Выбор

— Цепь нужна серебряная?

— Сойдет и обычная, но покрепче. От серебряной ему может быть больно.

Стефа куда-то ушла и вернулась с толстенной цепью, заканчивающейся крепким железным ошейником.

— Предыдущие хозяева орочьего волкодава держали.

Я волкодавов, которых вывели степные орки, видела только на картинках. Огромных, с молодого бычка размером, злющих животин мало кто рисковал держать в качестве домашнего любимца.

— Хорошие хозяева.

— Гномы. Что с них возьмешь? За каждую копейку готовы удавиться. Небось хранили тут свои сбережения.

За гномов мне стало обидно, но я промолчала. Как подсказывал мне мой нюх, в этом доме гномы гнали самогон — спиртовыми испарениями пропитались все стены, а уж я этот запах учую всегда. Самогоноварение наверняка было нелегальным, и собачка надежно отваживала незваных посетителей.

Я несколько раз глубоко вдохнула. Дело сейчас предстояло нешуточное, требующее всей моей смелости и решительности.

— Я буду его звать с куском мяса в руке, — сказала Стефа. — А ты, когда он отвлечется, накинешь на него ошейник. Достаточно попасть по шее, он самостоятельно застегнется. Гномья магия!

Я поежилась:

— Давай наоборот? Я зову, ты кидаешь.

— Ты думаешь, мой муж возьмет мясо из чужих рук?

Мне казалось, что обычный мужчина возьмет еду из любых рук, но свое мнение я оставила при себе.

Стефа вышла на крыльцо и, помахивая куском мяса размером с полсвиньи, позвала:

— Руперт! Руперт! Иди кушать, мой котик!

Я поперхнулась. Котик?

Знакомый по встрече в переулке «котик» скоро появился, легко перемахнув через забор. Я приготовилась кидать в него ошейником, надеясь только на благосклонность Госпожи Удачи. В то, что я попаду ошейником так, чтобы он наделся на шею чудовища, мне не верилось, но вдруг?

— Руперт, Руперт! — ласковым голосом говорила Стефа.

Я помолилась и, размахнувшись, кинула ошейник. Он не только не попал по шее оборотня, но даже до него не долетел.

— Ёшкин кот!

Следующая попытка оказалась удачной. Видно, Ёшкин кот не любил представителей собачьего рода. Виляющий хвостом оборотень бросил мясо и крутнулся на месте. Вот тут-то я и поняла, где слабое место нашего плана! Мы не додумались закрепить цепь хоть на чем-нибудь, и я держала ее в руках, не представляя, что дальше делать.

От движения Руперта меня сдвинуло с места. Но когда оборотень, обнаружив себя в ошейнике, рванулся в сторону, я поняла, что пришел мой смертный час — меня поволокло к забору. Самое худшее состояло в том, что разжать руки на проклятой цепи мне не удавалось — от страха пальцы намертво вцепились в железо.

— Мама-а-а! — взвыла я, глядя, как стремительно приближается ровный ряд досок. Я понимала, что у оборотня хватит сил пробить моим телом забор и поволочь дальше, но что тогда будет со мной?

Хрясь! В глазах у меня померкло…

— …Ольгерда! Ольгерда!

Я открыла глаза, в голове шумело, все тело ломило. Болело все и везде, причем очень сильно. Мокрая одежда противно липла к телу. Я лежала около забора, а Стефа с причитаниями лила на меня холодную воду.

— Ты жива?

У меня были некоторые сомнения по этому поводу, а после попыток пошевелить конечностями сомнения перешли в твердую уверенность.

— Я умираю.

Стефа выронила кувшин и схватилась за голову. Я полежала еще немного и спросила:

— Что это за звуки?

— Цепь за забор зацепилась, — сказала Стефа. — И Руперт вырваться пытается.

— Получится?

— Не знаю! Этот забор еще гномы делали.

— Значит, не получится.

— Ольгерда, а ты ведь разговариваешь.

— Да. И?..

— И это значит, что ты не умираешь.

— Нет, — прохрипела я. — Это мои последние предсмертные слова, которые ты будешь помнить всю жизнь.

Стефа закрыла лицо руками:

— Я так виновата перед тобой!

— Да. А как ты грудь девушкам увеличиваешь? — Я не могла умереть, не узнав эту тайну.

Ведьма заколебалась, но взгляд на мое тело, лежащее у забора в неестественной позе, решил дело.

— Это увеличивающее заклятие, имеющее определенный радиус и срок действия.

— А зелье?

— Обычная настойка на травах. Просто я отмериваю по глоточкам, сколько дней действует заклятие. Когда приходит срок, клиентки возвращаются, и я им обновляю эффект. Сложность в индивидуальном подходе — на каждую девушку заклятие действует на разный срок, все зависит от личной сопротивляемости магии.

— А-а-а, — протянула я. Вот так молодец! — И как же это у тебя с заклятием получилось?

— Я долго экспериментировала на себе, — призналась Стефа. — Ты уже умираешь?

Я прислушалась к ощущениям.

— А ты так хочешь, чтобы я поскорее умерла? Лучше помоги мне подняться, передумала я умирать. Вот сотрясение мозга заполучила и руку я сломала, это да. Больно-то как!

— Ты выпытала у меня профессиональный секрет!

— Стефа! Я действительно думала, что вот-вот умру — так мне было плохо. Тем более я не знаю, каким именно заклятием ты пользуешься и как ты добиваешься такого эффекта. А заниматься опытами у меня нет желания, я специалист другого профиля. Помоги мне подняться, еще не хватало, чтобы я простудилась ко всему прочему.

На кухне выяснилось, что моя одежда не только в грязи, но и в крови. Когда мы избавились от остатков пальто, то я принялась задумчиво изучать шикарный открытый перелом, а Стефа молча хлопнулась в обморок. Допив остатки мерзкого вина, я попыталась вспомнить обезболивающее заклятие. Руперт за забором продолжал жалобно выть — жизнь не только мне казалась мерзкой, и это хоть немного, но согревало душу.

Дождавшись, когда одноклассница придет в себя, я спросила:

— А соседи не поинтересуются, что за вой тут раздается?

— Тут очень нелюбопытные соседи, — ответила ведьма, кидаясь заваривать мне обезболивающий сбор. — А половина домов вообще без хозяев.

Я выпила сбор, со стонами и слезами переоделась в Стефину юбку (моя годилась только на половую тряпку), накинула ее полушубок и поплелась к целителям, оставив одноклассницу саму разбираться со своим мужем. Уходя, я взяла с нее обещание, что больше «котик» никогда не будет разгуливать по улицам. Правда, для закрепления успеха я пообещала в случае чего донести на нее «куда следует». За оборотня в городских пределах у ведьмы вполне могли отобрать лицензию на магическую деятельность и обложить непомерным штрафом, не говоря уже о том, что Руперта в таком случае ждала бы незавидная судьба.

Когда, ближе к утру, я заявилась домой, меня ждала вся семья.

— Зария сказала, что ты пошла сражаться с оборотнем, — сказала мама, протягивая ко мне дрожащие руки.

— Да, — сказала я, одаривая сестру многообещающим взглядом. Она что, не могла соврать, что я загуляла у подруги? — Мама, все нормально! Я только руку сломала.

— Только! — всхлипнула мама, оглядывая мое расцарапанное лицо с шишкой на лбу, чужой полушубок, сидящий криво из-за перебинтованной руки, и коротковатую юбку необычно скромной для меня расцветки.