Страж

Когда я пересекал площадь, начался дождь. Тяжеленные капли с громкими шлепками падали на мостовую, разлетались мелкими брызгами на мои сапоги. Их ленивое падение позволило мне дойти до дверей практически сухим и спрятаться под козырёк в тот момент, когда небеса лопнули и столбы воды обрушились на Вион, словно во время великого потопа.

Двое стражников, которых я уже видел возле овощного рынка, удивились моему визиту.

— Куда? — спросил седовласый ветеран с лихо закрученными усами.

Я молча откинул куртку, показывая висящий на поясе кинжал.

— Покажи. — Он и бровью не повёл.

Я вытащил оружие из ножен, протянул ему. Стражник изучил чёрное, обоюдоострое, узкое, хищное лезвие, в толще стали которого бушевал целый океан тьмы, посмотрел на рукоять, набалдашник которой был из настоящего звёздчатого сапфира, вернул мне.

— Вы очень вовремя. Я провожу.

Он плечом толкнул дверь, придержал её для меня, провёл пустыми, полутёмными коридорами на второй этаж.

— Подождите, я скажу, что вы пришли.

Провожатый оставил меня в одиночестве, и я смотрел, как по стеклу текут реки воды, а противоположная сторона площади превращается в серое, размытое пятно. Ну и хорошо. Жара последней недели была порядком утомительна. Особенно если находишься в дороге. Надеюсь, что хоть теперь станет немного прохладнее и рубашки перестанут липнуть к телу.

Дверь распахнулась, и ветеран пригласил меня войти. Сам он остался снаружи.

В большом зале с широченными окнами стоял длинный стол. За ним восседали пятеро мужчин.

Двое были благородными, это видно и по одежде, и по их хмурым лицам. Ещё один — лысый старик с сильными, крепкими руками, судя по муцету [4], каноник, член местного соборного капитула. Рядом с ним — тучный мужчина с эмблемой торговой гильдии на парадной ленте, вряд ли уроженец этого княжества, скорее всего, сигизец или илиатец. И последним, во главе стола, восседал широкоплечий господин с густой бородой ржавого цвета и тяжёлой парадной цепью мэра на шее. Он сразу взял быка за рога:

— Вы позволите увидеть ваш кинжал, господин..?

— Господин Людвиг. Людвиг ван Нормайенн. — Я вытащил оружие, положил на полированный стол, толкнул его вперёд.

Человек с цепью поймал клинок, изучил с разных сторон, взглядом спросил, хотят ли все убедиться в том, что я действительно тот, за кого себя выдаю. Лёгкие отрицательные покачивания головами были ему ответом. Что же, тем лучше. Кинжал вернулся ко мне, скользя по столу, точно по льду. Я ловко убрал его обратно в ножны.

— Присаживайтесь. Желаете вина?

— Благодарю.

Мэр самолично встал из-за стола, взял кувшин, чистый бокал, налил мне красного терпкого:

— Вы из Альбаланда?

— Верно.

— Довольно далеко от нашего княжества. Что вас привело сюда?

— Интуиция.

Он хмыкнул:

— Тогда нам повезло, что Бог направил вас сюда. Я — господин Отто Майер, мэр Виона. Это члены магистрата, благородные господа Вольфганг Шрейберг и Хайн Хоффман. Каноник Карл Вернер и представитель Лавендуззского союза господин Гельмут Подольски. Сегодня в городе случилось немыслимое. На старом кладбище, что возле часовни Святой Маргариты, произошла пляска смерти.

Его тяжёлый взгляд упёрся в меня, но я лишь осторожно ответил:

— Такое случается. Кто-то пострадал?

— Нет. Но страху натерпелись. Город в ужасе. Многие боятся выходить за пределы стен.

Особого ужаса я не заметил, но мэру виднее.

— Что-то заставило мёртвых подняться, господин ван Нормайенн. И городской управе очень бы хотелось, чтобы в Вионе всё стало тихо. Как прежде.

На улице грохотал гром. Сухо, с надрывом, словно пушки на поле боя. Я отпил вина, исключительно в порядке вежливости, и поднял взгляд на напряжённые лица:

— У вас происходит пляска смерти. На кладбище со святой землёй. А что же Псы Господни? Это их работа. Не моя.

— Городской инквизитор сейчас в отъезде. А вы — страж душ.

— Это немного разные вещи, — с сожалением покачал я головой. — Но я посмотрю, что можно сделать, и попробую вам помочь.

— Замечательно. Город в долгу не останется.

— Нисколько в этом не сомневаюсь.

Ещё бы они мне не заплатили, когда скелеты пляшут возле изгороди «Две коробочки» или «Пастуший танец».

— В последнее время в городе происходило ещё что-нибудь необычное?

— Необычнее totentanz? — невесело усмехнулся Отто Майер. — Не думаю.

— Крысы покинули город, — неожиданно сказал купец Подольски. — На моих торговых складах вот уже две недели ни одной серой твари, а раньше — кишели. И у конкурентов та же история.

— Уже что-то.

Хайн Хоффман, тонкогубый субъект в дорогой одежде, при шпаге и рубиновых пряжках ветерана Лезербергской кампании, перестал изучать свой бокал с вином и произнёс:

— Не только крысы ушли, почтенный Подольски. Не только… Душ тоже почти не стало. Вы должны это были заметить, господин ван Нормайенн.

Я помедлил, стараясь скрыть удивление:

— Видящие — большая редкость.

— Я не Видящий. — Он тоже помолчал. — Но вот моя жена обладает толикой такого дара. Конечно, не столь сильного, как у вас, стражей душ, но достаточного, чтобы иногда замечать тени, которые обитают рядом с живыми. Она мне рассказала об изменениях в городе.

Я сделал себе заметку поговорить с какой-нибудь душой. В первую очередь с Проповедником. Он-то должен был хоть что-то почувствовать. По одному эти события выглядят не так, чтобы важно, но все вместе, одновременно, заставляют задуматься.

Нечто происходит. Нечто непонятное и странное. Я чувствовал, как у меня сосёт под ложечкой. Обычное состояние перед тем, как мне на голову рушатся неприятности. Стоило послать всех к чёрту и отправиться своей дорогой, благо я здесь проездом, но не по-людски это, бросать целый город. К тому же Проповедник мне потом плешь проест. Он, несмотря на свой гнусный характер (из-за которого, кстати говоря, больше не жилец), — добрая душа и моя ходячая совесть, которую крайне тяжело заткнуть.

— Нужен ли вам аванс? — спросил мэр.

— Нет. Я не смогу назвать вам цену, пока не определю, в чём проблема. Когда понадобятся деньги, я сообщу.

— Какая-нибудь помощь?

— Если потребуется, дам знать. — Я встал. — Спасибо за вино. Доброго вечера.

Они попрощались. В глазах троих была надежда. Купец смотрел с сомнением. Каноник мрачно. Он бы предпочёл, чтобы с этим разбирались Псы Господни.

Представьте себе, я тоже.

Дождь лил, не переставая, вода текла по сточным канавам, пенилась в них, забирала с собой всю грязь с мостовых. Улицы были пустыми и пахли, несмотря на свежесть, всё так же едко и неприятно. Страх никуда не исчез. Лишь спрятался в закоулках, пережидая ненастье. Пока я добрался до постоялого двора, из меня можно было выжать пару морей, и ещё останется на несколько больших озёр.

Когда я вошёл внутрь и колокольчик звенькнул, привлекая внимание хозяйки, я сказал ей: