Стилист

– Я не забываю, – вздохнула Настя обреченно. – Но ведь в округе этого сумасшедшего вора искать не будут. Я имею в виду как следует искать. Тоже мне, фигура.

– А тот паренек, который догадался титры посмотреть? Он, судя по всему, толковый, и хватка есть. Думаешь, он сам не справится?

– Да кто ж ему даст! – безнадежно махнула она рукой. – Никто и не поймет, чего он так упирается с этой палаточной кражей. Дело‑то мелкое. Нагрузят на паренька полтора миллиона поручений, он про этого вора и думать забудет через два дня.

– А давай мы их обманем, – вдруг предложил Виктор Алексеевич.

– Каким образом?

– Какой это округ?

– Западный. В районе метро «Молодежная».

– На этой территории есть какое‑нибудь наше дело?

– Даже два, – кивнула Настя, догадавшись, что задумал ее начальник. – Один труп у Селуянова, другой – у Игоря Лесникова. По тому убийству, которым Селуянов занимается, из квартиры похищены ценные вещи, картины, украшения. Годится?

– Годится. Соображаешь, – коротко похвалил Гордеев.

Уже через полчаса он сумел устроить так, чтобы к работе по убийству был подключен оперативник из Западного округа, занимающийся кражами и имеющий возможность отслеживать пути сбыта похищенного. Именно тот оперативник, который и был им нужен. И никто теперь не сможет упрекнуть его в том, что он выполняет указания, поручения и просьбы сыщиков с Петровки, из отдела по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями.

Встречу с этим оперативником Настя отложила на завтрашнее утро и поехала к Соловьеву.

* * *

– Ну, – насмешливо сказала Настя, усаживаясь в удобное мягкое кресло, – рассказывай, как ты по мне скучал.

– Сильно, – так же насмешливо отозвался Соловьев.

Сегодня он показался Насте немного другим, не таким, каким был в день своего рождения. В глухом синем свитере, со взъерошенными волосами и смеющимися глазами, он больше напоминал того Соловьева, которого она знала много лет назад, – уверенного в себе, довольного жизнью, всегда готового к шутке и улыбке.

Андрея в этот раз дома не было, он уехал в издательство за авторскими экземплярами очередной книги. Без него Настя чувствовала себя намного свободнее, она всегда плохо переносила чью‑либо неприязнь к себе, даже тщательно скрываемую. Они устроились в гостиной, принеся из кухни кофе и бутерброды. Настя хотела было предложить свои услуги по части приготовления ужина, благо продуктов было достаточно, но промолчала, подумав, что трепетный помощник будет недоволен, увидев, как кто‑то чужой хозяйничал в доме без него.

– А ты по мне скучала? – спросил Владимир.

– Немного, – улыбнулась она. – В промежутках между срочными заданиями, переговорами и подготовкой текстов соглашений. Мы начнем выяснять отношения или поговорим о чем‑нибудь более интересном?

– Наши отношения – это и есть самое интересное. Разве нет?

Настя внимательно посмотрела на Соловьева. Он что, всерьез собрался ее охмурить по старой памяти? Ну и самомнение!

– Наверное, – кивнула она. – Но ты же знаешь, нельзя дважды войти в одну воду. Мы оба изменились за эти годы. Поэтому говорить о наших прошлых отношениях смысла нет, а для нынешних мы еще недостаточно хорошо знаем друг друга. И если мы с тобой решим, что наши сегодняшние отношения – это предмет для обсуждения, то нам нужно просто поговорить друг о друге.

– Ты невыносима! – рассмеялся Соловьев. – Ты растеряла за эти годы весь романтизм и стала сухой, деловитой и устрашающе логичной. Почему ты считаешь, что я стал другим? Я тот же самый. Я точно такой же, как тот Соловьев, которого ты когда‑то любила.

– Не может быть, – мягко заметила она. – За эти годы много чего произошло и в твоей жизни, и в моей. И оставило свой след, весьма, надо сказать, заметный. Ты пережил трагедию, потеряв жену. Потом ты лишился возможности ходить. Ты стал богатым и довольно знаменитым. Как же ты можешь утверждать, что не изменился?

– Насчет богатства ты права, а насчет того, что я стал знаменитым, – сомнительно.

«А насчет жены и болезни? – тут же мысленно спросила Настя. – Делаешь вид, что не услышал? Почему? Почему ты так старательно избегаешь это обсуждать?»

– Ничего сомнительного, – быстро ответила она. – Тебя знают читатели.

– Откуда ты это взяла?

На лице его Настя увидела неподдельный интерес. Соловьев всегда был тщеславен, и разговоры о славе ему нравились. Но в данном случае он не кокетничал и не напрашивался на комплимент, ему действительно было интересно.

– Врач со «Скорой помощи», которая увозила тебя в больницу, является твоей поклонницей.

Теперь на его лице была злость, черты заострились и как бы застыли, словно он изо всех сил сдерживается, чтобы не сказать какую‑нибудь резкость.

– Она тут же стала звонить своим знакомым и рассказывать, что того самого Соловьева, который переводит «Восточный бестселлер», жестоко избили на улице. Очень она тебя жалела. Прямо испереживалась вся.

Теперь Настя была уже совершенно уверена, что разговоры про избиение – правда. Но почему это не прошло по сводкам? Ведь это тяжкое преступление, если в результате человек стал инвалидом. За такое можно было лет восемь схлопотать. Соловьев покрывает преступника, это очевидно. Потому и не хочет говорить об этом. Кого же? Сына? Очень может быть. А врачи что же? Они ведь обязаны были сообщить в милицию при поступлении в больницу жестоко избитого человека. Почему же не сообщили? Потому что никому ни до чего нет дела. Потому что уже несколько лет никто не делает то, что обязан делать по закону или по инструкции. Потому что все думают только о себе и всем наплевать на чужую беду. Черт знает что.

– Она и мне тогда позвонила, – продолжала Настя без паузы, как ни в чем не бывало. – Собственно, именно с того момента я и стала подумывать о том, чтобы навестить тебя.

– Ты долго думала, – сухо откликнулся он. – Почти два года.

– Да, – согласилась она, – долго. Я тогда собиралась замуж и все никак не могла решить, правильно ли будет ехать к тебе. Я ведь не знала, что Светланы больше нет. Думала, колебалась, уговаривала себя. Потом как‑то поостыла, потом начались предсвадебные хлопоты, потом медовый месяц. Но я все‑таки приехала.

– Ты правильно поступила. Ты даже не представляешь себе, как я рад, что ты снова появилась в моей жизни.

Настя видела, что он хочет сменить тему, и не стала упорствовать. Но говорить о чувствах она сейчас не собиралась.

– Скажи, пожалуйста, какая из этих восточных книжек кажется тебе наиболее удачной? – спросила она. – Я доверяю твоему вкусу. Какую назовешь – ту и прочту.

– Читай все подряд, не ошибешься. Они все отличные. И сюжет, и типажи, и диалоги.

– Но должна же среди них быть лучшая, – настаивала Настя. – Твоя самая любимая.