основательного, лезущего людям в глаза снегопада. Будь добр, подумай ради меня о снеге, хорошо?
– Что?
– Сконцентрируйся вон на тех облаках – видишь, вон там, к западу – и представь, что они становятся все темнее и гуще. Думай о низком нависшем небе и пронизывающем ветре, прямиком из самой Арктики. Думай о снеге.
– Сдается мне, толку от этого будет немного.
– Чушь собачья. В любом случае, тебе будет чем заняться, – буркнул Среда, отпирая машину. – А теперь едем в «Кинкоз». Пошевеливайся.
Снег, подумал Тень, сидя на пассажирском сиденье и прихлебывая свой шоколад. Тяжелые, завораживающие хлопья снега кружатся в воздухе, белая мишура на фоне темно‑серого неба, снег, который пахнет зимой и холодом, который иголочками колет язык и осторожными поцелуями покрывает тебе лицо перед тем, как заморозить насмерть. Двенадцать дюймов сахарной ваты, и мир превращается в волшебную сказку, и все вокруг становится прекрасным до неузнаваемости…
Среда уже давно что‑то говорил, обращаясь к нему.
– Прошу прощения? – встрепенулся Тень.
– Я говорю, приехали, – повторил Среда. – По‑моему, ты где‑то не здесь.
– О снеге задумался, – сказал Тень.
В «Кинкоз» Среда первым делом принялся ксерокопировать банковские депозитные бланки. Потом заказал у оператора два набора по десять визитных карточек. У Тени начала болеть голова, а между лопатками на спине поселилось какое‑то неприятное ощущение; должно быть, просто спал в неудобной позе, подумал он, спасибо чумурудному диванчику из чумурудной квартиры.
Среда перебрался за компьютерную стойку, сочинил письмо, а потом подозвал оператора и с его помощью вывел на печать несколько объявлений, в крупном формате.
Снег, думал Тень. Где‑то там, высоко‑высоко, вокруг микроскопических частичек пыли формируются идеальной чистоты ледяные кристаллы, идеальные кружевные вариации на тему фрактала. И пока эти снежные кристаллы падают вниз, они слипаются в хлопья, покрывая Чикаго роскошной белой пеленой, дюйм за дюймом…
– Держи, – сказал Среда. Он протянул Тени чашку «кинковского» кофе с плавающим на поверхности комком полурастворившихся порошковых сливок. – И хватит уже, наверное.
– Чего хватит?
– Снега. Мы же не хотим, чтобы весь этот город засыпало доверху, правда?
Небо снаружи было равномерного темно‑серого цвета, как борт дредноута. И с этого неба – именно так – вовсю сыпал снег.
– Ты же не хочешь сказать, что это сделал я? – слабым голосом сказал Тень. – В смысле, я ведь не делал ничего подобного? На самом‑то деле, а?
– Пей кофе, – сказал Среда. – Дерьмовый, понятное дело, но от головной боли хоть чуть‑чуть да поможет. – А потом добавил: – Хорошая работа.
Среда расплатился с «кинковским» оператором и вышел на улицу, удерживая между пальцами все свои объявления, письма и карточки. Он открыл багажник, загрузил бумаги в металлический, инкассаторского вида кейс – и закрыл его. А потом протянул Тени визитную карточку.
– Кто такой, – спросил Тень, – А. Хэддок, начальник службы безопасности, Охранная компания А1?
– Это ты.
– А. Хэддок?
– Так точно.
– А что значит это А?
– Альфредо? Альфонс? Августин? Амброуз? Выбирай сам.
– Ага, понятно.
– А меня зовут Джеймс О’Горман, – сказал Среда. – Для друзей – просто Джимми. Уловил? И у меня тоже есть карточка.
Они вернулись в машину. Среда сказал:
– Если и про А. Хэддока ты будешь думать столь же убедительно, как про снег, к вечеру у нас образуется куча ласково шуршащих банкнот, с помощью которых мы на славу угостим всех моих друзей.
– Я не хочу обратно в тюрьму.
– А тебе никто и не предлагает туда возвращаться.
– Мне кажется, мы договорились, что ничего противозаконного я делать не стану.
– А ты ничего противозаконного и не сделаешь. В какой‑то мере это можно будет квалифицировать как пособничество и содействие, по предварительному, естественно, сговору с другими лицами, со вполне понятной целью получения – в дальнейшем – незаконно изъятых денежных средств, но поверь мне, выйдешь ты из этого дела, благоухая, как майская роза.
– До или после того, как этот твой славянский Чарли Атлант проломит мне одним ударом череп?
– Глаза у него уже не те, – сказал Среда. – Может, он вообще промахнется, вчистую. А теперь нам нужно убить еще какое‑то количество времени: видишь ли, банки, они по субботам закрываются ровно в полдень. Может, заодно и пообедаем?
– С удовольствием, – сказал Тень. – Я просто умираю с голоду.
– Знаю я тут одно местечко, – Среда выкрутил руль и принялся мурлыкать довольно бойкую мелодию, Тени решительно незнакомую. Снег шел уже вовсю, роскошными белыми хлопьями, точно такими, как представлял себе Тень – и он вдруг почувствовал нелепый прилив гордости. Умом он, конечно, понимал, что не имеет к этому снегу никакого отношения, точно так же, как то, что серебряный доллар, лежавший у него в кармане, – не луна, и луной никогда не был. И все‑таки…
Они остановились возле большого, похожего на ангар здания. Вывеска гласила, что здешний шведский стол (ешь‑сколько‑влезет) обойдется в четыре девяносто девять с человека.
– Люблю я эту забегаловку, – сказал Среда.
Комментариев нет