И она опять начинает плакать, отчего слезы вперемешку с тушью капают на мою белую футболку. Мне на это пофиг; испачканная футболка хотя бы будет напоминать о ней, когда она снова уйдет.
– Мой отец… – хрипло выдавливает она, и я замираю на месте.
– Твой отец? – Если он был там… – Тесса, он был там? Он что‑то с тобой сделал? – спрашиваю я, стиснув зубы.
Она качает головой, и я протягиваю руку, чтобы приподнять ее подбородок и заставить ее посмотреть на меня. Она никогда не молчит, даже если расстроена. Наоборот, в таком состоянии она еще более разговорчива.
– Он вернулся, а я даже не знала, что он уезжал. То есть я догадывалась, но никогда об этом не думала. Я никогда не думала о нем.
Мой голос звучит не так ровно, как мне хотелось бы, когда я спрашиваю:
– Ты разговаривала с ним сегодня?
– Нет, но она говорила с ним. Она сказала, что он не станет искать со мной встречи, но я не хочу, чтобы она принимала за меня это решение.
– Ты хочешь с ним увидеться?
Об этом мужчине она рассказывала мне только неприятные вещи. Он был жесток и часто поднимал руку на ее мать у нее на глазах. И она хочет встретиться с ним?
– Нет… ну, я даже не знаю. Но я хочу сама решить. – Она вытирает глаза тыльной стороной ладони. – Не то чтобы он вообще захочет меня увидеть…
Меня охватывает инстинктивное желание выследить этого человека и убедиться в том, что он никогда к ней не приблизится, но я затыкаю себя прежде, чем успею ляпнуть какую‑нибудь глупость.
– Я не могу выбросить из головы мысль о том, что вдруг он такой же, как твой отец?
– В каком смысле?
– Вдруг он изменился? Может, он бросил пить?
Надежда в ее голосе разбивает мне сердце… ну, или то, что от него осталось.
– Не знаю… такое редко случается, – честно отвечаю я. Я вижу, как опускаются уголки ее рта, поэтому добавляю: – Но все же случается. Может, он изменился… – Я в это не верю, но какое я имею право убивать ее надежду? – Я не знал, что ты думаешь о нем.
– Не думаю… точнее, не думала. Я просто злюсь из‑за того, что мама скрывала это от меня… – говорит она, а затем, прерываясь на то, чтобы вытереть нос и лицо о мою футболку, рассказывает мне все остальное.
Только мать Тессы могла рассказать дочери о возвращении бывшего мужа‑алкоголика, а потом сразу же предложить поехать за покупками. Я ничего не сказал по поводу того, что к ним приходил Ной, хотя это меня ужасно бесит. Этот парень никак от нее не отцепится.
Наконец, немного успокоившись, она поднимает взгляд. Кажется, она выглядит лучше по сравнению с тем, какой я увидел ее на парковке перед домом, и мне хочется думать, что это потому, что она здесь, со мной.
– Ничего, что я приехала? – спрашивает она.
– Конечно… все нормально. Можешь оставаться сколько захочешь. Это же твоя квартира, в конце концов.
Я пытаюсь улыбнуться, и, к моему удивлению, она тоже улыбается в ответ, а затем снова вытирает нос моей футболкой.
– На следующей неделе мне должны дать комнату в общежитии.
Я молча киваю, потому что если я заговорю, то все закончится тем, что я буду снова умолять ее не бросать меня – в очередной раз.
Глава 29
Тесса
Отправляюсь в ванную, чтобы смыть макияж и попытаться успокоиться. Теплая вода смывает все следы насыщенного событиями утра, и я понимаю, что была рада вернуться. Несмотря на все что случилось между мной и Хардином, приятно осознавать, что я могу обратиться к нему за помощью. Помню, как однажды он сказал мне: «Я – единственное, что неизменно в твоей жизни». Интересно, насколько искренними были его слова.
Даже если тогда он говорил не вполне искренне, я уверена, что сейчас он ощущает себя именно так. Жаль, он не хочет сказать мне о том, что он чувствует. Его вчерашний срыв – это самое серьезное проявление эмоций, которое я видела за все время, что мы вместе. Но я хочу услышать, какие слова скрываются за этими слезами.
Я возвращаюсь в спальню и вижу Хардина: он ставит на пол мои сумки.
– Сходил за твоими вещами, – говорит он.
– Спасибо. Надеюсь, я не слишком тебе помешала.
Я наклоняюсь, чтобы достать футболку и спортивные штаны. Хочу поскорее снять платье.
– Я хочу, чтобы ты была здесь, – разве ты этого не знаешь? – спокойно отвечает он. Я пожимаю плечами, и он хмурится. – Пора бы уже это понять, Тесс.
– Я понимаю… Просто твоя мама приехала навестить тебя, а тут заявилась я со своей истерикой, – объясняю я.
– Мама рада, что ты здесь, и я тоже.
В груди все сжимается, но я меняю тему:
– У вас есть какие‑нибудь планы на сегодня?
– Кажется, мама хотела поехать в торговый центр или что‑то вроде того, но мы можем отложить это на завтра.
– Езжайте, я найду чем заняться.
Не хочу, чтобы они отменяли свои планы, – он не виделся с мамой больше года.
– Нет, ничего страшного, правда. Тебе не надо оставаться одной.
– Все в порядке.
– Тесса, я же сказал тебе! – сердито говорит он, и я поднимаю на него взгляд.
Кажется, он забыл, что больше ничего за меня не решает. Никто за меня не решает.
Он успокаивается и извиняется.
– Прости… оставайся дома. А я поеду с ней по магазинам.
– Уже лучше, – отвечаю я и сдерживаю улыбку.
В последние дни Хардин был таким милым, таким… напуганным. Пусть он и был не прав, так резко настаивая на своем, было приятно увидеть, что он по‑прежнему остается собой.
Я подхожу к шкафу, чтобы переодеться, и как только начинаю снимать платье, он стучит в дверь.
– Тесс?
– Да? – отзываюсь я.
Выдержав небольшую паузу, он спрашивает:
– Ты ведь будешь здесь, когда мы вернемся?
Я с ухмылкой отвечаю:
– Ну да. Идти‑то мне некуда.
– Хорошо. Если тебе что‑нибудь понадобится, позвони, – говорит он с явной горечью.
Пару минут спустя я слышу, как закрывается входная дверь, и выхожу из комнаты. Наверное, мне лучше было поехать с ними, чтобы не оставаться наедине со своими мыслями. Я уже чувствую себя одиноко. После часа перед телевизором мне становится скучно. Периодически звонит телефон – на экране высвечивается «Мама». Я не отвечаю и хочу только, чтобы Хардин поскорее вернулся. Достаю электронную книгу и начинаю читать, чтобы убить время, но все равно постоянно смотрю на часы.
Я подумываю написать Хардину и спросить, когда они вернутся, но вместо этого решаю занять себя приготовлением ужина. Отправляюсь на кухню, размышляя, что бы такое сделать – простое, но занимающее много времени. Пусть будет лазанья.
Комментариев нет