Интересно будет посмотреть, как отреагирует этот правильный отец на ее внешность, так не совпадающую с ее голосом.
Она хмыкнула, представив себе приблизительно эту картину, и решила усилить эффект, для чего прошла в ванную и смыла с лица пусть и легкий, но все же макияж. Пусть будет натюрель.
Натюрель, похоже, папеньке Петруши не понравился. Определенно.
Выражение лица у него сделалось настолько разочарованным, когда он пристально с ног до головы рассматривал ее, что в какой‑то момент Мире подумалось, что он не удержится и отчитает ее за грубый обман. Но папенька сдержался.
А Мире пришлось поджать губки, чтобы открыто не рассмеяться над его негодованием, и она рассматривала его столь же долго, пристально и внимательно, как и он ее.
Чуть выше среднего роста, спортивная, подтянутая фигура и достаточно обыкновенное лицо. Нет, интересный мужчина, и даже привлекательный, без сомнения, но ничего выдающегося – серые глаза, правильные черты лица, подбородок, правда, такой… волевой, и сжатые губы выдают в нем человека с сильным характером. Вообще‑то непростой характер в этом мужчине чувствовался сразу, с первого взгляда, от него исходила некая особая энергия.
«Да и бог с ним, – решила Мира, – что его разглядывать: мужчина и мужчина, с характером там, без характера, мое‑то какое дело».
Он шагнул в прихожую, от неловкости и раздражения не очень удачно пошутил, и в этот момент Мира увидела и поняла, что он совершенно замучен. Вымотавшийся, уставший мужик, который держится на ногах только силой воли, зная, что его заботы на сегодняшний день еще не закончились и надо как‑то продержаться до их полного завершения.
Барташова к спящему сыну Мира не повела, а посмотрев, как он, зажмурив глаза, с силой потер рукой лицо, строго спросила:
– Вы ужинали, Андрей Алексеевич?
– А? Что? Эм‑м‑м, нет, не ужинал. И по‑моему, и не обедал.
– Давайте я вас накормлю.
– Нет, – отказался он задумчиво, доставая смартфон из кармана пиджака и глядя на экран. – Поздно уже совсем, а нам еще ехать.
– Да и наплевать, что поздно, – отмахнулась Мира. – Вы совершенно замученный, да еще и голодный. Без ужина я вас не отпущу. Идемте, я покажу, где помыть руки.
И Барташов сдался. Сразу и без намека на сопротивление.
Он ел и чувствовал, как по телу разливается приятное живительное тепло, как человек, долго пробиравшийся к жилью через дикий мороз и сугробы и наконец попавший в теплый дом.
Это было так невероятно вкусно, что Барташов, позабыв о всяких манерах, уплетал какой‑то вкуснейший капустный суп, наверное щи, но особенные, закусывал необыкновенными, изумительными пирожками, мычал от удовольствия и боролся с желанием склониться и жадно, торопливо доесть все поскорей, прикрыв тарелку рукой, а потом попросить добавки.
Просить не пришлось. Даже намекать. Девушка с удивительным странным именем Мира молча взяла опустевшую тарелку, налила в нее еще порцию щей из большой кастрюли и поставила перед ним на стол.
Он благодарно кивнул и уже более спокойно, смакуя каждую ложку, покручивая от удовольствия головой, приступил ко второй порции.
Мира сидела напротив за столом, смотрела, как он ест, потягивала для проформы компот, чтобы не смущать гостя таким уж пристальным вниманием, и так от души, чисто по‑бабски жалела мужика.
Она вспомнила, как он сказал ей по телефону, что у него сегодня день перевернутого бутерброда: на работе какой‑то аврал, и беда с мамой приключилась, и Петька потерялся, а сам он находится где‑то далеко от Москвы.
– Андрей Алексеевич, – вдруг нарушила затянувшееся молчание девушка. – Зачем вам куда‑то ехать? Вы выглядите так, будто очень устали, а завтра наверняка вам утром надо в больницу к маме ехать. Да и Петьку сейчас тревожить не хочется, переодевать и куда‑то там тащить среди ночи.
Он перестал есть, поднял голову, оторвав взгляд от тарелки, и посмотрел на нее.
– Есть замечательный диван в гостиной, – сообщила Мира. – На самом деле очень уютный и удобный. На нем просто чудесно высыпаешься. Запасная зубная щетка найдется, и даже бритвенные принадлежности и свежий мужской халат. У меня частенько брат остается ночевать, а то и живет по нескольку дней, так что найдем во что вам переодеться, чтобы было уютно и комфортно.
Он не сразу ответил. Смотрел на нее задумчиво, что‑то решая и прикидывая в голове, а решив, сказал:
– Не надо халат и принадлежности, – и неожиданно улыбнулся. – Меня водитель в машине ждет.
– Ну‑у, – протянула Мира, задумавшись. – Пристроим и водителя. У меня есть надувной матрац. Хорошая вещь на экстренный случай. На нем тоже вполне удобно спать.
Барташов быстро доел остатки щей, с чувством некой досады, что они все же закончились, отодвинул от себя тарелку и откинулся на спинку стула.
– Спасибо вам, Мира. Было невероятно вкусно. Вы меня просто спасли. Оказалось, что я ужасно голоден. Закрутился и забыл про еду. – И вдруг спросил: – А что я ел? В том смысле, – он покрутил пальцем над тарелкой, – это что было?
– Это рыбные щи. Такой вот позабытый славянский рецепт. А пирожки мы лепили вместе с Петрушей. Вам одно из его произведений досталось.
– Офигительно вкусно, – искренне похвалил мужчина и поблагодарил еще раз: – Спасибо. Огромное. За все.
– Спать останетесь? – настойчиво спросила Мира.
– Останусь, – кивнул Барташов. – Поел и чувствую, что эвакуацию Петьки домой могу не осилить. Вообще шевелиться сил нет. – И пожаловался: – Расслабился я как‑то тут у вас окончательно.
– Тогда надо позвать водителя, и мы быстро все устроим.
– Водителя позвать надо, – согласился Андрей Алексеевич и, достав смартфон из кармана, набирая номер, пояснил Мире: – Но оставлять мы его не будем. Ему есть к кому поехать ночевать, и не очень далеко отсюда. – Витя, – обратился он к ответившему водителю. – Принеси мою сумку из багажника. Давай. – Он положил телефон на стол и пояснил: – Я сегодня утром прилетел из Челябинска, из командировки. И сумка с вещами так и болтается весь день в машине.
Он заснул практически сразу.
Пока Мира стелила ему на диване, Барташов немного постоял возле сына, разглядывая его, потом быстро умылся и переоделся в легкий спортивный костюм.
– Я оставлю дверь в спальню открытой. – Мира видела, что он уже практически не понимает, что она говорит, вырубаясь прямо на ходу. – Если вдруг Петя проснется, чтобы он мог вас увидеть. Или…
– Угу, – кивнул гость.
– Все. Спокойной вам ночи … – сказала ему Мира тем самым, колдовским голосом, просто так, из шалости.
Он даже не встрепенулся. Спал.
Андрей проснулся совсем рано. У него имелась одна странная особенность организма – безошибочно определять время неким внутренним таймером. Еще не открыв глаза и не пробудившись окончательно, он уже совершенно четко знал, который час.
Комментариев нет